— Так точно. И еще кое-кого. Припомнили всех, кто был на свадьбе. Сто тридцать шесть человек, не считая ребятишек.
Леров был уже спокоен и сосредоточен, от прежнего возбуждения не осталось и следа.
— Из этого числа можно исключить женщин, — продолжал он. — Они не придут на свадьбу с газетой.
— Правильно.
Вдвоем они внимательно перечитали составленный Леровым список. И Гоша аккуратно вычеркивал женские имена.
— Ну вот, — удовлетворенно произнес он под конец. — Наполовину убавилось.
— Много таксистов, — заметил Сергей.
— Друзья Сайыпова. Да и жених там одно время работал. Сайыпов его устроил. Кстати, его тоже можно вычеркнуть, сказал Леров. — И всех членов его махали. Там нет дома четырнадцать. Я выяснил.
— Пожалуй. Прежде всего ищите жильцов дома четырнадцать, по любой улице конечно. И среди них подписчика газеты.
— Все ясно, Сергей Павлович. — Леров сдержанно улыбнулся. — Теперь будет порядок. Точно вам говорю.
Сергей хотел было предупредить, что розыск по этой линии вступает в последнюю, решающую фазу, что сейчас требуется особое внимание и осторожность, ибо именно сейчас можно одним неверным, опрометчивым шагом спугнуть преступника, но, взглянув на Лерова, передумал. Сергей видел, как тот спокоен, как напряжен, собран, и понял, что Леров все понимает и все сделает как надо. Он только крепче обычного пожал ему на прощание руку и коротко сказал:
— Желаю успеха, Гоша. Ты сейчас ближе всех нас к цели.
А вечером примчался Ибадов, ликующий, с блестящими глазами.
— Вот! Пожалуйста! — воскликнул он, едва успев прикрыть за собой дверь кабинета. — Нашел Борисова Николая! Честное слово, нашел!
— Постой, постой, — остановил его сидевший тут же Вальков. — Ты нашел Борисова? Того самого Борисова?
— Ну конечно, пожалуйста! Нашел, пожалуйста! Не того самого. А того, чей паспорт! А он у того самого. А тот самый… Тьфу!
От волнения Ибадов совершенно запутался и растерянно умолк.
Сергей засмеялся:
— Садись, Мурат. И успокойся. Я уже все понял. Вы нашли владельца паспорта. Кто же он такой?
Ибадов устало повалился на стул и с благодарностью посмотрел на Сергея.
— Кто такой? — повторил он, вытирая скомканным платком пот со лба. — Замечательный человек, вот кто он такой. Работает на такси.
— Что? — удивился Сергей. — И он тоже? Ну и ну. Это становится интересно. Когда же он потерял свой паспорт?
— Точно узнал, пожалуйста, — выставил вперед руку Ибадов. — Все точно. За месяц до того, как Семенов в Борске получил первое письмо из Ташкента. Вот когда, пожалуйста. Я по делу проверил. И нашел заявление Борисова в милицию. Он пишет там, что паспорт потерял у себя в парке.
— Да-а, — задумчиво протянул Сергей. — Удивительное дело. Все тянется к таксомоторному парку. Что бы это значило?
* * *
Следующий день принес с собой открытия, которые заставили Коршунова серьезно усомниться в добытых им сведениях по делу, причем усомниться в главном пункте: кто же такой Якубов — исполнитель или главарь? И когда эти сомнения возникли, все, относящееся к Якубову, приобрело иную окраску, получило новое объяснение.
В то утро первым в кабинет к Сергею зашел озабоченный Вальков.
— Такое дело, понимаешь, — сказал он, тяжело опускаясь на стул и по привычке потирая лоб. — Девчонка та мне в общем уже ясна. Вот слушай.
Он вытащил очки, утвердил их на своем бугристом носу, затем открыл записную книжку и, время от времени поглядывая в нее, продолжал:
— Зовут ее Дина Сокольская, это ты знаешь. Двадцать один год. Живет одна. Мать с отчимом и младшей сестренкой живут отдельно. С матерью она поссорилась из-за отчима. И вообще, — Вальков усмехнулся, — считает отставшей от жизни мещанкой и деспотом. Насчет жизни это нам, между прочим, моя Нинка тоже говорит, что отстали.
Сергей пожал плечами.
— Мой Витька мне это тоже скоро скажет. Однако из дому не уйдет. Как и твоя Нина.
— Само собой, — вздохнул Вальков. — Но и мы с тобой пока разводиться не думаем. Хотя отчим там вполне хороший человек. И мать тоже. Очень они переживают, что Дина ушла.
— Где она работает?
— В архитектурной мастерской. Чертежница. И отзывы по работе, представь себе, неплохие.
— Представляю. Ну а насчет ее любви что известно?
— Любви? Да вот хвасталась подружкам, что из-за нее один семью бросил. Вообще за ней многие приударяли. Любит она голову парням кружить. Еще намекала, что будто бы замуж собирается. Но девчонки не знают за кого. По работе у нее ни с кем серьезных отношений нет.
— Так. Сплетнями это все попахивает. По письму у меня другое впечатление о ней сложилось. Ну ладно. За что она арестована?
— А, чепуха, — махнул рукой Вальков. — Смотрел я дело. Продавала на толкучке кофточки. Скорей всего, свои. Ну, дерзила, когда задержали. Выпускать ее надо.
— Это недопустимо в принципе, — резко сказал Сергей. — Недопустимо злоупотреблять арестом. Пора бы уже понять. Где ее дело?
— В райотделе, конечно.
— Хорошо. — Сергей хлопнул руками по столу. — Я еду туда. Предупреди, пожалуйста. Пусть приготовят дело. Допрошу сам эту Дину.
— Давай, — сказал Вальков, поднимаясь. — Сейчас я им позвоню.
Не успел он выйти, как на столе у Сергея зазвонил телефон.
— Салям, Сергей Павлович. Сарыев говорит.
— А-а, здравствуйте.
— Еще раз спасибо за раскрытие убийства. Очень вы нам помогли. Это наше общее, большое дело. И школу, так сказать, оперативного мастерства наши товарищи прошли. Это тоже большое дело. У нас много молодежи. Ее учить надо непрестанно, вдумчиво, серьезно. И за это вам тоже спасибо. Министр передает привет. Все занят. Громадная работа. Хочу спросить. Как идут дела по той группе?
— Кое-что есть. Группа вырисовывается.
— И главарь?
— И главарь тоже.
Сергея еще не посетили сомнения. Открытия и сомнения ждали его впереди.
— Хочу войти в курс, — продолжал Сарыев. — К нам не заедете?
— Сейчас не могу. Давайте ближе к вечеру.
На том они и договорились.
Сергей в общем-то симпатизировал вспыльчивому, любившему красиво поговорить Сарыеву, с первого дня знакомства подметив в нем безусловную честность, искреннее расположение к людям и большой опыт. Поэтому еще раз проверить вместе с Сарыевым свои выводы, расчеты и догадки было полезно.
А пока что Сергей отправился в знакомый ему райотдел милиции.
Следователь, ведший дело Сокольской, оказался молодым, щеголеватым лейтенантом с университетским значком на новеньком, тщательно пригнанном милицейском кителе. Розовое, с пушистыми бачками и чуть выпуклыми голубыми глазами лицо его выражало самоуверенность и подчеркнутую значительность.
— Я смотрю глубже, товарищ полковник, — сказал он Сергею. — Что кофточки! Это, знаете, только повод. А я имею…
— Для чего это повод?
— Для ареста, конечно.
— Так, так. Ну а что вы имеете?
— Я имею веские основания полагать, что эта девчонка связана с крупным преступлением.
— С каким именно?
— Это я еще не установил. Но установлю. Будьте уверены.
— Какие же у вас есть основания полагать, что она связана с таким преступлением?
— Видите ли, в мои руки попало ее письмо. Там она прямо говорит об этом. Сейчас я вам его покажу.
— Не надо. Я его читал.
— Читали?…
— Да. Это письмо попало к вам после ее ареста, кажется?
— На следующий день. И она там, если помните, надолго прощается со своим драгоценным.
— Значит, вы ее арестовали только за продажу кофточек? Более веских оснований у вас тогда не было? Но кофточки, по вашим словам, были только поводом. Что же было причиной ареста?
Сергей сознательно обострял разговор. Арест Сокольской был произведен явно неосновательно. Надо было заставить этого самоуверенного человека признать не только свою ошибку, но и справедливость наказания, которое за ним последует.
— Ну, сначала ее арестовали за спекуляцию, конечно, — сердито ответил молодой следователь.
— Почему же спекуляция? Ведь она продавала свои собственные кофточки. Сколько их у нее было?
— Две…
— Новые, только что купленные?
— Не совсем новые…
— Это вы называете спекуляцией?
— Но у нее не было разрешения. И она себя хамски вела.
— Допустим. Что же, кроме ареста, вы не знаете других мер воздействия? Ведь у нее есть прописка, она работает и раньше никогда не привлекалась к ответственности.
— Но вы же видите, какие у нее связи! И она тоже понимает, что ее арестовали не за кофточки.
— Не понимает, а подозревает, опасается. И может быть, опасается напрасно. Вы же пока ничего не знаете. И что значит «тоже»? Вы-то ее арестовали именно за кофточки.
