– У вас нет медальона, – заметила она. – Здесь все парни носят медальоны. Как только переспят с девушкой, сразу нацепляют медальон. – Она засмеялась. – Вам, наверно, не часто приходилось спать с девушкой.
Она неожиданно навалилась на него, и ее губы коснулись груди Малко. Не поцеловала, но движение было очень чувственным. Потом ее голова стала опускаться все ниже и ниже, словно они были одни. На несколько секунд она выпрямилась, обложила себя подушками и снова ринулась к Малко. В смущении он попытался высвободиться. Лаура подняла голову.
– Я вам не нравлюсь? – с горечью сказала она. – Вы такой красивый. Вы могли бы заполучить себе любую девицу, а я слишком толстая.
– Вы очаровательная женщина, – заверил ее Малко, продолжая следить за молодым бородачом.
Лаура Иглезиа не ответила. Ее голова упала на него. Малко вздрогнул от прикосновения горячих губ, потрясенный тем, что можно предаваться подобным занятиям в модной дискотеке Монтевидео. Скрытая за подушками, она обрабатывала его так, что дала бы фору профессионалке. С безжалостным автоматизмом сомнамбулы. Официант принес русской водки, которую заказал Малко. Лаура его словно и не заметила. Свернувшись среди подушек, Лаура напоминала удава, заглатывающего кролика: такими рассчитанными и мягкими были ее движения.
Малко в изнеможении закрыл глаза. К черту условности: это одна из лучших его минут в Монтевидео.
Он снова открыл глаза. Бородач, опираясь на трость, отходил от бара... Малко на мгновение заколебался, разрываясь между чувством долга и минутным наслаждением. Затем он осторожно отвел в сторону голову ошеломленной Лауры, поспешно привел себя в порядок и встал. – Я сейчас, – сказал он с вымученной улыбкой. Лаура уставилась на него безумными глазами, и, разрыдавшись, ткнулась лицом в подушки.
Никогда в жизни она не испытывала такого унижения.
* * *
Нашатырь вывел Рона Барбера из оцепенения. Он уже несколько раз терял сознание. Капюшон с него не сняли, и ему казалось, что мучителей несколько, и они сменяют друг друга. Тело его превратилось в одну сплошную рану.
Барбер услышал, как кто-то шепотом переговаривается, потом голос спросил:
– Ему явно мало...
– Хочешь еще подбавить?
– Конечно!
Весь превратившись в комок нервов, Рон ждал, когда электрод снова прикоснется к его телу. Его опять пронзила нестерпимая боль, которая не убивает. Вдруг у него словно треснула голова. Они засунули ужасный шарик ему в ухо. Мозг закипел, глаза вылезли из орбит. Длилось это всего несколько секунд. Кто-то в тревоге вымолвил:
– Ты его так чего доброго порешишь, или он свихнется. Обрабатывай ему лучше яички. Так безопасней. Все равно любовью ему уже не заниматься.
– Он у меня заговорит, сволочь, гринго, – отозвался другой голос.
Электрод коснулся его живота, и Рон скрючился. Он открыл рот, хотел сказать, что выдаст им предателя, что все это больше не имеет значения, но ничего сказать не мог. Он словно онемел на время.
В мыслях у него было только одно – заснуть. Хотя бы на час. Все остальное представлялось таким ненужным, неважным.
На окружавшей «Зум-Зум» стоянке было полно машин. Все развалюхи, как на подбор. Малко протиснулся к Фиделю Кабреро, который как раз усаживался в роскошный зеленый «порш» 911 модели. Машина стоила трехсотлетнего жалованья уругвайского рабочего низкой квалификации. Заслышав шаги, бородач, не сказать чтобы обеспокоенный, повернул голову. Малко встал вплотную к «поршу», как бы замерев от восхищения.
– Прекрасная машина, – промолвил он по-испански.
Миловидное лицо Фиделя Кабреро тут же озарила горделивая улыбка.
– Это единственная 911 модель в Монтевидео, – важно сказал он. – До Пунты я добираюсь на ней меньше, чем за час.
Малко внимательно посмотрел на лицо юноши. Ни за что не догадаешься, что он замешан в столь драматические события. Этакий добропорядочный маменькин сынок.
– Вы разбираетесь в автомобилях, сеньор? – заинтригованный молчанием Малко, спросил молодой человек. Малко сдержанно улыбнулся.
– Немного. Здесь это должно стоить целое состояние?
– Пятьсот тысяч песо, – сказал Кабреро.
Облокотившись о дверцу, Малко пытался поймать его взгляд.
– Ведь вам их дал Рон Барбер, – тихо спросил он, – не так ли?
У Фиделя Кабреро замерло сердце. Кто этот элегантный незнакомец, который, по-видимому, его знает, раз он знает столь тщательно оберегаемую тайну. Тайну, раскрытие, которой угрожает жизни Фиделя. Первым побуждением было смыться, завести мощный мотор... Но незнакомец взял его за руку.
– Мне нужно с вами поговорить, – сказал он тоном, не терпящим возражений. – И, если можно, чтобы нас не видели. Так будет лучше для вас. Откройте.
Он обошел машину. Откинувшись назад, Фидель Кабреро протянул руку и открыл дверцу. Малко устроился на сиденье, пистолет он положил на колени.
– Выезжайте на набережную и прямо, – сказал он. – Наша беседа может затянуться.
* * *
Девушка снова вернулась. Он узнавал ее хрупкие и по-звериному жестокие руки. Никогда, даже в полицейском управлении, Рон Барбер не видел, чтобы во время пыток с таким остервенением набрасывались на свою жертву. Минута слабости прошла, но он понимал, что может расколоться в любой момент. Вновь смочив тряпки на его запястьях и лодыжках, девушка касалась электродом то тут, то там, – касалась шеи, головы, груди, живота. Словно проказничая, коснулась пяток. Потом пошла вверх. Скоро его снова пронзит нестерпимая боль.
– Ты храбрец, гринго, – заметила она как бы про себя. – Только все это ни к чему.
Рон словно обратился в дебила, думать ни о чем он уже был не способен. В капюшоне он задыхался. Его вырвало внутрь, но никто не стал менять ему капюшон.
– Вперед, навстречу славному будущему, – свирепо пошутила девушка. – А тем временем тот, кого ты покрываешь, как раз сейчас, наверное, подцепил себе женщину. Может, твою жену, гринго. Нельзя надолго оставлять жен одних.
Она вдруг всунула электрод Рону Барберу в зад.
Живот словно разорвало.
– Музыку! – закричала девушка, перекрывая вопли американца.
Не стоило будоражить обитателей этого тихого района Монтевидео.
* * *
– Клянусь, я ничего не знаю, – в двадцатый раз повторил Фидель Кабреро, – клянусь жизнью матери...
Золотистые глаза Малко смотрели на него с почти гипнотической силой. Молодой человек был для него загадкой. Совсем необычный предатель. Обезумевшее, простодушное существо, не отвечающее за свои поступки. От страха Фидель так потел, что запах пота забивал в автомобиле запах свежей кожи. Они остановились в Карраско, перед самым отелем-казино на берегу Рио-де-ла-Платы. Время от времени мимо, чихая, проезжал какой-нибудь старый драндулет.
– Вы должны хорошо знать, где укрываются ваши друзья, – настаивал Малко. – Сведения, которые вы предоставили Рону Барберу, свидетельствуют о том, что вы достаточно осведомлены.
Фидель Кабреро ударил ладонью по рулю.
– Нет! Нет! Уверяю вас, различные ячейки организации не связаны между собой. Есть множество тайников, о которых я не имею понятия...
– Вы ведь понимаете, что они его убьют?
Кабреро не ответил. Вид у него был двенадцатилетнего мальчика, несмотря на бороду. Какой черт понес его на эту галеру? Чтобы парень как-то расслабился, Малко мягко спросил:
– А почему вы предоставляете сведения ЦРУ? Вы ведь понимаете, к чему это может привести...
У молодого человека дернулся кадык. Еле слышно он ответил:
– Понимаю... Я этого не хотел... Но...
– Но что?
Молодой человек замялся.
– Ах, как глупо получилось. Я попросил денег на поездку в США. Жизнь там для нас очень дорогая. Священник из коллежа отправил меня к советнику по культуре при американском посольстве. Тот был так любезен, мы друг другу понравились. Советник приглашал меня на коктейли. Там я встретил Рона Барбера. Он тоже вел себя очень дружелюбно. Случайно он завел разговор о тупамарос. Отчасти чтобы доставить ему удовольствие, я сказал, что не одобряю их действий. А однажды вечером он пригласил меня пообедать в «Галеон». Я напился, понарассказал разных историй. Барбер упомянул о боевике-враче, которого никак не удавалось схватить. Я сказал, что знаю его, кажется, я даже назвал его имя.
– А откуда вы его знали?
Фидель Кабреро опустил голову и заговорил еще тише.
– Это был отец девушки, которую я любил.
– А потом?
В «порше» надолго воцарилось молчание. Слышался лишь рокот волн Рио-де-ла-Платы в несколько метрах от них. Наконец молодой уругваец открыл рот:
– Неделю спустя этого человека убили неизвестные, когда он выходил из своего дома. Убили вместе с женой. Сначала я не связал одно с другим. Только потом я узнал, что Барбер работает в полицейском управлении, что он из американских спецслужб... – Кабреро зашмыгал носом. – Я плакал целый день, я хотел пойти во всем сознаться. Потом позвонил Барбер, он желал меня видеть. Это было ужасно. Я ругался, угрожал ему. Он был очень спокоен. Он объяснил мне, что эти люди – преступники, что врач выстрелил в тех, кто пришел его арестовывать, убивать его не хотели. Я же заслуживал вознаграждения. Через несколько дней мне позвонили из гаража фирмы «Фольксваген». «Порш» был в моем распоряжении.
