— Старина Моро откровенный человек и не станет кривить душой. Вашу фамилию Винтеру я назвал — запирательство ни к чему не приведет. Я ваш друг, Сэм, но если меня вызовут в суд, я буду вынужден рассказать истину, хотя это и повредит вам. Присяга, честное слово — святые понятия для меня, Сэм, и я не могу лгать даже ради вас, которого люблю всей душой.
— Я понимаю… присяга… суд, — Розанов и сам не знал, что говорит.
— Эх, Сэм! Ну можно ли вести себя так? В любом состоянии надо оставаться корректным. Я уже не говорю о самом факте: вы обругали женщину и пожилого человека — гостя вашей страны, чуть не избили его, вели себя крайне разнузданно. Но подумайте, какие последствия будет иметь случившееся для вас, для всей вашей жизни. Приговор суда угадать трудно, однако ясно, что из института вас исключат. Ваши мечты о карьере, дипломатическом поприще, для которого, не скрою, у вас есть блестящие данные, останутся мечтами, горькими мечтами, Сэм, и все из-за пьяного скандала в ресторане. Какую глупость вы совершили, мой дорогой!
Моро говорил с горечью, сочувственно, и это делало его слова особенно убедительными. Розанов понимал: Моро не преувеличивает. Если попадешь под суд, с институтом придется распрощаться. Итти работать на завод? В контору? Стать таким, как все? Ну, нет! Ни за что! Ни за что! А вдруг — тюрьма?.. Семен Розанов в тюрьме. Какой ужас!
— Что же мне делать? Как спастись? — Семен по-собачьи преданно глядел на Моро. Воля Розанова была сломлена, он ждал совета и готов был беспрекословно подчиняться.
«Взят крепко. Со временем его можно будет заставить выполнять и действительно серьезные поручения», — подумал Моро.
— Я ваш настоящий друг, Сэм, — проникновенно сказал «Д-35», — постараюсь помочь вам. Я поговорю с Винтером, во что бы то ни стало успокою его, упрошу, чтобы он не подымал шума, не губил такого молодого человека.
— А он согласится? — с робкой надеждой спросил Семен.
— Я превзойду в красноречии самых знаменитых адвокатов.
— Не знаю, как мне и благодарить вас! — Семен в избытке чувств обеими руками схватил руку «Д-35».
Моро сиял улыбкой. Его лицо более чем когда-либо оправдывало прозвище «Рекламный Ральф».
— Не стоит благодарности, Сэм, и простите, что сегодня говорил с вами Слишком резко, но я это делаю для вас же, чтобы больше в вашей жизни такие выходки не повторялись.
— Нет, нет, что вы, никогда! — захлебываясь, уверял Розанов.
— Считаем дело улаженным, я не сомневаюсь, что Винтер согласится с моими доводами… Теперь у меня к вам просьба, — голос Моро оставался благожелательным, ровным. И только на мгновение, хорошо спрятанные, прозвучали в нем торжествующе-ехидные нотки. — Познакомьте меня получше с девушкой, которую мы с вами встречали, с Асей Борисовой.
Просьба оказалась неожиданной и неприятной.
С некоторых пор Розанов «приударял» за Асей. Не дружил с ней, а именно «приударял». Этим циничным словечком характеризовалось отношение к девушкам среди парней, близких Розанову.
Однажды в перерыве между лекциями Розанов с несколькими приятелями начал говорить об Асе: она дружит со многими на курсе, но никому не отдает предпочтения.
— Подумаешь, недотрога! — презрительно сказал Семен. — Строит из себя гордячку, потому что на нее никто не обращает внимания. Вы ж понимаете!
Разгорелся спор. В конце концов Семен заявил:
— Захочу — через неделю будет, как миленькая, шляться со мной на танцы.
И Розанов начал выполнять обещание. Асю его поведение смешило. Лукаво улыбалась она выспренним речам Розанова о «разбитой душе», «одиночестве». Незаинтересованный наблюдатель поймал бы скептическую гримаску на ее лице, когда Семен гнусавым голосом напевал сентиментальные песенки, размахивая руками и откинув голову, декламировал: «Любимая, меня вы не любили…» Однако, смеясь в душе над Семеном, Ася не отвергала его. Ей было чуть-чуть приятно иметь поклонника.
А Розанов, начавший с «приударяния», постепенно влюбился в Асю. Влюбился, как эгоист, стремящийся во что бы то ни стало настоять на своем. Розанов все больше и больше думал о ней. Пренебрежительно-развязный той, усвоенный Семеном в разговоре со всеми девушками, в том числе и с Асей, не соответствовал настроению Семена. Поддайся Ася, он оставил бы ее. Но раз она не отвечала взаимностью, Семен, как и большинство избалованных, своевольных людей, увлекался сильнее и сильнее…
Моро просит его стать посредником в более близком знакомстве с Асей. Зачем? «Она ему нравится», — сразу пришла догадка на ум Семену. И помогать ему? Ни за что! Но… Но ведь тогда Моро тоже откажет в помощи… Как же быть? Как быть?..
Тоска охватила Семена. Как все эгоисты, он был трусом, первая же трудность в жизни испугала его, Приходилось выбирать между собственным благополучием и Асей, приходилось решать: отвечать за свой хулиганский поступок или увильнуть от ответственности.
И Семен выбрал:
— О чем речь? Завтра же мы увидим Асю.
«Что мне Ася, — мысленно утешал он себя, — найду другую. Правильно говорит Моро: провались все на свете, лишь бы мне было хорошо и спокойно. Так надо жить».
Малодушие и эгоизм, уже давно проявлявшиеся у Семена, в трудную минуту подавили все другие чувства, и отныне именно этим определялось все дальнейшее поведение его. Такова логика событий, такова жизнь. Струсивший однажды струсит и в другой раз; тот, у кого не хватило мужества честно ответить за свое поведение, не найдет этого мужества и потом.
Но люди не родятся себялюбцами, эгоистами. Семья, школа, коллектив, романтика труда, подвига — все это не было чуждо Семену-мальчику.
…День, когда Семена приняли в пионеры, был для него большим праздником. Важные лица ребят, выстроившихся в светлом зале, торжественные слова пионерской клятвы, вынесенное с барабанным боем знамя — все это волновало до слез. Чувствуя слева и справа прикосновение локтей товарищей, которые стояли в одном ряду с ним, Семен опускал глаза, чтобы еще и еще раз увидеть на своей груди пионерский галстук. Он звал в дальние странствования с пионерским отрядом по густому лесу, где можно воображать себя путешественниками вроде Арсеньева. Он обещал военные игры в просторном поле, встречи с моряками, командирами, летчиками, которые будут запросто приходить к пионерам, рассказывать о былях, увлекательных и необычайных. Он обещал летний пионерский лагерь, где так хорошо спать в палатках, а в походе можно варить с ребятами кашу на костре, печь картошку в углях. А потом песни у костра и мечты о том, что будет, когда все они вырастут. И обязательно сдать нормы на значок БГТО. «Будь готов к труду и обороне» — это очень гордые слова. Он будет готов трудиться, потому что он теперь пионер, и он теперь должен быть лучше, чем был до сих пор. А если нужно, будет готов и к обороне, и к трудностям, и ко всему, что потребуется от него. Семен стоял взволнованный, гордый и видел, что ребята думают о том же.
Первого сбора отряда, на котором он будет присутствовать не в качестве гостя, а полноправным пионером, Семен ждал с нетерпением. После уроков он наскоро пообедал, вопреки обыкновению старательно намазал ботинки ваксой, почистился и даже посмотрел в зеркало — хорошо ли повязан галстук.
Все оказалось в порядке, и Семен побежал на сбор. Нетерпеливый мальчик явился слишком рано и долго бродил по широким школьным коридорам. Ожидание не томило его — слишком много радости наполняло маленькое сердце, и эту радость ничто не могло омрачить.
Наконец наступил долгожданный момент: ребята собрались, пришла пионервожатая Лена Чернякова, и сбор начался:
— Ребята, вы теперь пионеры и должны хорошо учиться. Чтобы помочь вам усвоить пройденный материал, мы проведем сейчас сбор на тему «Безударные гласные». Толя Ромченко! Объясни нам, что такое безударные гласные.
Толя Ромченко встал.
— Вынь руку из кармана, — потребовала Лена.
Ромченко нехотя повиновался. В кармане у него лежала рогатка, четверть часа тому назад он выменял ее у Славки Кокорева. О такой рогатке — не деревянной, а из толстой проволоки, с упругой красной резиной — Толя мечтал давно.
— Ну, так что такое безударные гласные?
— Безударные гласные — это… — вяло забубнил Ромченко, глядя в окно мимо плеча вожатой. По соседней крыше пробирался кот. Попадешь из рогатки отсюда в кота? До него метров пятнадцать, не больше… Честное слово, можно попасть!
Рука Толи сама потянулась к карману, но мальчик спохватился и, отвернувшись, продолжал рассказывать о безударных гласных.
— Правильно, молодец, — похвалила Лена. — Теперь ты, Нина Прокофьева.
— А меня мама за хлебом в магазин посылала, и я уроки не успела приготовить! — бойко выпалила девочка.
Лена улыбнулась мягкой покровительственной улыбкой:
— При чем тут уроки, Нина! Ведь мы не в классе, а на нашем пионерском сборе. Расскажи, как умеешь, о безударных гласных.
