Она взглянула на него и вдруг улыбнулась.
– Ты думаешь, я против? Это ведь так романтично! Ночной ужин с полковником полиции. Где еще такое возможно?
– Тебе никто не говорил, что у тебя прекрасный характер?
– Разве? – удивилась она. – Я всегда считала, что у меня невозможный характер. Мой отец считает, что ты на меня благотворно действуешь, так как в последнее время я стала гораздо всдержаннее.
Он привлек ее к себе, вдыхая аромат ее волос.
– Спасибо, – очень тихо произнес он, – иногда я бываю не прав. Ты меня заранее извини.
Джил молча улыбнулась. Поистине, это была мудрая женщина. «Она воспитывалась как добрая католичка, – неожиданно подумал Дронго. – И мужчина, отец ее сына, должен быть ее единственным мужчиной на всю жизнь. Хотя почему католичкой? Она ведь училась в Англии. Впрочем, это все не так важно. Когда двое любят друг друга, всегда один любит немного больше». И в их паре первенство, безусловно, принадлежало Джил. Она любила его безумно и считала счастьем каждый прожитый рядом с ним день. Дронго всегда помнил слова своего отца: «В отношениях между людьми самое прекрасное – это любовь». Да, счастливые люди – это люди, умеющие любить.
Демидов приехал через двадцать минут. Торжественно вручив Джил цветы, он прошел на кухню. От белого бургундского вина он сразу отказался, попросив водки. А китайскую еду ел с наслаждением, успевая задавать вопросы Дронго.
– Почему такая срочность? – поинтересовался он с набитым ртом. – Неужели нельзя было подождать до утра?
– Вчера днем я разговаривал с тобой, – напомнил Дронго, – мы говорили о нападении на семью Арзуманяна.
– Какого Арзуманяна? – не понял замотанный Демидов. – Ваше здоровье! – поднял он рюмку, глядя на Джил.
Она кивнула, с улыбкой глядя на Дронго. Видимо, ее забавляла эта ситуация.
– Мы с тобой говорили о нападении на его автомобиль, – повторил Дронго. – Ты еще позвонил сначала прокурору, а потом следователю Гордееву. Игорю Гордееву, с которым ты работал лет десять назад.
– Да, я вспомнил! – оживился Демидов. – Прекрасная утка.
На его комплекции уже начинала сказываться страсть к вкусной еде. За последние годы он сильно пополнел, его лицо округлилось, появился второй подбородок.
– С кем еще ты говорил об этом деле? Кому еще ты о нем рассказывал?
– Никому, – удивился Демидов.
Он с удовольствием подкладывал себе в тарелку рис с овощами.
– Твое здоровье! – выпил он еще рюмку водки – на этот раз за здоровье Дронго.
– Теперь слушай внимательно, – начал злиться Дронго. – Вчера после разговора с тобой я поехал к следователю Гордееву. Рядом с прокуратурой меня уже ждала машина с сотрудниками МВД. Они пытались проследить, куда я поеду. А сегодня с утра наблюдение было установлено и за Арзуманяном. Если ты еще не в курсе, то могу тебе сообщить: сегодня вечером перед зданием нефтяной компании был убит ее вице-президент Вячеслав Лунько. Это та самая компания, оборудование которой страховала компания Арзуманяна. Интересно? Тебе положить еще утки? А может, ты хочешь еще риса с овощами?
Выслушав Дронго, Демидов вытер салфеткой рот и отодвинул тарелку.
– Сам звал меня поужинать, а теперь попрекает, – укоризненно сказал он. – Насчет Лунько мне сообщили, но я не связал его убийство с нападением на Арзуманяна.
– Нужно было связать. Ты знаешь, кто за нами следил?
– Говори.
– Отдел собственной безопасности вашего МВД. Поэтому я могу сделать только два вывода. Либо тебе не доверяют и следят за всеми, с кем ты общаешься. Либо ты кому-то сказал о моей просьбе. Так или иначе, меня ждала машина с двумя наблюдателями.
– Я тебе не мальчишка! – стукнул кулаком по столу Демидов, но, покосившись на Джил, извинился. – Я всю жизнь в органах работаю. Ты думаешь, я могу выболать служебные тайны? Я тебе не студент-практикант, понимаю, кому и что можно говорить.
– В таком случае откуда они узнали о том, что я могу появиться у Гордеева? Обрати внимание, из какого отдела были сотрудники.
– Да, – согласился Демидов, – неприятно. Очень неприятно. Может, ты сам кому-нибудь разболтал?
– Ни одному человеку, кроме Эдгара, но в нем я уверен, как в себе.
– Тогда не знаю.
Полковник посмотрел на блюдо и подвинул его к себе.
– Приятного аппетита, – явно издеваясь, произнес Дронго.
– Спасибо, – кивнул Демидов, не обращая внимание на язвительный тон хозяина.
Джил почти ни к чему не притрагивалась.
– Откуда в отделе собственной безопасности могли знать о моей встрече? – не отступал Дронго.
– Может, ты путаешь? – переспросил полковник. – Как ты узнал, кому принадлежит машина? Кто мог сообщить тебе такие сведения?
– У меня свои каналы, – уклонился от ответа Дронго, – но они не сообщают мне, откуда стало известно о моей встрече с Гордеевым. Может, у тебя в кабинете кто-то был в тот момент, когда ты со мной разговаривал?
– Никого не было, – хмуро ответил Демидов, – точно никого не было. И ни с кем, кроме прокурора, я не разговаривал.
– А убийство Лунько? – напомнил Дронго. – Кто его подставил? Или ты опять ничего не знал?
Он невольно повысил голос.
– Перестань на меня орать, – разозлился полковник. – Может, ты думаешь, что они прослушивают мой телефон?
– Не думаю. В этом случае они не стали бы так быстро подставлять своих людей, зная, что ты можешь обратить внимание на подобное совпадение. И ты об этом знаешь.
Демидов снова отодвинул тарелку.
– Называется, пригласил на дружеский ужин, – зло сказал он и залпом выпил рюмку водки.
– Странно все это, – признался полковник. – Непонятно, почему за тобой следят, за Арзуманяном. И это убийство тоже непонятно. Там действовали профессионалы. Два выстрела, третий контрольный. Причем так быстро, что охранники компании, на глазах которых убивали Лунько, не успели выбежать из здания. Мне об этом говорили.
– Может быть, устранение Арзуманяна и Лунько организовали твои коллеги? – предположил Дронго.
– Ага. Только этого не хватало. Ты хороший эксперт, но не нужно даже обдумывать эту версию. У нас сейчас порядка гораздо больше, чем было в начале или в середине девяностых. Тем более в отделе собственной безопасности. После прихода нового министра там прошли такие чистки, что мало не покажется. Нет, я в такую версию не верю.
– Тогда предложи свою.
– У меня нет версий. Я не эксперт, как ты, а обычный оперативник. Пришел, увидел, забрал, арестовал. Все. Мне нужны факты, а не домыслы.
– Голова уже не нужна? – разозлился Дронго. – И совесть тоже не нужна?
Демидов отодвинулся от стола, явно намереваясь подняться и уйти. Но, увидев испуганное лицо Джил, смягчился. Полковник понимал, что Дронго прав. Он всего лишь хочет понять, почему такое происходит. И раскрыть преступление.
– Что ты хочешь? – спросил он у Дронго.
– Узнай, почему они вмешиваются в это дело, – попросил Дронго, – мне больше ничего не нужно.
– Ты думаешь, я волшебник. Могу просто так позвонить ребятам из собственной безопасности и спросить, что они делают? Ты так считаешь?
Дронго молчал. Демидов шумно поднялся.
– За ужин спасибо, – сказал он. – А насчет твоих слов подумаю. Может, они меня «разрабатывают»? Такой версии у тебя не было?
– Не было, – ответил Дронго. – Вся Москва тебя знает. Ты порядочный человек. Во всяком случае был таким, пока не стал руководителем.
– Спасибо! – окончательно рассердился полковник.
Он вышел из квартиры, сильно хлопнув дверью. Дронго продолжал сидеть. Джил с ужасом смотрела на него.
– Ты сильно его оскорбил, – заметила Джил. – Я не все поняла, но, по-моему, ты его сильно обидел.
– Вот именно, – устало согласился Дронго. – Я специально так вел себя, чтобы его разозлить. Он все понял правильно, Джил. Я ведь стараюсь не для себя. Мне важно найти тех, кто стреляет в детей. Если среди нас есть такие, то их нужно остановить. Иначе завтра они станут стрелять в других детей. У них же нет никаких моральных запретов, а это хуже всего.
Джил смотрела на него молча. Затем сказала:
– У тебя очень нелегкая работа.
– Наверное, – согласился Дронго.
Он налил себе вина, затем наполнил ее бокал.
– За твой приезд, – поднял он свой бокал.
Она подняла свой, все еще глядя на Дронго. Бокалы едва слышно соприкоснулись. Он выпил почти все, она лишь пригубила.
– У тебя тяжелая работа, – повторила она задумчиво. – Может, тебе лучше все бросить и переехать ко мне? Ты мог бы преподавать нашим студентам. Криминалистику или какой-нибудь другой юридический предмет. Ты ведь хорошо знаешь английский и итальянский. Зачем ты занимаешься своими расследованиями? Ты думаешь, что можешь всегда побеждать?
– Из меня не получится хороший преподаватель, – возразил Дронго. – Я слишком эмоционален для терпеливого наставника. А насчет расследований… Я недавно объяснил это Эдгару. Со Злом борются не потому, что рассчитывают победить. Со Злом борются люди, которые не могут иначе жить. Не могут жить, зная, что оно существует.
