— Ну и что? — зло спросил Торчинский.
— Ничего. Но это меняет все ваши показания. Одно дело остаться с женщиной на несколько минут, а другое — минут на пятнадцать-двадцать.
— Вы удивительно непорядочный человек, мистер Хеккет, — ледяным тоном заметил Торчинский.
Но на Хеккета подобные уколы не действовали. Он лишь усмехнулся.
— Это легко проверить, — сказал Дронго. — Если на пленке с девятого этажа зафиксирован приход Лабунской, то должен быть зафиксирован и ее уход. Через несколько минут, как нам сказал сеньор Торчинский. Мы можем просто просчитать время.
— Верно, — кивнул комиссар.
Он поднялся и позвал своего помощника:
— Паоло, прокрутите пленку и уточните, сколько минут убитая была в номере сеньора Торчинского. Хотя нет. Принесите мне кассету, мы ее сами посмотрим.
— Здесь нет видеомагнитофона, — виновато сказал Паоло, — но мы можем подключить эту кассету на ваш номер.
— Хорошо, — разрешил комиссар, — начните с того момента, когда сеньор Торчинский появляется на этаже. А мы засечем время и посмотрим, сколько минут провела женщина в его номере.
— Сейчас сделаем, — кивнул Паоло и выбежал из номера.
Комиссар взял пульт и включил телевизор. На одном из каналов показывали откровенный секс. Хеккет громко засмеялся. Комиссар нахмурился и переключил на следующий канал, где шел боевик. Они ждали недолго, около двух минут, пока наконец экран не погас. Раздался телефонный звонок. Комиссар поднял трубку.
— Хорошо, — сказал он, — мы ждем.
На экране появилось изображение коридора. Из кабины лифта вышли два человека: Олег Торчинский и женщина — маленькая, полная, с рыжими волосами.
— Кто это? — спросил комиссар.
— Откуда я знаю, — нервно ответил Торчинский. — Посмотрите, она идет в другую сторону.
Женщина действительно свернула в другой конец коридора. Торчинский улыбнулся дежурной и пошел к себе в номер. Все смотрели на экран телевизора. Створки кабины лифта снова открылись, и в коридоре показался высокий пожилой господин. Он подошел к дежурной, что-то спросил, затем прошел дальше. И наконец появилась Екатерина Лабунская. Она явно нервничала, оглядывалась по сторонам. Подойдя к дежурной, спросила номер Торчинского и прошла дальше, еще раз оглянувшись.
Увидев Лабунскую, Торчинский тяжело вздохнул и отвернулся. Комиссар посмотрел на часы. Время пошло. Из кабины лифта вышли два человека — мужчина и женщина. Они быстро прошли по коридору. Комиссар еще раз посмотрел на часы. Прошла минута, другая, третья.
— Когда рядом такая красивая женщина, время проходит незаметно, — прокомментировал Хеккет, и в этот момент на экране телевизора появилась Лабунская. Она быстро прошла к лифту, даже не обернувшись в сторону дежурной.
— Четыре с половиной минуты, — заметил комиссар, — кажется, вы были правы, сеньор Торчинский. И больше вы с ней не виделись?
— Нет, — глухо сказал Торчинский. — А это не могло быть самоубийство? Она была очень взволнованна.
— К сожалению, нет, — ответил Террачини, — человек не может задушить себя сам. Это невозможно. Кроме того, исчезли драгоценности сеньоры.
— Вы думаете, ее ограбили? — не поверил Торчинский.
— Пока мы ничего не знаем. Спасибо за помощь. Можете вернуться в свой номер.
— Спасибо. До свидания.
Торчинский поднялся и вышел из гостиной. Комиссар достал сигареты и наконец закурил. Потом взглянул на Хеккета и Дронго.
— Прямо классический случай для любителей детективов, — раздраженно заметил Террачини, — убита женщина в апартаментах, куда никто не мог попасть. У мужа и возможного любовника алиби. И люди, которых можно было подозревать, тоже имеют алиби. Что остается делать?
— Подумать, как убийца мог попасть в апартаменты Лабунских, — подсказал Дронго.
— Каким образом? — спросил комиссар. — Мои люди обыскали все вокруг, проверили аварийные выходы, осмотрели балконы. Сюда невозможно попасть, минуя коридор. А в конце коридора сидела дежурная.
— А если убийца вошел с другого входа? — спросил Дронго.
— Невозможно. Все аварийные выходы спроектированы таким образом, что двери открываются только на лестницу и ниоткуда нельзя проникнуть внутрь. С лестницы невозможно попасть в коридор, сеньор Дронго, можно только выйти на первом этаже.
— Рядом есть аварийный выход, — напомнил Дронго. — Ваши люди проверили и его?
— Конечно, мы все проверили. Получается, что убийца ждал свою жертву в номере. А затем, совершив убийство, каким-то образом ушел отсюда, спустившись по аварийной лестнице.
— Тогда как он попал в номер? — спросил Дронго. — Ведь он все равно должен был каким-то образом попасть в номер. И где прятался? Сначала в номер поднялся Марк Лабунский и никого не заметил, а затем здесь были мы с Обозовым и убитая. И никто не видел предполагаемого убийцу. Получается, что убийца появился здесь невероятным образом. Убил свою жертву и растворился.
— Я бы не шутил на вашем месте, — мрачно посоветовал комиссар, — мне придется попросить вас никуда не уезжать из Рима еще несколько дней.
— У меня дела, — возразил Дронго.
— Но вы главный подозреваемый, — парировал комиссар. — Извините меня, но я не могу разрешить вам покинуть Рим. Пожалуйста, задержитесь на несколько дней.
— Хорошо, — кивнул Дронго, поняв, что спорить не стоит.
— Спасибо, сеньор Дронго, за понимание наших проблем, — устало сказал комиссар.
Дронго поднялся и, кивнув комиссару на прощание, вышел из гостиной. В коридоре он встретил Андреа и еще одного сотрудника полиции.
— Извините, Андреа, — сказал Дронго, — я хочу осмотреть аварийный выход.
— Он рядом с вами, сеньор, — показал Андреа на дверь, над которой была специальная табличка с надписью «Выход».
Дронго открыл дверь. Осмотрел лестницу. И закрыл дверь. Затем спросил у Андреа:
— Где участники нашего совместного ужина?
— В соседнем номере, — сообщил Андреа, — комиссар просил не расходиться. Вам нужно подождать вместе с ними.
— Хорошо, — сказал Дронго.
Он не стал ревновать к Уорду Хеккету. В конце концов комиссар Террачини имел право на свои пристрастия. Хеккету он разрешил остаться в апартаментах Лабунских, а Дронго удалил. Если учесть, что первого он знал много лет, а второй был в числе главных подозреваемых, то все было правильно.
Дронго вошел в соседний номер, где находились ошеломленные сегодняшним событием люди. Жураева сидела в кресле, а муж устроился рядом на стуле и держал ее руку в своих, словно пытаясь защитить жену от волнений. На диване устроились супруги Соренко. В другой комнате в полном одиночестве сидел Марк Лабунский. Он курил сигару, и никто не решался его потревожить.
Обозов сидел у стола и что-то сосредоточенно писал. Торчинский сидел в кресле на балконе. Все были в подавленном состоянии.
— Вас тоже попросили к нам присоединиться? — спросил Леонид Соренко. — Этот комиссар потратил все время на беседы вместо того, чтобы проверить соседние номера. Возможно, убийца прячется там.
— Они проверяют все вокруг, — возразил Дронго, усаживаясь на стул рядом с Обозовым, — но ему кажется, что убийцу нужно искать среди нас.
— Он идиот, этот ваш комиссар, — гневно заявил Жураев, — можно было догадаться, что здесь приличные люди.
— Да, — согласился Дронго, — но иногда приличные люди приходят в собор и там громко ссорятся.
Елена Жураева вздрогнула. Она взглянула на мужа и едва не расплакалась. Тот сжал ей руку.
— Что вы хотите этим сказать? — разозлился Дмитрий. — Почему вы позволяете себе подобные намеки?
— Потому что я люблю Рим и иногда хожу в соборы, — спокойно продолжал Дронго, — например, сегодня днем, хотя нет уже вчера, я был в соборе Сан Джованно ин Латерано…
— Хватит, — простонала Елена.
— Чего вы от нас хотите? — зло спросил Жураев.
— Ничего. Хотел с вами переговорить. Может, выйдем на балкон?
В отеле были просторные балконы, обвитые плющом. На каждом из них в специальных деревянных ящиках росли роскошные цветы. Жураев с Дронго вышли на балкон. Торчинский недовольно взглянул на них.
— Вы должны разговаривать именно здесь? — спросил певец.
— Да, — невежливо ответил Дронго, — и будет неплохо, если вы вернетесь в комнату. Нам нужно поговорить.
Торчинский удивленно взглянул на него, но ни о чем не стал спрашивать. Он поднялся и вышел с балкона.
— Что вы плели насчет собора? — грубо спросил Жураев.
— Не так нагло, — посоветовал Дронго. — Я слышал, как вы обменивались комплиментами в адрес семьи Лабунских. Вы, кажется, не хотели, чтобы договор был подписан.
— Не так громко, — оглянулся Жураев. — Что вы делали в соборе? Следили за нами?
— Нет. Я оказался там случайно. И видел, как вы нервничаете. Ведь ваша жена даже не хотела сюда идти.
— Это непорядочно. Шантажировать нас подслушанным разговором…
— Вы не поняли, — сказал Дронго, — никто не собирается вас шантажировать. Мне нужно всего лишь разобраться в ситуации. Понять, что именно произошло. Поэтому я и позвал вас сюда. Иначе я задал бы свои вопросы при всех.
