Майкл сказал:
— Ничего удивительного.
— Ох, Майк! Ну ладно, я — глупая дура, но она же твоя мать!
— Матери, как и полицейские, — пошутил Майкл, — всегда верят в самое худшее.
В Нью-Йорке они не поехали в гостиницу, где сняла номер Кей, а остановились рядом с красивым, но заброшенным особняком. Майкл поставил машину в гараж, поздоровавшись с владельцем как с хорошим знакомым. Потом открыл дверь в дом своим ключом и они вошли.
Внутри дом был на редкость обжитой и богатый. В его убранстве чувствовалась заботливая хозяйская рука, а в чистоте, царящей вокруг, — что внешнее запустение только декорация. Но людей в особняке не было.
Майкл провел Кей по широкой лестнице на второй этаж, впустил в просторную светлую гостиную. Одна из приоткрытых дверей вела, очевидно, в кухню, другая, закрытая, — в спальню.
Майкл достал из бара бутылки, налил себе и смешал коктейль для Кей. Они выпили, посидели на диване молча, испытывая чувство неловкости.
— Ну, что, все сначала? — спросил Майкл, глазами показывая в сторону закрытой двери. — Ты как, Кей?
— Конечно, — улыбнулась Кей, отпивая еще один большой глоток из своего бокала.
Казалось, все, действительно, как и прежде: они вместе, они лежат рядом в постели, и не было никаких трех долгих лет, и пустоты ожидания, полной надежд и тоски.
— Ты зря не доверился мне, — сказала Кей, тесно прижимаясь к Майклу. — Ты плохо знаешь меня. Я бы никогда ничего не сказала. Я ввела бы омерту в Новой Англии. Между прочим, янки умеют молчать не хуже итальянцев.
Майкл тихо рассмеялся:
— Да у меня и мыслей не было, что ты ждешь моих писем. Я думал, после такого скандала между нами все кончено.
— Как ты мог! — возмутилась Кей. — Да я сразу ни минуты не сомневалась, что это не ты стрелял. Потом иногда сомневалась, после разговора с твоей матерью. Но в глубине души так и не смогла поверить. Я же знаю тебя, ты не смог бы убить человека.
Она услышала, как он горестно вздохнул в полутьме спальни и потянулся за сигаретами.
— А если бы смог? — спросил он. — Что тогда?
Кей села на постели, удивленная ледяным тоном его голоса.
— Но ведь не ты стрелял, правда Майк? Скажи мне! Раз нашли убийцу…
Он сказал:
— А какое имеет значение, я или не я? Разве ты от этого станешь иначе ко мне относиться? Как ты вообще относишься ко мне, Кей?
— Не знаю, — честно сказала Кей. — Я думаю, что люблю тебя, если это, конечно, так называется.
Майкл откинулся на подушки и сказал отсутствующе:
— Ты знаешь, когда я вернулся в Америку, мне, конечно, было очень приятно увидеть родителей, Тома, Конни, всех остальных. Но только сегодня, когда я вошел в кухню, где сидела ты, я вдруг понял, что вернулся и что счастлив от этого. Любовь это или нет, как ты считаешь?
— Что-то очень похожее, — рассмеялась она и опять потянулась к нему. Теперь Майкл не стал спешить, и они были очень нежны друг с другом.
Потом он сходил в гостиную, принес оба бокала и бутылку. Один бокал протянул ей, со вторым сам уселся напротив постели в низкое кресло.
— Поговорим серьезно, — сказал он. — Как ты теперь относишься к тому, чтобы выйти за меня замуж?
Кей ласково улыбнулась и, уходя от серьезного разговора, похлопала ладошкой по одеялу рядом с собой, чтобы он опять лег. Майкл улыбнулся ей, но остался сидеть в кресле.
— Прошу тебя, давай поговорим серьезно. Я ведь не могу рассказать тебе о том, что произошло. И вообще тебе придется усвоить, что в моей жизни теперь есть вещи, о которых я не буду разговаривать с женой. Я стал работать с отцом, понимаешь? Обучаюсь у него всему, что может понадобиться для руководства семейным делом. Ты знаешь, что у нас торговая фирма по импорту оливкового масла. Но бизнес сейчас — дело довольно опасное, у нашей Семьи есть враги. Став моей женой, ты можешь в скором времени остаться вдовой, хотя это и необязательно, А вот что точно, так это то, что партнером в делах ты никогда не сможешь быть. Во всяком случае, равным партнером. Я не смогу делиться с тобой своими проблемами. Это исключено.
Кей тоже села, выпрямившись, на кровати.
— Таким образом, ты ставишь меня в известность, что стал гангстером и предлагаешь руку и сердце? Я правильно тебя понимаю? — спросила она ровным голосом. — И сообщаешь, что будешь и впредь нести ответственность за убийства и прочие беззакония, а я не должна расспрашивать тебя о твоих делах, не должна вникать в них. Так? О, Майкл, у нас разговор совсем, как в кино, когда чудовище просит красавицу выйти за него замуж!
Изуродованный профиль Майкла дернулся страшноватой ухмылкой. Она спохватилась:
— Прости, я не о том вовсе. Клянусь тебе, Майкл, твоя рана ничуть не мешает мне, я просто не замечаю ее.
— Вот и славно, — сказал Майкл со смешком. — Мне так даже нравится эта штука. Если не считать, конечно, насморка, который ей сопутствует.
— Я, значит, должна быть серьезной, а ты — нет? — парировала Кей. — Так какого рода жизнь светит мне, если мы поженимся? Такая, какую ведет твоя мать, воспитанная на старых итальянских традициях и думающая только о доме и о детях? Что же это за жизнь! Случись с тобой что-нибудь, я даже не буду знать, в чем дело. А вдруг тебя посадят в тюрьму?
— Ну нет, — спокойно ответил Майкл. — Такого быть не может. От пули я не застрахован, а тюрьма отпадает.
— Откуда ты знаешь? — воскликнула Кей. — Как ты можешь утверждать это, если собираешься заниматься отцовским промыслом? Объясни мне, Майк!
— Вот объяснить-то я как раз и не могу, — вздохнул Майкл. — Все остальное — пожалуйста, а объяснений не жди.
Кей замолчала надолго, потом спросила тихо:
— И при этом ты хочешь жениться на мне? Хотя ни разу не позвонил за полгода, что ты здесь? Неужели я так нравлюсь тебе в постели, что одного этого достаточно?
— Ты мне нравишься в постели, — подтвердил Майкл серьезно. — Но я не стал бы никогда жениться только из-за этого. Я мог бы продолжать жить с тобой так. Разве нет? И тебе совсем не обязательно немедленно решать столь важный вопрос, ты можешь подумать не торопясь. Обсуди с родителями. Отец у тебя толковый человек и настоящий мужчина, посоветуйся с ним.
— Но ты не ответил, почему хочешь жениться на мне.
— Ладно, отвечу. Ты — единственная из всех, кого я знаю, кто мне по-настоящему дорог, к кому я привязан душой. Я не звонил тебе, потому что не надеялся, что мы сможем быть вместе после случившегося. Разумеется, я мог бы преследовать тебя своими ухаживаниями, но сама мысль о твоей неприязни была для меня отвратительна. А теперь я скажу тебе то, на что рассчитываю, о чем никогда не скажу ни кому, кроме тебя, даже отцу. Лет через пять Семья Корлеоне должна полностью легализовать свои капиталы и свое положение. Для этого придется провести серию достаточно сложных и хитрых операций, во время которых ты и можешь остаться молодой вдовой. Но если все обойдется благополучно, а я очень надеюсь на это, мне хотелось бы иметь надежную семью, жену, детей — опору за спиной. Я хочу, чтобы моей женой стала именно ты, а не кто-то другой. Хочу, чтобы ты воспитывала наших детей нормальными людьми, чтобы они не оказались под моим влиянием, как в свое время все мы подпали под влияние отца. Я ни в коем случае не осуждаю своего отца и не считаю, что он плохо влиял на нас. Наоборот, он всячески старался помочь мне отойти в сторону от семейных дел. Он мечтал, чтобы я окончил университет, стал врачом или учителем. Если бы не беды, обрушившиеся на наш дом, мне не пришлось бы сражаться за честь и достоинство Семьи Корлеоне. Мне невозможно было оставаться в стороне, раз старшего брата подло заманили в ловушку и зверски убили, в отца всадили пять пуль, а Фредди оказался выбит из колеи. Я люблю своего отца и восхищаюсь им, потому что он и вправду достоин любви и уважения. Он хороший отец, преданный муж и верный друг всем, кто считает его своим другом. Конечно, о нем можно сказать и многое другое, но для меня важнее это, ведь я — его сын. — Майкл сделал паузу и продолжил, прямо глядя в лицо Кей: — Но я не хочу, чтобы моим детям когда-либо пришлось сделать подобный выбор. Пусть растут американцами, типичными, самыми настоящими. Может быть, они сами, или наши внуки, захотят выбрать политическую карьеру. Может быть, кто-то из Корлеоне захочет стать президентом США. Во всяком случае, я сделаю все для того, чтобы они могли быть на равных со всеми прочими стопроцентными американцами. К семейному бизнесу я никого из них и близко не подпущу. А к тому времени, как они подрастут, вообще прикрою лавочку. Тогда мы станем с тобой богатыми рядовыми американцами, уедем в провинцию и заживем спокойной мирной жизнью. Как тебе нравятся мои планы?
— Очень милые планы. Кроме одной малости, — что мне делать, если ты вдруг решишь оставить меня вдовой?
— Ну, на это не так уж много шансов. Просто я хотел раскрыть все карты полностью, ничего не утаивая.
