Он прыгнул, чтобы уцепиться за гребень стены. Обычно само начало действия мгновенно рассеивало тревогу ожидания; но на этот раз тревога не отпускала его. Он отнес это на счет своих любовных излишеств, подтянулся, перебросил одну ногу, другую, спрыгнул дальше от стены, чтобы не наступить на клумбу.
Тут же он почувствовал позади себя опасность, но слишком поздно. Прислонившись к стене, невидимые милиционеры спокойно ждали его. Они заломили ему руки за спину и надели наручники, не оставляя ни малейшего шанса.
Ошеломленный Юбер без сопротивления позволил себя увести. Вокруг него было четверо, не считая тех, что стояли на улице. Они вывели его через парадный вход. В доме темно... Монтелеоне сдал его. Монтелеоне предупредил МВД... Монтелеоне, в котором мистер Смит, казалось, был так уверен!..
Он сел в громоздкий черный "зим" между двумя милиционерами, наставившими на него свои "наганы". Двое других сели впереди, рядом с шофером. Машина поехала.
Юбер знал, как себя вести на допросе, которому его подвергнут. Это было предусмотрено "Детальными инструкциями". Тактика была направлена в основном на то чтобы выиграть время, поскольку было немыслимо полностью обмануть людей из МВД.
Около четверти часа они ехали по красивому спящему городу. Потом "зим" остановился перед большим новым зданием, где находилось управление МВД по Таджикистану.
Никто не обратился к Юберу ни с единым словом. Его высадили из машины. С двумя милиционерами по бокам, крепко державшими его за руки, он вошел в здание, потом в лифт. Двое других остались внизу: в них больше не нуждались.
Седьмой этаж, коридор, еще коридор. Дверь с табличкой "Комната допросов". Конвоиры втолкнули его, и Юбер вошел.
Комната была средних размеров, стены зеленовато-голубого цвета, довольно неприятного. В комнате были только письменный стол и стул; на столе железная линейка и лампа. Больше ничего.
Юбер подумал, что проведет неприятную четверть часа; несомненно, за ней последуют многие другие. Он не впервые попадал в руки МВД и приготовился к боли.
Два милиционера вывели его на середину комнаты, обыскали и выложили содержимое его карманов на стол. Они по-прежнему не говорили с ним, и Юбер был этим доволен, поскольку сам не имел никакого желания говорить с ними.
Милиционеры отошли от него, закурили. Они, конечно считали, что вполне заслужили это. Потом в коридоре послышались шаги, и появились двое мужчин в штатском. Первый был маленьким, черноволосым, сухим и нервным. У него был пронзительный и трудновыносимый взгляд. Второй, ничем не выделяющийся, был блондином среднего роста, ярко выраженного монгольского типа. Оба были одеты по советской моде в широкие брюки без складок, мятые пиджаки и плохо выглаженные рубашки с открытым воротом.
Маленький сделал милиционерам знак выйти. Второй закрыл дверь. Маленький обратился к Юберу по-русски:
– Я комиссар Василий Григорьев, а это мой помощник, Юрий Абдарханов.
Юбер остался невозмутимым, хотя был несколько удивлен этим неожиданным знакомством. Комиссар Григорьев сел за стол на единственный стул. Его помощник прислонился к стене.
– Как тебя зовут? – спросил комиссар.
– Хайнц Крит.
– Шпет?
– Да.
Григорьев начал изучать содержимое карманов Юбера, лежавшее перед ним. Юбер спрашивал себя, дежурили ли эти двое ночью или их разбудили специально для него.
– Ты приехал из Красноводска?
– Да, товарищ комиссар.
– Зачем ты сюда приехал?
Юбер рассказал историю о пропавшей сестре. Поскольку он с трудом изъяснялся по-русски, комиссар перебил его:
– Если ты хочешь говорить по-немецки, я тебе разрешаю. Я хорошо понимаю этот язык, и мой помощник тоже.
Юбер поблагодарил его и продолжил на немецком. Григорьев посмотрел фотографию "сестры" и передал ее своему помощнику.
– Как ты приехал? На поезде?
– Нет, товарищ комиссар. У меня не хватало денег. Я ехал на попутных машинах, просил шоферов подвести меня.
– Каких шоферов?
Юбер жестом показал, что не знает.
– Я не спрашивал у них фамилий, товарищ комиссар.
Ему пришлось уточнить, на скольких грузовиках он доехал из Красноводска и маршрут каждого из них. Григорьев делал заметки.
– Когда ты приехал?
– В среду, после обеда.
– Сегодня пятница... Вернее, суббота, – поправился комиссар, посмотрев на свои часы. – Где ты жил все это время?
– Спал на улице, товарищ комиссар.
– На улице? Ночи холодные. Где ты спал?
– Везде. В садах.
– Где провел последнюю ночь?
Юбер был начеку. Он подстраховался:
– В саду, где меня только что арестовали.
Комиссар посмотрел на него добродушным взглядом. Второй остался невозмутимым. Юбер был обескуражен Все шло не так, как он мог вообразить.
– И этой ночью ты опять вернулся туда спать?
– Да, товарищ, комиссар.
– Мне кажется, ты смеешься надо мной, Хайнц Криг. Этот сад охраняется милицией. Вокруг есть много других садов, неохраняемых.
Юбер пожал плечами и принял вид идиота.
– Я не знал, что он охраняется.
Комиссар подскочил.
– Что? Ты хочешь сказать, что не видел милиционеров, стоящих на посту?
– Я ничего не видел, товарищ комиссар. Если бы я их заметил, я бы не пытался туда залезть. Я не сумасшедший.
Милиционер пристально посмотрел на него.
– Это я и хочу знать, – сказал он. – Ты никого в этом не убедишь.
Юрий Абдарханов отступил от стены и подошел к Юберу.
– Ты забрался в сад, просто собираясь там поспать? – спросил он по-немецки.
– Да, товарищ комиссар.
Бац! Оплеуха, способная свалить быка. Этот человек имел тяжелую руку. Потеряв равновесие, Юбер чуть не упал, но милиционер выровнял его второй пощечиной, с другой стороны.
– Если не скажешь правду, я забью тебя до смерти, – спокойно пригрозил Абдарханов.
И снова начал бить. Со скованными за спиной руками, Юбер никак не мог защищаться от ударов.
– Говори, дурак!
Юбер позволил поколотить себя еще немного. Он не хотел создавать впечатление, что сдается слишком быстро.
– Стойте! – сказал он наконец. – Я хотел зайти в дом, чтобы обокрасть его. Я думал, в нем есть ценные вещи... Из-за милиции, охранявшей его.
Абдарханов отошел, массируя суставы. Комиссар Григорьев похвалил Юбера с доброй детской улыбкой:
– Вот это лучше. Мы запишем твое заявление и дадим его тебе подписать.
Он велел позвать секретаря с машинкой. Григорьев сам продиктовал сделанные Юбером признания, ничего не преувеличив. После этого Юберу пришлось подписать три экземпляра. Затем секретарь ушел, унося машинку. Двое полицейских вышли тоже, попросив Юбера подождать их.
Он уже ничего не понимал. Ему устроили ловушку, что означало, что Монтелеоне предал его. Тогда почему его не допрашивали сразу о главном? Какие цели они преследовали, действуя таким образом?
Конечно, можно предположить, что Монтелеоне им не все сказал; что он просто сообщил о ночном визите бродяги. Следы в саду подтвердили его слова, была устроена засада...
Вся эта история была очень странной.
Милиционеры вернулись с мрачным видом.
– Хайнц Крит, – сказал комиссар, – ты от нас что-то скрываешь. Ты не сказал, что уже приходил на улицу Чита в ночь со среды на четверг...
Юбер округлил глаза.
– В ночь со среды на четверг? Я не знаю... Не помню... В ту ночь я сильно напился, так что, вы понимаете...
– Это действительно указано в рапорте милиционеров, остановивших тебя. Но на мой взгляд, ты уже в ту ночь пытался проникнуть на виллу.
Он сделал паузу, глядя Юберу прямо в глаза.
– Ты знаешь, кто живет на этой вилле?
Юбер пожал плечами, показывая свою неосведомленность.
– Откуда мне знать?
Мужчины переглянулись. Юбер понял, что допрос примет другое направление.
– Тебе действительно не повезло, – сказал комиссар Григорьев тоном искреннего сочувствия. – В Сталинабаде существуют тысячи похожих домов с такими же удобными садами, но тебе надо было выбрать именно этот... Этот из тысяч!
– Я вам объяснил, почему, – пробормотал Юбер со слезами. – Я решил, что, раз его охраняют милиционеры, внутри должно быть что-нибудь интересное.
Милиционеры захохотали.
– Там действительно было что-то интересное. На этой вилле живет крупный ученый, чьи работы имеют огромное значение для безопасности Советского Союза.
Юбер принял ошеломленный вид.
– Я... Я не мог этого знать...
Григорьев взял металлическую линейку, лежавшую на столе перед ним, и стал ею играть.
– А я считаю, что ты это прекрасно знал.
"Они подходят к делу, – подумал Юбер, – но какого черта они ходили вокруг да около?" Он притворился испуганным.
– Да нет! Я вас уверяю... Не хотите же вы заподозрить меня в...
Григорьев насмешливо смотрел на него.
– В чем?
Юбер сделал вид, что не осмеливается произнести слово. Комиссар сделал это за него.
