– Ты где? – резко спросил он, когда лже-покойник снял трубку.
Хмарук-Панфилов, как и предполагалось, затянул свою песню о том, что у него в Москве осталось одно очень важное дело, когда он его закончит, то будет готов к отъезду в Волгоград. Не дав ему договорить, а Закревскому дослушать, Пустовалов выхватил трубку:
– Ты где, ёбтвою мать?
Хмарук-Панфилов, словно не слыша прямого вопроса, всё тем же монотонным голосом продолжал тянуть про свои «неотложные» дела. На самом деле они с Вексельбергом вышли в супермаркет за выпивкой, и теперь, судя по всему, придется передислоцироваться домой, коль скоро возле офиса засада. Адрес Вексельберга никто из милиционеров не знал.
– Ты где находишься, мудак? – взревел Пустовалов.
– Что… что такое? Я плохо слышу!
– Стой на месте, ебанутый! Стой и не отключайся, ты меня слышишь!?
В ответ Хмарук-Панфилов пролепетал что-то нечленораздельное, и тогда Пустовалов повторил приказ: прекратить движение и, не разрывая соединение, оставаться там, где они с Вексельбергом находятся, вплоть до светлого момента встречи. И снова произнес вопрос: «Где ты есть физически? Говори адрес!»
Закревский, Пустовалов и Звонарёв уже вышли на улицу, и если бы Хмарук-Панфилов в точности выполнил данные ему указания, то ждать бы ему, а милиционерам идти пришлось бы недолго, потому что они с Вексельбергом недалеко ушли. Но он отключил трубку.
Выругавшись и испугав своим громким голосом прохожих, Пустовалов стал перенабирать Хмарука, но тщетно, тот не брал трубку. Тут телефон издал два коротких гудка – пришло сообщение. Раскрыв его, Пустовалов прочитал вслух:
«Буду готов к отъезду завтра около девяти вечера. Не надо на меня давить. Если меня будут прессовать то я выйду из игры».
Пустовалов вернул Закревскому трубку:
– Знаешь, а твой шеф правильно сказал: Разгону следовало посильнее отпиздить этого мудака. У меня у самого кулаки чешутся.
Звонарёв повёл своими мощными плечами:
– Что-то мутные у вас клиенты: один не приехал, другой скрывается. Не с кем работать.
Закревский задумался: что бы это могло значить – намерение «выйти из игры». В той игре, что они затеяли, выход может быть только один. Вообще-то суицидальный фон у Хмарука просматривается, причем довольно четко. Что ж, это будет оптимальный выход. Всё ещё пребывая в злобном расположении духа, в тревожном ожидании выволочки от Капранова, Закревский набил ответное сообщение: «Давай сучонок, выходи из игры, выбери здание повыше. Только для начала возмести мне все деньги что я на тебя потратил».
Отправив сообщение, он раскрыл его и показал товарищам, уже переключившимся на другую тему – предстоящую пьянку в «Пене». Звонарёв заскромничал – он не девочка, чтобы на халяву зависать. Мол, не отработал харчи.
– Ничего, мы тебе открываем кредит! – стоял на своём Пустовалов.
Оба тянули резину просто чтобы позубоскалить – их связывали не корыстные шкурные интересы, а настоящая дружба. Поход в пивную уже было никак не отменить, как восход солнца, они ждали, не поступят ли новые приказы от Закревского. Ничего не поступило – командующий операцией был сильно озадачен, как будет оправдываться перед тем, кто оплачивает весь проект – перед Капрановым.
Закревский вяло махнул рукой – мол, поехали. Они погрузились в машину. Белый милицейский Форд взял курс на проспект Андропова.
– Где этот задрот может столько время прятаться? – сказал Пустовалов.
– Когда я его последний раз видел, судя по его виду, он много времени проводит в подвале, дроча своей собаке, – задумчиво ответил Закревский.
Водитель затрясся от хохота и случайно включил сирену. Ехавшие впереди машины заморгали поворотниками, и стали перестраиваться вправо, уступая дорогу.
Таня попыталась отговорить Андрея от похода в Сбарро, но ей вдруг тоже овладело желание придти туда, занять то же самое место, и пускай какая-нибудь тварь до них докопается! Живым никто не выберется, будьте покойны! В общественных местах рядом с Андреем её охватывало радостное возбуждение и ожидание чего-то экстраординарного. И, надо заметить, что это ожидание не было напрасным – с ними постоянно происходило что-то необычное. Таня чувствовала себя, как кинозвезда, на которую устремлены все взгляды – ещё бы, она такая красавишная да ещё с шикарным мужчиной, и сейчас обязательно произойдёт что-то такое, отчего все просто охуеют.
25 декабря, они добрались до Тверской к одиннадцати – на частнике, с которым Андрей сторговался на десять тысяч рублей, что было на четыре тысячи дороже, если бы добирались самолётом. Московские таксисты поездку на расстояние 1000 км оценивают в три раза дороже, около $1000. А волгоградский водитель за символические триста пятьдесят долларов довёз аж до центра. Ему, бедняге, не спавшему ночь, ещё выбираться из этого дурдома. И всего-то за шесть тысяч рублей – примерно столько составит его чистая прибыль без учёта износа машины.
Для них эта ночь тоже была не сахар – а вы попробуйте провести десять часов на заднем сиденье «девятки» пусть даже в обнимку с любимым человеком! Слегка покачиваясь с дороги, они проследовали в кафе, которое считали по праву своим. Для начала по-хозяйски прошли в уборную, чтобы совершить элементарный туалет, затем вышли в зал, забили свой столик в центре зала, поставив там на диванчике свои сумки, набрали еды, расплатились на кассе, и, расположившись за столиком, приступили к неспешному завтраку.
– Думаешь святой Иосиф всё сделает? – сказала Таня.
Андрей был уверен, что особист не подкачает, поэтому так вольготно себя ощущал. Он бы не разгуливал по Тверской, а тем более не заявился сюда в кафе с подругой, если бы хоть капельку сомневался в своей безопасности. Двести тысяч, что были отданы Давиденко – то была зарплата петербургского офиса, которую Андрей приготовил, чтобы передать людям через Рената. Новогоднюю зарплату нельзя задерживать, волгоградский офис уже давно получил всё, что причитается. Для петербуржцев придется что-то придумывать, и Андрей уже созвонился с Блайвасом, чтобы перезанять у него на несколько дней. Блайвас может перехватиться у своих московских коллег – всё равно занимать для Босса, заодно прихватит лишние $7000 и передаст Ренату, чтобы тот раздал сотрудникам. Андрей мог как угодно злиться на своих людей, опускать и унижать их, но когда речь шла о заранее оговоренной зарплате – он не мог нарушить своё обещание… если только не расставался навсегда.
– Если не сделает – я скину с хвоста лишнюю обезьяну, – философски заметил Андрей.
Он находился на подъёме – после ночи, проведенной на подпрыгивающем заднем сиденье «девятки», приняв на грудь сто грамм виски, в лучах влюбленных взглядов красавицы-подруги. Его немного повело, но у него были объективные причины покуражиться: перед новогодними праздниками он закрыл все обязательства перед сотрудниками, компаньонами, стратегическими контрагентами, а самое главное перед семьёй и… ближайшим окружением. Никто из тех, кто был ему дорог или очень важен в связи с коммерческими интересами, не был обижен. Ну разве он не душка после этого?!
– Прошлый раз мы набрали два подноса и не съели, – он помахал кулаками в воздухе, наглядно демонстрируя, чем был прерван обед.
– Думаешь сегодня удастся всё съесть?
Он оглядел полупустой зал, взглянул на дверь – нет ли поблизости того, кто бы смог помешать им позавтракать.
– На горизонте чисто.
Всё же трапеза была прервана, правда, на короткое время – позвонил Давиденко. Справившись, как прошла поездка, он доложил о достигнутых результатах:
– Докладываю, товарищ генерал: следователь Поспелов из Следственного управления при УВД по Северному административному округу нарисовал крест на пузе, что приостановит дело. Второе: начальник УВД по САО г. Москвы полковник Алексеев сообщил, что находяшиеся в его подчинении оперуполномоченные уголовного розыска не задействованы в розыске гражданина Разгона Андрея Александровича. Поэтому, если тебя кто-то побеспокоит в Москве или Петербурге – звони, будем разбираться.
Дав полминуты на то, чтобы переварить информацию, Иосиф Григорьевич спросил, будут ли ещё какие поручения.
– Нет, спасибо, у меня прямо гора с плеч! – сказал Андрей.
– Да, вот еще что! – спохватился Иосиф Григорьевич. – Я тут провёл изыскания, может тебе пригодится информация: последний раз оперуполномоченному волгоградского Угро звонили из Москвы по мобильному, абонент находился на улице Тверской в районе Глинищевского переулка.
У Андрея глаза расширились от удивления – ему что-то говорили, он что-то отвечал, но всё проходило мимо сознания. Здесь, в этом доме, на первом этаже которого он находится, плетется заговор.
– … так что, гражданин начальник, работай спокойно, но имей в виду: кто-то по тебе работает, сорвалось по делу Хмарука, проявится в другом месте. Отдыхай. Ты там где, в гостинице?
