«Думай, — приказал себе майор, — думай. Твое благополучие, твоя карьера висят на волоске».
Итак, Фам Тху убита, а запасная явка Рекса провалена. Об аресте запасного связника Туан узнал случайно, когда на стол к нему легла фотопленка, попавшая в руки военной полиции во время одной из облав. Это были документы, переснятые в управлении «Феникс». Следовательно, если коммунисты не предусмотрели еще один вариант связи с Рексом, то Хоанг пытается сейчас заново установить с ним контакт. Вот здесь ему и должен «помочь» Виен. Но при этом Виен должен иметь на руках хороший козырь, чтобы папаша поверил в его «симпатии» к коммунистам. Подбросить какую-нибудь информацию? Слабовато.
И вдруг ехидные огоньки сверкнули в глазах майора. Джейк! Вот козырь! Виен подарит своему отцу Джейка! Вьетконговцы не могут не поверить человеку, который отдаст в их руки провокатора. Это ничего, что Туан не знает его имени, он знает время и место его встречи с Уоррелом. Для вьетконговцев этого будет достаточно, чтобы засечь Джейка. Шаг, конечно, рискованный. Если кто-нибудь узнает, что майор выдал американского агента в подполье коммунистам… Это смертный приговор. Но другого выхода нет. Без Джейка и без Виена, которого Туан не уступит Уоррелу, шансы американцев в охоте за Рексом практически сведутся к нулю.
Майор довольно потер руки, налил себе из термоса чаю и, отпивая его маленькими глотками, принялся рассуждать дальше. Теперь нужно тщательно продумать сценарий. Уоррел встречается с Джейком послезавтра. Значит Хоанг должен узнать об этом не позднее завтрашнего дня. Времени в обрез. Прежде всего нужно подготовить Виена к его роли. Виен страшно рад, что нашел отца, успел проникнуться к нему симпатией, и теперь необходимо настроить лейтенанта против Хоанга. Когда Виен узнает, что его отец вьетконговец… Нет, этого мало. А что можно придумать еще? Внушить лейтенанту, что его папаша — воплощение вероломства и коварства. Это он убил Фам Тху, потому что она работала на Туана и потому что она знала, кто такой Хоанг и могла помешать ему завербовать Виена. Так будет надежней.
Туан допил чай и снова стал медленно прогуливаться по кабинету. С лейтенантом все ясно. Нужно идти дальше. А дальше — Виен приходит к отцу и сообщает ему, что в их группу внедрен провокатор и что он встречается в среду… Стоп! Лейтенант — человек излишне эмоциональный и впечатлительный. А если он не сможет сыграть свою роль безупречно? Каким-нибудь образом обнаружит свою антипатию к отцу? Потребуется некоторое время, чтобы Виен остыл, чтобы в нем улеглась ненависть к человеку, который убил его мать. Да и Хоанг не поверит сыну. Лейтенант ненавидит вьетконговцев и наверняка в разговоре с отцом не скрывал своих взглядов. И вдруг такой крутой поворот! Да при первых же словах Виена Хоанг начнет отрицать, что он вьетконговец. Нет, этот вариант не подходит.
А если подбросить Хоангу записку, которую якобы написал Виен? Все будет выглядеть более естественно. Виен узнает у себя на службе, что его отец — вьетконговец, что ему угрожает опасность. И сыновние чувства велят ему предупредить Хоанга. Но он пишет анонимное письмо: ведь он из другого лагеря и не собирается менять свои взгляды. Он просто спасает отца, но не хочет, чтобы отец знал об этом. А Хоангу нужно дать понять, что предупреждение об опасности исходит от сына. Хоанг сообразит, что Виеном руководили не симпатии к коммунистам, а родственные чувства, но наверняка начнет подумывать о том, чтобы перетянуть сына на свою сторону. Тем более что информация о провокаторе подтвердится.
Теперь нужно подумать о том, как передать записку Хоангу. Подбросить в гостиницу? Он не догадается, что это — дело рук Виена. А впрочем… Почему же? Хоангу будет совершенно ясно, что автор записки — не Рекс. Во-первых, Рекс подписал бы ее условным именем, известным Хоангу, а во-вторых, зная местонахождение Хоанга, Рекс нашел бы возможность встретиться с ним сам. Значит, остается «неизвестный доброжелатель», который работает в службе безопасности. А первый кандидат в «доброжелатели» — сын.
Туан довольно ухмыльнулся. Сегодня ему явно везло на хорошие идеи. Осталось только написать записку, а это он может сделать и без Виена. Лейтенантом Туан займется завтра.
Хоанг подошел к стойке за ключами.
— Это для вас, господин, — сказал портье, передавая ему вместе с ключами голубой конверт…
Хоанг поблагодарил портье и поднялся в свой номер. Он повертел конверт в руках, внимательно его разглядывая. В углу типографским способом было отпечатано название фирмы: «Дык Тхань. Изделия из лака». Странно. Хоанг не имел никаких дел с этой фирмой. Разорвав конверт, он вынул сложенный вдвое небольшой листок бумаги и прочитал отпечатанный на машинке текст:
«Господин Хоанг,
Цель вашего приезда в Сайгон известна службе безопасности. Об этом позаботился провокатор, который встречается со своими шефами в ближайшую среду в восемь вечера на улице Вечности, 15».
Хоанг подошел к окну, легонько постукивая себя по носу листком. Желание выспаться, которое он испытывал, возвращаясь в гостиницу, моментально улетучилось. Вот ответ на вопрос, почему убиты Динь и Лан и провалена запасная явка! В группе — провокатор! Не верить записке глупо. В ней все сказано четко и недвусмысленно. На улицу Вечности можно отправляться, не боясь никакой ловушки. Раз охранке все известно о Хоанге, а его не берут, значит, охранке нужен Смелый. Одно странно: почему охранка решила убрать Диня, Лан и запасного связника, вместо того чтобы выследить, от кого идет информация? Ладно, эту загадку Хоанг сейчас не решит. Интересно, кто автор записки? Смелый отпадает — он дал бы знать, что это написал он. «Неужели… Виен!» — удивленно и радостно подумал Хоанг.
Он загасил сигарету и тут же закурил новую. А почему бы и нет? Узнал обо всем, и в нем заговорили сыновние чувства. А почему не пришел сам? Все правильно. Это как раз тот случай, когда легче написать письмо, чем сказать с глазу на глаз. Хоангу очень хотелось, чтобы все было именно так. Пусть Виен не изменил и не скоро изменит свои взгляды, но если написал эту записку он, у Хоанга есть надежда, что когда-нибудь они с сыном станут друзьями.
Хоанг улыбнулся при этой мысли, и лицо его снова стало серьезным. Да, он поедет в среду на улицу Вечности. А после того как провокатор будет ликвидирован, Шон назначит Смелому новое место встречи и вся их группа исчезнет из поля зрения охранки. А со Смелым будет встречаться уже другой человек.
Приняв решение, Хоанг почувствовал, что ужасно хочет спать. Он лег на кровать и мгновенно уснул.
Хоанг приехал к Лан минут на двадцать позже, чем обещал по телефону такси попало в «пробку» на одной из улиц.
— А я уже решила, что вы передумали, — сказала Лан, впуская его в прихожую.
— Передумал? Хотел бы я видеть мужчину, который сознательно отказался бы от приглашения такой очаровательной особы. Правда, в гости я напросился сам, но уже успел позабыть об этом.
Они прошли в гостиную. Хоанг сел на диван, Лан — в кресло напротив.
— Ну, как ваши дела? — спросил Хоанг улыбаясь.
— В прошлый раз вы обращались ко мне не так официально, — сказала Лан, разливая чай в маленькие фарфоровые чашечки в серебряной оправе.
— Ну, если вы… если ты настаиваешь… Тогда зови меня не господин Хоанг, а дядя Хоанг. Идет?
— Угу, — кивнула головой Лан и, помолчав немного, добавила: — Я хотела еще раз вас поблагодарить…
Хоанг изобразил на лице недоумение:
— За что?
— Ну, тогда, в новогодний вечер… вы так помогли мне.
— Я? Помог тебе? Что-то не припоминаю, — Хоанг шутливо собрал морщины на лбу. — Нет, не помню.
Лан засмеялась, но тут же снова стала серьезной:
— Спасибо вам, дядя Хоанг.
— Не стоит, — махнул рукой тот и хитро прищурился. — Так я обещал тебе рассказать, как мои дела. Но если… если ты сделаешь мне пару бутербродов, я не стану утомлять тебя скучнейшими подробностями из жизни бизнесмена.
— Ой! — всплеснула руками Лан. — Извините, я не спросила — вы голодны?
— С утра ничего не ел, — признался Хоанг.
— Я сейчас.
Лан выскочила из комнаты. Минут через десять она вернулась, держа в руках поднос с едой.
— Нет, каков! — сказал Хоанг, накладывая себе в пиалу рис и свинину. — Напросился в гости, потребовал ужин. Представляю, что ты думаешь обо мне.
— Думаю, что вы очень хороший человек.
— А почему ты так думаешь? — спросил Хоанг, усердно опустошая свою пиалу.
— Не знаю. Так мне кажется.
— А что ты думаешь о Виене?
Лан вскинула взгляд на Хоанга и тут же опустила голову:
— Я… я люблю его. Вы — первый, кому я сказала об этом.
Хоанг протянул руку и погладил Лан по голове:
— Спасибо.
— За что? — не поняла Лан.
— За что? — повторил Хоанг. — За то, что ты вселяешь в меня надежду увидеть когда-нибудь сына таким, каким мне хотелось бы его видеть. Ты не смогла бы полюбить плохого человека.
