Жива — значит, не убита. Второй раз киллер не промахнется.
Соломии предстояло из города исчезнуть, не появляясь ни на железнодорожном вокзале, ни в аэропорту. Никита на «москвиче» своего соседа по общежитию довез их до Конотоповки, а там — через лесопосадку — уже Украина. Оттуда до Сиротино — рукой подать.
Микола наивно полагал, что на самом краю Восточной Украины никто искать ее не станет. Но в небольших поселениях каждый новый человек, особенно чужой, от глаз людских не спрячется.
Российский номер на «москвиче» не привлек внимания — таких легковушек в течение дня здесь пробегает немало. Друг Миколы, агроном сельхозпредприятия, доставил молодых людей на железнодорожную станцию. Но прежде чем усадить их в пригородный поезд, агроном завел их к себе домой, где Соломия переоделась. Вечером путешественники были уже в Старобельске. В село добирались на грузовой попутке.
В сумерки вышли на свою улицу, и надо же — навстречу Леха Зема с мешком за спиной. В мешке похрюкивал поросенок, не иначе как с фермы предпринимателя Альберта Прудиуса. Зема своим единственным глазом, несмотря на сумерки, заметил, что Микола важно шел с незнакомой дамочкой. Дамочка крупная, походка уверенная, мужская, как будто шагает переодетый мужчина. На дамочке был темный плащ, вязаная шапочка прикрывала черные волосы. Лица не разглядел, но понял: женщина — не местная. Удивленный, остановился. Придерживая видавший виды мешок с поклажей, на всякий случай предупредил:
— Ты меня, Колян, не видел, я тебя — тем более, — и загадочно подмигнул, кивком головы показав на спутницу Миколы. А про себя отметил: хороша бабенка!
На том и расстались.
Человек с хрюкающим поросенком скрылся в переулке, Соломия спросила:
— Он — кто?
— Наш. Сельчанин.
— А поросенок у него откуда?
— От Прудиуса.
— И Прудиус ваш?
— А чей же еще?
— Значит, вы друг у друга?..
— Ты хочешь сказать, воруем? Ни в коем случае! Нам наша власть не дает зарабатывать — нет работы, так мы берем у ближнего, а ближний уже набрал у дальнего.
— Кем же был Прудиус раньше?
— В тюрьме сидел.
— А еще раньше?
— Руководил ОРСом.
— И за это его посадили?
— Друзей потерял.
— А потом?
— Потом нашел, но уже других. Его новые друзья доказали, что грехов за ним не водится. Власть другая: кто еще недавно сидел, тот уже стоял, притом крепко.
— Это как?
— Поживешь — узнаешь. Все, Соломийка, познается в сравнении. У нас в институте профессор говорил: «Сравнивай — и до всего дойдешь своим умом. Если он, конечно, у тебя есть».
— Я уже поняла: друзья — они разные: одни и на глубокой воде не дадут утонуть, другие и на мели утопят. Так?
— Конечно, так. И давно ты это поняла?
— Когда была там. — Кивком головы показала в пространство.
Микола взглянул на любимую счастливыми глазами. Соломия увидела в них звездное небо, такое, как три года назад, когда он провожал ее на квартиру пана Шпехты. В тот сентябрьский вечер она прилетела из Сараево, где целый месяц натаскивала каких-то мусульман. Молодые рослые ребята (по говору, черкесы из Болгарии) готовились к соревнованиям по пулевой стрельбе. За месяц они сожгли не одну «цинку» патронов, но метко стрелять она их все-таки научила. Стреляли эти ребята не при солнечном свете, а при убывающей луне, когда мишеней почти не видно. Соломия недоумевала: такое упражнение раньше не отрабатывали. Это в армии учатся стрелять при ограниченной видимости, армейские снайперы учатся стрелять на звук — такая у них специфика работы.
В спецкоманде всему научат.
Учили и Соломию, когда она готовилась к поездке на Ближний Восток. На какое-то время командировка была отложена — наступило перемирие, и в наемницах нужда отпала.
Но не отпала нужда в деньгах. Отец писал: есть возможность увеличить стадо элитных бычков, но для выпаса нужна земля, а бывшие колхозные земли теперь продаются. И нанимать пастухов становится все трудней: добросовестные ушли на пенсию — кто спился, кого одолели болезни, многих отвезли на кладбище. Молодежь уже рублем не заманишь, молодые требуют «зелень» или наркоту. А наркоманы — та же саранча, только похуже.
В этой командировке Соломии обещали заплатить хорошие деньги. Она готовила молодых мусульман, им предстояло выполнить какое-то важное задание.
Последняя ночь на полигоне надолго запомнилась. На темном осеннем небе было много звезд. С разных уголков летели метеориты. Казалось, это падают звезды, и каждая — это чья-то душа, улетающая в рай.
В ту сентябрьскую звездную ночь кто-то из парней по-русски произнес: «Так и наши души сгорят бесследно».
Соломия догадалась: эти ребята недавно из России. «А мне мозги пудрили: мы — из Болгарии».
Уже вернувшись во Львов, она узнала, что эти ребята, как сообщило радио Белграда, напали на конвой, пытались отбить у сербов своих сообщников. Завязалась перестрелка. Для кого-то это был первый и последний бой, кто-то утонул в Дунае. О подробностях неравного боя радио умолчало.
Месяц напряженной учебы никому не принес радости: ни этим молодым черкесам, которые учились убивать ночью, ни их инструктору — не заплатили за сверхурочную работу.
И все же Соломия испытала счастье, когда после месячной разлуки увидела Миколу и почувствовала, как сильно его любит! Такое звездное небо можно было увидеть только в глазах любимого.
После короткой передышки был чеченский кошмар. Полевому командиру Абдурханову разрешалось все, запрещалось только насиловать наемниц — насильников карали смертью. Но никто даже мысли не допускал, чтоб героя Ичкерии судить по законам шариата. И когда было установлено, что наемница пощадила русского генерала — дважды промахнулась, кое-кто посчитал, что это случайность, подвело оружие. Но Абдурханов этому не поверил и отвел на Соломии душу. Когда ее, избитую, измордованную, отвязали от кровати, садист пообещал дать ей свободу, но только пообещал.
Благодаря чеченцу Окуеву она сбежала к русским, захватив с собой подругу. За неделю до побега Ядвига Корниловская заметила, что Соломия беременна. Каким-то чудом узнал об этом Абдурханов, мужчина женатый, но бездетный. Он уже питал надежду, что украинка родит ему наследника. Бездетную жену он заставит признать чужого ребенка.
Ребенок будет, как и его отец, мусульманской веры, верный Аллаху. Когда сыну исполнится семь лет, он отправит его учиться в Арабские Эмираты. Знакомый мулла сделает ему обрезание, и тогда никто не скажет, что родила его украинка. Но беременная украинка вдруг исчезла, не оставив никаких следов.
Микола отошел от калитки, в темном закутке наступил на какую-то железку, похожую на обрезок газовой трубы, и калитка сама открылась.
— Прошу, пани.
Соломия, удивленная необычной механизацией, покачала
