Ян Флеминг
Казино «Руаяль»
К трем часам ночи запах табачного дыма и пота становится невыносимым. Нервное напряжение игроков — тугой клубок алчности, страха и сосредоточенности — достигает предела; в свои права вступают чувства, эмоции выходят из-под контроля. Внезапно Джеймс Бонд понял, что устал. Он всегда прислушивался к тому, что подсказывало естество, и доверял ему. Инстинкт помогал избежать пресыщения и предупреждал моменты, когда острота восприятия притупляется и растет риск наделать ошибок.
Он отошел от рулетки и ненадолго остановился у медного ограждения, окружавшего большой стол для карт. Намбер продолжал играть и, по-видимому, выигрывал. Перед ним громоздилась гора стотысячных жетонов. Рядом с могучей левой рукой — неприметная стопочка желтых фишек по полмиллиона франков каждая.
Бонд на мгновение задержал взгляд на впечатляющем профиле Намбера, затем пожал плечами, как бы отгоняя недоумение, и двинулся к кассам. Кассы отделяли от зала высокие, до подбородка, перегородки. В этих загонах сидели на крутящихся табуретках и распихивали по полочкам жетоны и банкноты кассиры, типичные банковские служащие.
Перегородка в человеческий рост плюс положенные клерку дубинка и револьвер... Перемахнуть через ограждение, схватить пачку банкнот, перепрыгнуть обратно и убежать по коридорам, где столько дверей, невозможно. К тому же кассиры работают, как правило, по двое.
Бонд продолжал размышлять о возможности ограбления, получая из рук кассира стопку банкнот по сто тысяч, затем пачки купюр по десять тысяч франков. Одновременно он представлял, как, вероятнее всего, пройдет завтра обычное собрание дирекции казино:
«Месье Намбер сделал два миллиона. Играл, как обычно. Мисс Фэачайлд за час собрала миллион, затем спасовала. Она целый час держала три банка месье Намбера, но бросила карты. Играла спокойно. Месье виконт де Вийорэн сыграл миллион двести на рулетке. Играл по максимуму на первой и последней дюжинах. Ему везло. Англичанин мистер Бонд вновь в выигрыше: ровно три миллиона за два дня. Играл мартингал на красном за пятым столом. Дюкло, он вел партию, может сообщить детали. Мистер Бонд настойчив, умеет рисковать. Игра у него идет, да и нервы, похоже, крепкие. За вечер железка выиграла столько-то, баккара — столько-то, рулетка дала столько-то, на шарах, где очередной спад публики, соотношение один к одному»..
«Merci, monsieur Xavier»
«Merci, monsieur le President».
«Или что-то в этом духе», — подумал Бонд, продолжая свой путь к выходу через вращающиеся двери. У одной из них он раскланялся на прощание с затянутым во фрак мужчиной, работа которого состояла в том, чтобы по первому сигналу тревоги мгновенно блокировать все двери, для чего достаточно нажать ногой кнопку в полу.
На сем участники собрания передадут в президиум свои отчеты и поедут обедать — кто домой, кто в ресторан.
«Нет, грабить кассу казино Намбер не станет, — подумал Бонд, — для этого потребовался бы десяток тренированных парней, которым никак не обойтись без того, чтоб не уложить одного-двух служащих казино. Вряд ли во Франции или в какой другой стране просто подыскать для такого рода работы десять прохлаждающихся без дела убийц».
Пока Бонд давал тысячу франков на чай в гардеробе и спускался по ступенькам парадного входа, он окончательно решил, что Намбер ни при каких обстоятельствах не станет грабить кассу, выбросил этот вариант из головы. И занялся анализом своих физических ощущений. Острый гравий проминал подошвы его лакированных ботинок; во рту стояла неприятная горечь; чуть вспотели подмышки; глаза как будто разбухли от напряжения; лоб, нос, щеки горят. От глубоко вдохнул чистый ночной воздух и взял себя в руки. Любопытно было бы знать, обыскали ли его комнату, пока его не было.
Он перешел на другую сторону бульвара и прошел через парк отеля «Сплендид». Улыбнувшись, взял из рук консьержа ключ от своего номера — 45, второй этаж, — и телеграмму. Она была отправлена с Ямайки:
КИНГСТОН ХХХХ ХХХХХХ ХХХХ XX
ДЕПАРТАМЕНТ ПРИМОРСКАЯ СЕНА
РУАЯЛЬ-ЛЕЗ-О СПЛЕНДИД БОНДУ
ГАВАНСКИЕ СИГАРЫ ПРОИЗВОДСТВО С 1915 ВСЕ ЗАВОДЫ НА КУБЕ
ДЕСЯТЬ МИЛЛИОНОВ ПОВТОРЯЮ
ДЕСЯТЬ МИЛЛИОНОВ ТЧК НАДЕЮСЬ СУММА ПОДХОДЯЩАЯ ДРУЖЕСКИ
ДА СИЛВА
Это означало, что десять миллионов франков вот-вот будут в его распоряжении. Телеграмма была ответом на просьбу выслать ему дополнительные средства, которую Бонд передал днем через Париж к себе в бюро в Лондон. Париж переговорил с Лондоном; Клемент, шеф департамента Бонда, — с М., который, холодно улыбаясь, попросил Финансиста уладить дело с казной.
В свое время Бонду пришлось выполнять задания на Ямайке, поэтому здесь, в Руаяль-лез-O, он работал как исключительно богатый клиент «Каффери», основной импортно-экспортной ямайской фирмы. Инструкции передавались ему с Ямайки молчаливым человеком, неким Фоусеттом, заведующим фотоотделом в скандальной карибской газете «Дейли Глинер».
Фоусетт начинал как учетчик на одном из крупнейших черепаховых промыслов на Каймановых островах. Был в первой партии островитян, ставших под ружье в самом начале войны; службу закончил помощником начальника финчасти маленькой флотской разведслужбы на Мальте. В конце войны, когда Фоусетт с тяжелым сердцем готовился вернуться к себе на острова, на него вышел карибский отдел, и парень, оказавшийся большим любителем фотографии и некоторых других видов творческой работы, с ненавязчивой помощью одного влиятельного на Ямайке человека сумел прийтись ко двору в газете.
Он разбирал фотографии, присылаемые такими известными агенствами, как «Кейстоун», «Уайд Уорлд», «Юниверсал», «Ай-Эн-Пи» и «Рейтер-Фото», и время от времени получал по телефону инструкции от человека, которого никогда в жизни не видел.
Фоусетту поручались простые операции, не требующие ничего, кроме умения молчать, расторопности и точности исполнения. За свои небольшие услуги он ежемесячно получал по двадцать фунтов, переводившихся на его счет в канадском «Роял Бэнк» несуществующим родственником-англичанином.
Сейчас его задача состояла в том, чтобы без промедления передавать Бонду открытым текстом все то, что ему сообщал по телефону его аноним, заверивший великого фотографа, что телеграммы никоим образом не могут вызвать подозрений у ямайской почты. И Фоусетт как должное воспринял то, что в одночасье стал корреспондентом Прибрежного информационного агентства с правом беспрепятственного выезда и отправки корреспонденции во Францию и Англию и с дополнительным ежемесячным гонораром в десять фунтов.Успокоенный и приободренный, мечтая о медали Британской империи, Фоусетт сделал первый взнос на «моррис майнор», а также приобрел себе зеленую бейсбольную кепку, к которой давно приглядывался. Она защищала глаза от солнца и помогала ему утверждаться на посту начальника фотоотдела.
Бонду телеграмма говорила о многом. Он привык, что его косвенно контролируют, и это было ему даже приятно, давало ощущение комфорта. И хотя он понимал, что находится сейчас много дальше, чем просто по другую сторону Ла-Манша, в двухстах километрах от грозного здания по соседству с Риджентс-парк, откуда за ним внимательно следят и трезво оценивают несколько холодных голов, он предпочитал думать, что здесь, в Руаяль-лез-O, есть еще кто-то из Службы, а сам он находится в том же положении, что и Фоусетт, островитянин с Каймановых островов, живущий в Кингстоне: тот знал, что если он купит свой «моррис майнор» за живые деньги, а не в рассрочку, кто-то, вероятно, узнает об этом в Лондоне и захочет выяснить, откуда взялись эти средства.
Бонд перечитал телеграмму дважды. Из пачки на стойке он вытянул чистый бланк и большими буквами написал ответ:
СПАСИБО СВЕДЕНИЙ ДОСТАТОЧНО — БОНД
Отдав бланк консьержу, он убрал телеграмму от «Да Силва» в карман, зная, что те, кого информирует консьерж, если они есть, могли за небольшую плату получить копию в местномпочтовом отделении, если уже не распечатали телеграмму тут же в гостинице.
Бонд взял свой ключ и, жестом отказавшись от услуг лифтера, стал подниматься к себе в номер по лестнице. Для него лифт всегда был источником опасности. И даже когда он твердо знал, что на этаже его не встретит якобы заблудившийся постоялец, он предпочитал оставаться настороже. Бесшумно поднимаясь по лестнице, Бонд все больше сожалел о сдержанности своего ответа М. Как игроку, ему было ясно, что нельзя ограничивать в игре свободу маневра. Но М. вряд ли выдал бы больше денег. Бонд пожал плечами, свернул в коридор и медленно подошел к своей двери.
Мгновенно нащупав выключатель и придерживая дверь широко распахнутой, он замер на пороге ярко освещенной комнаты, приготовившись стрелять. В номере никого не было. Бонд заперся на ключ, включил торшер и швырнул пистолет на канапе у окна. Потом наклонился к секретеру, проверяя, на месте ли оставленный вечером на выдвижном ящике волос.
