— Придется идти на рискованный вариант, — сказал сам себе Чижов.
* * *
Внуский ни о чем не подозревал. Если у него и возникла тревога, он ее ничем не выдал: был так же деловит на службе, предлагал новые важные проекты. Его старание невольно заставляло сомневаться, мог ли такой человек дать себя завербовать иностранной разведке. Но приказ есть приказ. И Чижов плел и плел кружева, предусматривая все, что могло выдать шпиона, если Внуский был таковым. В очередной четверг при сообщении о том, что Внуский отправился по известному маршруту, Чернышев приказал приступить к разработанной операции. На площади Внуский затормозил, выскочил из машины и поспешил к телефонам-автоматам… Люди раздраженно похлопывали по рычагам, бросали монеты, нетерпеливо набирали номера, но аппараты молчали. Внускому не повезло: он вошел в кабину, автомат в которой тоже был отключен. Пока он убедился в этом, люди разобрались, какой из автоматов работает, и возле кабины, в которой молодой паренек со спортивной сумкой весело щебетал в телефонную трубку, мгновенно выросла очередь… Внуский прошелся вдоль кабин, остановился было возле работающего автомата, но, прикинув, что раньше получаса бго очередь не наступит, разочарованно побрел к. машине.
Как и предполагал Чижов, Внуский теперь попытался переговорить с соседней площади. Но, казалось, что все горожане разом бросились к телефонам, стремясь поскорее сообщить знакомым и родственникам вести. Пять человек выстроились к единственному работающему автомату. Это не устраивало Внуского. Он не стал выходить из машины.
Добрых полчаса плутал по улицам города в поисках телефона-автомата, возле которого не толпился бы народ. Но везде его встречали очереди. Внуский внезапно развернул автомобиль и направился на службу.
— Что у нас мгновенно вырастают, так это очереди, — с горечью произнес Чижов и приказал: — Теперь взять под контроль его аппарат.
— Прибыв на службу, Внуский звонил несколько раз по своему телефону, — доложил Мамсурову Чижов, — но все разговоры носили служебный характер, и ничего предосудительного в них не было.
— Осторожный, — произнес генерал. — А что дало наблюдение возле столба?
— Он и в тот четверг прислонялся к нему, но… никаких отметин.
— Витрину осмотрели?
— На ней ничего не меняется уже который месяц, — успокоил Чижов. — Руководство магазина себя не утруждает.
— Стоило ли отключать телефоны-автоматы? — усомнился генерал. — Не напугало ли это Внуского? Случись со мной такое — я бы непременно насторожился… И все-таки эти две неудачи не должны нас остановить. Без знания номеров телефонов, по которым звонит Внуский, нам не обойтись… Но как узнать их? Как? Не спускайте с него глаз. Раз не удались телефонные звонки, он станет искать другие пути. Следите, КАК и с КЕМ.
* * *
В шестнадцать минут второго Внуский вновь отправился в путь. Пообедав в ресторане «Пекин», он взял курс к Кутузовскому проспекту. Но на сей раз не останавливался у тротуара и не проходил мимо столба. Сделав огромный крюк по проспекту, он неожиданно повернул назад, к центру. Возле бульвара он вышел и, поглядывая на небо, глубоко вдыхая воздух, всем своим видом убеждая, что наслаждается природой, не спеша направился к детской площадке, где возле ящика с песком возились малыши. Напротив клумбы на скамье сидела миловидная дама лет тридцати с пятилетним мальчуганом. Внуский прошел было мимо, но потом, точно поддавшись внезапному желанию, свернул к скамейке и уселся с другого края. Понаблюдав минуту за малышом, он заговорил с ним, потрепал его за чуб, вытащил из кармана коробку конфет и всучил мальчишке. Мать ни слова не сказала, только мельком взглянула на щедрого мужчину. Малыш открыл коробку и стал уплетать конфеты. Посидев еще немного и убедившись, что дама не намерена взглянуть на него, Внуский возвратился к машине.
…На следующий вечер у Внуского состоялась встреча в ресторане «Пекин» со Штейном, Рковским и их подругами. Тема беседы не выходила за пределы гастрономии, женщин и скабрезных анекдотов. Выяснилось, что Внуский глупо ревновал Галину к какому-то Жене.
— Тебя опять видели с ним, — резко отчитал он ее.
— Володя, я ведь тебе не жена. Какие у тебя права на меня? Ты должен быть со мной тише воды ниже травы. Я ведь могу потребовать, чтоб ты ушел от своей женской гвардии. Решусь на это, и дом останется совсем без мужчины. — В том, что в семье Внуского одни женщины, ей чудилось нечто смешное и обидное для него.
Штейн пытался свести их перепалку к шутке и, обняв за плечо свою блондинку, нарочито недоуменно вопрошал:
— О чем они речь ведут, а? О чем?! Пока рядом — радуйтесь и дышите полной грудью, не так ли, крошка?
И ещё выяснилось, что Внуский поставил перед собой цель: пить поменьше. Ему наливали его любимый армянский коньяк, трехзвездочный, а он отодвигал в сторону рюмку и потягивал из фужера шампанское.
— Да что с тобой, Вова? — недоумевала Галина.
— Я свою норму в обед выпиваю, — признался Внуский. — Днем мной овладевает такая тоска, что невмоготу отбиваться. Коньяк выручает. А вечером мне достаточно двух рюмок, и я себя, прекрасно чувствую.
Утром позвонил Чернышев.
— Докладываю, что теперь нам известно, кто такой генерал Хон. Вы будете удивлены, Хаджумар Умарович, — не по уставу предупредил полковник и с нажимом произнес: — Это бывший генерал рейха Пауль Кильтман… Да, да, товарищ генерал, именно он скрывается под фамилией Хон.
Положив трубку, Хаджумар долго смотрел в окно, потом глухо произнес:
— Кильтман… Кильтман… Значит, прошлое не послужило тебе уроком…
* * *
Пауль Кильтман не любил рассказывать про случай, который окончательно решил его судьбу. Было в этом что-то непрусское. В тринадцать лет Пауля отдали в Лихтерфельдский корпус — эту гордость Германии. Его и приняли туда только как отпрыска исконно прусской военной фамилии. А он, Пауль Кильтман, однажды утром исчез.
Он добрался до особняка, в котором родился и в котором прошло его детство, в полночь и отчаянно забарабанил руками и ногами по входной двери. Стук сотрясал дом. Пауль знал, что ему не простят этого шума, но он не в состоянии был унять дрожь в теле. И если всю дорогу он более или менее держал себя в узде, то тут не выдержал. Он колотил и тогда, когда в прихожей вспыхнул яркий свет люстр и осветил испуганную фигуру фрау Кильтман. Не разглядев, кто тарабанит по двери, мать нетерпеливо позвала свою нерасторопную горничную:
— Берта! Берта!
Пауль хотел окликнуть мать, но голос его сорвался, и он еще отчаяннее застучал. Фрау Кильтман сама отодвинула задвижку и отворила входную дверь.
— Боже мой! — ахнула она. — Пауль!..
Он бросился к ней, обнял, хотя знал, что и это не положено — ведь ему уже тринадцать и будущему воину следует быть сдержанным и суровым. Но Паулю было все равно, и он простонал:
— Я убежал оттуда!
— Убежал? — переспросила мать и, когда смысл фраза дошел до нее, изумилась: — Но почему?!
— Не отправляй меня больше туда! — истерически выкрикнул он.
— Ради бога, Пауль, что ты натворил? — испугалась фрау Кильтман.
Он жадно оглядывался по сторонам, ему хотелось поскорее убедиться, что он дома.
— Натворил, да? — склонилась мать над ним. — Что?
— Ничего. Но я… Если вы заставите меня ехать туда… — Он схватил мать за руку, зашептал ей с ужасом в голосе: — Шесть ноль-ноль — подъем. Барабанный бой. Вопль фельдфебеля. Туалет — три минуты, умывание ледяной водой — две минуты, зарядка — десять минут, уборка коек — две минуты, завтрак — три минуты… И все скорей! Скорей! Команды, крики, минуты… Минуты!.. И все время хочется есть!.. Я больше не могу, мама!..
Она обхватила худенькие плечики сына руками, прижала его голову к груди:
— Пауль, мой мальчик, успокойся… Не хочешь — не возвращайся.
— Поклянись! — Он смотрел ей в глаза пристально, боясь поверить в чудо: он может не возвращаться!
Мать не успела ответить. На них сверху, с площадки, ведущей в спальные комнаты, обрушился голос дяди Экхарда:
— Нет! Никаких клятв! — Он и в халате выглядел стройно, стекло в его правом глазу холодно сверкнуло.
— Дядя Экхард! — бросился к ступенькам Пауль. — Спаси меня!
Экхард Гете вытянул перед собой руку, останавливая племянника.
— Я спасу тебя, малыш, спасу от тебя самого! — заявил он и скомандовал громко и требовательно: — Кадет Кильтман! Смирно!
— Не надо так, полковник, — дрогнувшим голосом попросила фрау Кильтман. — Мальчик измучен…
— Измучена вся Германия! — возразил ей Гете. — Поражение от Антанты подорвало дух немцев.
— У Пауля тонкая душа. — Мать хотела тронуть сердце полковника.
— Пауль истинный сын своего отца. — Голос дяди Экхарда звучал сухо и назидательно. — Я думаю, что брат вашего мужа смеет дать вам дельный совет. Вы, фрау Кильтман, должны хранить верность погибшему супругу.
