— Ты же говорил, что у вас все закончилось.
— Да, когда у меня вазовская «восьмерка» была. А сейчас Жанна нас любит и уважает. Она уже узнала про мою новую машину и сама мне позвонила.
— Успехов, — грустно пожелал Ринат. Он подумал, что не станет звонить Оксане ни при каких обстоятельствах.
Вспомнив про джакузи, находившееся на другом этаже, он разделся и прошел в ванную, стал разбираться в панели управления. На полке стояли запечатанные флаконы с шампунем и гелем, висели новые мочалки. Он посмотрел на мочалки и полез в ванную. Джакузи ему понравилось.
В половине седьмого позвонили его охранники, сообщившие, что уже ждут его в гараже. Анзор уточнял, нужно ли им подняться за ним в квартиру. Ринат отказался. Он надел другой новый костюм, подобрал строгий галстук и остался доволен своим внешним видом. Перед тем как выйти из дома, он достал свою записную книжку и ручку. Нужно написать ребятам, что ему нужно. Пусть купят это в магазинах. От хорошего парфюма до свежего хлеба. В этой квартире было абсолютно пусто. И еще кофе, который он пил по утрам. Масло, сыр, ветчину, что нужно для обычного завтрака. Может, колбасу или рыбу.
Он подумал, что в таких вопросах ему могла помочь Тамара. Ведь ему еще необходимо множество мелочей для дома.
Николай привычно открыл ему дверцу, и он так же привычно уселся в салон. Пока они ехали к «Националю», Ринат набросал список вещей, которые ему нужны.
— Вы сможете купить эти вещи? — спросил он Николая.
Тот повернул голову, взял список. Затем взглянул на Рината.
— Вы хотите остаться один в «Национале»? — уточнил Николай. — Может, кто-нибудь будет рядом с вами? А второй поедет за продуктами?
— Не нужно, — возразил Ринат. — У меня встреча со своими адвокатами. Не нужно беспокоиться.
— Хорошо, — ответил Николай.
— И еще, — добавил Ринат, — я хотел спросить, сколько вам платит Иосиф Борисович? Какую сумму в месяц?
Николай взглянул на Анзора. Тот молчал.
— Это коммерческая тайна, — сказал наконец Анзор. — Нас предупредили, что все расходы адвокатское бюро Плавника берет на себя.
— Ясно. Тогда можете не говорить. А сколько получает Тамара, вы тоже не знаете?
— Нет.
— Ясно. Поезжайте за покупками и приезжайте за мной часам к девяти. Я думаю, за два часа мы закончим.
— Хорошо. — Николай снова повернулся к нему. — Вы дадите нам деньги? Здесь большой список.
— Да, конечно. — Он достал деньги. — Пятьсот долларов хватит?
Николай снова посмотрел на Анзора.
— Хватит, — кивнул Анзор. — На продукты хватит. А там посмотрим…
Когда они подъехали к отелю, Николай вылез первым и открыл дверцу. На часах было без пяти семь. Ринат вылез из салона автомобиля и застегнул пиджак. Как хорошо, что они не опоздали.
В холле его уже ждала Тамара. Она успела переодеться и была в строгом коричнево-золотистом платье. Увидев Рината, она приветливо улыбнулась.
— Вас уже ждут в ресторане, — сказала она, — там Иосиф Борисович, его французские партнеры — мсье Дрюмо и мсье Леклерк. И еще двое гостей. Один ваш новый украинский партнер, другой российский. Они члены совета директоров нефтеперерабатывающего объединения, основная часть акций которого принадлежит вам. Или будет принадлежать, — поправилась Тамара, — Российского партнера зовут Георгий Алексеевич Гомозков, а украинского — Игнат Юрьевич Гребеник. Гомозкову пятьдесят три года, он крупный специалист в этой области, работал еще в советское время директором завода. Гребеник моложе, ему под сорок, он владеет двадцатью процентами акций предприятия и еще несколькими профильными предприятиями. Они хотели с вами познакомиться.
— А сколько процентов акций у Гомозкова?
Тамара удивленно взглянула на него.
— Чуть более двадцати, — произнесла она, — а больше пятидесяти процентов акций принадлежали вашему покойному родственнику. Сегодня стоимость этих акций около миллиарда долларов. Хотя специалисты считают, что в будущем акции существенно поднимутся в цене. Вас еще что-нибудь интересует?
— Спасибо. Вы будете с нами ужинать?
— Нет. — Она чуть нахмурилась. — Я должна только встретить вас и проводить. На этом мои функции исчерпаны.
— Большое спасибо. Я хотел с вами посоветоваться. Может, вы найдете мне хорошего секретаря? У меня столько проблем, а я пока ничего не знаю. Где найти такого помощника, как вы?
Тамара улыбнулась. Она наконец услышала то, что давно хотела услышать.
— Мы говорили на эту тему с Иосифом Борисовичем, — сообщила она. — Он тоже считает, что вам нужен дельный помощник, способный ввести вас в курс дела. Но сегодня никому нельзя доверять. Вы не просто наследник Глущенко, вы становитесь одним из самых богатых людей в мире. Поэтому он просил меня временно поработать с вами. Если вы согласитесь, я могу несколько месяцев быть рядом. Нам еще нужно съездить во Францию, просмотреть много документов. А у меня юридическое образование.
— Очень хорошо, — кивнул Ринат. — Сколько я вам должен платить?
Она повернулась к нему и лукаво прикусила нижнюю губу. Потом немного насмешливо произнесла:
— Я думаю, мы сумеем договориться о моем гонораре. Во всяком случае, я буду обходиться вам дешевле вашего друга. И не попрошу вас покупать мне машину. Если вы сами этого не захотите, — добавила она после секундной паузы.
— Договорились. — Он прошел в зал ресторана, и она показала ему на столик у окна, где его уже ждали.
Ринат подошел к мужчинам, которые поднялись при его появлении. Гомозков был коренастый, седовласый, с крупными чертами лица. Гребеник, напротив, был худощавый, подвижный, имел мелкие черты лица и немного вдавленные зубы. Оба знакомились с главным акционером, крепко пожимая ему руку. Затем все расселись за столом, и Плавник начал беседу. Леклерк иногда переводил некоторые детали разговора своему коллеге. Речь шла об акциях Глущенко, находившихся в доверительном управлении до тех пор, пока не будут оформлены все необходимые формальности для получения наследства.
Предупредительные официанты быстро появлялись и так же быстро исчезали. Ринат помнил, что вилку нужно держать в левой руке, а нож в правой, но Гомозков взял вилку в правую руку, пренебрегая этикетом, и Ринат решил, что может себе позволить обходиться без ножа, орудуя одной вилкой.
— Кроме акций нефтеперерабатывающего предприятия, ваш покойный родственник владел еще несколькими компаниями. В том числе транспортной компанией во Львове, — сообщил Плавник.
— Нет, — возразил Гребеник, — он ее продал за полтора месяца до своей смерти.
— Как это продал? — не понял Леклерк. — По нашим документам эта сделка не проходит.
— Продал, — подтвердил и Гомозков. — Он мне говорил об этом. Сказал, что компания приносит одни убытки…
— По нашим документам чистая прибыль транспортной компании за прошлый год составила полтора миллиона долларов, — осторожно заметил Иосиф Борисович.
— Возможно, — кивнул Гомозков, — но он решил ее продать. Может, он рассчитывал на большую прибыль.
— Сколько могла стоить такая компания? — спросил Дрюмо, с трудом подбирая слова.
— Я думаю, миллионов тридцать или тридцать пять, — сообщил Гребеник. — У них были совсем новые автобусы. И свои филиалы в Ивано-Франковске и Днепропетровске.
— Может, даже чуть больше, — добавил Гомозков, — миллионов сорок. Так будет точнее.
— У нас нет никаких сведений о продаже компании, — признался Леклерк.
— А почему он должен был сообщать адвокатам о продаже своей компании? — усмехнулся Гомозков. — Это его собственность. Хочет — продает, а не хочет — оставляет у себя. Или ваши законы запрещают продавать свою компанию?
— Вы не совсем понимаете, — вежливо сказал Леклерк. — Дело в том, что мсье Глущенко имел французское гражданство и был обязан сообщать о покупках и продажах такого рода, чтобы платить налоги. Если он получил, кроме полутора миллионов долларов прибыли, еще и сорок миллионов долларов за свою компанию, то налоговые службы нашей страны должны были узнать об этом первыми. Но у нас нет никаких сведений о продаже компании.
— Тогда не знаю, — растерялся Гомозков, — может, он хотел сообщить об этом потом. Или перевести компанию на другое имя. Он иногда так делал.
Дрюмо что-то быстро сказал Леклерку. Тот сразу спросил:
— Вы говорите об акциях металлургической компании в Нижнем Тагиле?
— Да. Он перевел их на другую компанию еще в прошлом году.
— Верно. Но мы считаем, что он не имел права на подобные действия. Нам удалось установить, что это был не перевод акций, а фактическая продажа с тем, чтобы избежать налогов. Он сначала перевел акции в некую фирму, созданную специально для отмывания денег, а затем перепродал их основному владельцу акций. Сумма сделки составляла около ста миллионов долларов, но никакие налоги уплачены не были.
