В помещении бара «Висельник» все еще не пришедшая в себя Женевьева сидела за одним из грубо сколоченных столов у окна в компании бригадира, Крэйга и Мартина Хейра, наслаждаясь жареным беконом с яйцами, приготовленным Джулией Легран на кухне и поданным Шмидтом. Экипаж «Лили Марлен» отдыхал, расположившись у огня, негромко беседуя, некоторые играли в карты.
— Что-то уж больно хорошо они ведут себя сегодня утром, — сказал Мунро.
— О, сэр, это из-за нашей компании. Шмидт поставил на стол свежие тосты.
— Позволю себе заметить, что мисс Треванс здесь словно дыхание весны.
— Чертов щекастый негодяй, — сказал Мунро, — а ну-ка прекрати свои штучки!
Шмидт ретировался, и Мартин Хейр налил Женевьеве новую чашку чаю.
— Все это должно казаться вам очень странным.
— Да, пожалуй.
Он ей понравился сразу, как только она увидела его на летном поле, точно так же, как она сразу невзлюбила Джо Еджа.
— Вы сами, должно быть, чувствуете себя иногда довольно странно, когда смотритесь в зеркало и видите эту форму.
— А ведь она права, Мартин, — сказал Мунро.
— Вы когда-нибудь задавались вопросом, на чьей стороне воюете на самом деле?
— Иногда. — Хейр закурил. — В основном когда имею дело с Джо Еджем. Тогда я испытываю отвращение к форме.
— К любой форме, — добавил Крэйг. — Он совершенно неуправляем, по-моему. Грант рассказал мне довольно странную историю, которая очень точно характеризует его. Во время битвы за Британию у одного Ю-88 С был выведен из строя двигатель, и он сдался двум пилотам «спитфайров», которые летели по бокам и конвоировали его на наш ближайший аэродром. Это была удача.
— И что произошло? — спросила Женевьева.
— Внезапно с тыла появился Едж и, смеясь, словно маньяк, — все это было слышно по радио — расстреливает его в упор.
— Это ужасно, — поежилась Женевьева.
— Конечно, командир должен был отдать его под трибунал.
— Он пробовал, но его остановили сверху. Едж был асом битвы за Британию, награжден двумя Крестами за летные заслуги. Поэтому вся эта история плохо выглядела бы в газетах.
Крэйг повернулся к Хейру:
— Я уже говорил вам, герой войны — психопат.
— Я слышал эту историю, — ответил тот. — Но вы опустили одну деталь: командиром Еджа был американец. Бывший офицер эскадрильи Орлов или что-то в этом роде. Едж так и не простил его и с тех пор ненавидит американцев.
— Да, но он лучший пилот из всех, кого я когда-либо встречал, черт возьми, — отпарировал Мунро.
— Если это так, то почему в четверг летит не он, а Грант? — спросила Женевьева.
— Потому что он не летает на «лизандре», а управляет немецким самолетом «шторк», и то лишь в исключительных обстоятельствах, — ответил ей Мунро. — Полет в четверг — рутинное мероприятие.
Дверь открылась, и вошел Едж, как обычно с незажженной сигаретой в уголке рта.
— Все довольны? — Когда он подошел к столу, в помещении сразу воцарилась тишина. — Грант благополучно отбыл, сэр, — сообщил он Мунро. — Вернется назад в четверг к полудню.
— Прекрасно, — удовлетворенно пробурчал Мунро. Едж наклонился к Женевьеве так близко, что она почувствовала на своем ухе его дыхание:
— Хорошо устроились, моя сладкая? Если вам понадобится совет, дядя Джо всегда к вашим услугам.
Она сердито отшатнулась и встала:
— Пойду посмотрю, не нужна ли помощь мадам Легран.
Когда она встала, Едж расхохотался. Хейр, подняв брови, взглянул на Крэйга:
— Ему нравится во все влезать, да?
Когда Женевьева вошла в кухню, Джулия мыла посуду, наклонившись над раковиной.
— Мадам Легран, завтрак был просто великолепный. — Она взяла полотенце. — Давайте помогу.
— Меня зовут Джулия, cherie,[2] — ответила она с теплой улыбкой.
Женевьева внезапно вспомнила, что так ее всегда называла Гортензия. Только ее, никогда Анн-Мари. Джулия Легран сразу завоевала ее симпатию. Она взяла тарелку и улыбнулась:
— Женевьева.
— Все в порядке?
— Думаю, да. Мне нравится Мартин Хейр. Великолепный человек.
— А Крэйг?
— О, он тоже… кажется… — Она пожала плечами.
— Это значит, что он вам здорово нравится, — вздохнула Джулия. — К сожалению, это всегда получается само собой, cherie, но, мне кажется, этот парень слишком часто ставит свой кувшин на край колодца.
— А Едж? — спросила Женевьева.
— Этот просто живой мертвец. Держитесь подальше от него.
Женевьева продолжала вытирать тарелки.
— А что вы здесь делаете?
— Я управляю домом и всем этим местом. Я отведу вас туда попозже. Чтобы вы устроились.
Дверь открылась, и в кухню заглянул бригадир:
— Мы с Крэйгом отправляемся в дом. У нас полно дел. Джулия ответила:
— Я приведу к вам Женевьеву попозже.
— Прекрасно. — Он вытащил из кармана письмо и протянул его Женевьеве: — Это вам. Сегодня утром я послал Картера в ваш госпиталь, чтобы он объяснил старшей сестре, что ваш отпуск следует продлить из-за тяжелой семейной утраты. Она не посылала вам свое письмо, потому что ждала, что вы вот-вот появитесь.
Конверт был аккуратно вскрыт.
— Вы прочли его? — спросила Женевьева.
— Конечно. — Он вышел, закрыв за собой дверь.
— Ах, какой он вежливый, — сказала Джулия с сарказмом.
Женевьева отложила письмо в сторону и продолжила вытирать посуду.
— Что вы делали раньше?
— Я жила во Франции. Мой муж был профессором философии в Сорбонне.
— А теперь?
— Он умер. Они пришли за нами однажды ночью — гестапо, — а он задержал их, дав возможность мне и другим скрыться. — На секунду Джулия замолчала, уставившись в пространство. — Но Крэйг вернулся за ним. Спас ему жизнь. Помог нам уехать в Англию. — Она вздохнула. — Он умер от сердечного удара в прошлом году, мой муж.
— И Крэйг Осборн спас его?
— Да, он.
— Расскажите мне о нем, — сказала Женевьева. — Все, что знаете.
— Почему бы и нет? — пожала в ответ плечами Джулия. — Его отец был американским дипломатом, мать француженкой. В детстве он жил то в Берлине, то в Париже, поэтому так свободно владеет языками. Он работал для журнала «Лайф», когда немцы взяли Париж.
— Да, как раз тогда он познакомился с моей сестрой. Вы встречались с ней?
— Лично ни разу. Крэйг связался с подпольем, в котором проводили операции по спасению евреев, отправляя их через Испанию, и едва спасся сам, когда немцы узнали, чем он занимается. Именно тогда он впервые появился в Англии и присоединился к их Секретной службе. Они называют ее ИСО. Позднее, когда американцы вступили в войну, его перевели в ОСС. — Она пожала плечами. — Но это просто названия. Все заняты одним-единственным делом. Воюют.
— Он вернулся во Францию?
— Его дважды сбрасывали с парашютом. В третий раз использовали «лизандр». Он командовал диверсионной группой маки в долине Луары несколько месяцев, пока их не предали.
— И куда он отправился?
— В Париж, в одно кафе на Монмартре, там встречались подпольщики по пути в Испанию… — Она замолчала.
— А дальше?
— Гестаповцы ждали его. Они отправили его на Рю де Сюссе, в здание министерства внутренних дел.
— Продолжайте… — Женевьева побледнела.
— Его сфотографировали, взяли отпечатки пальцев — все, как обычно, а потом начался допрос, который длился трое суток, его ужасно пытали. Посмотрите при случае на его руки. Его ногти деформированы, потому что они их ему вырвали.
— Но ему удалось бежать?
— Да, ему повезло. Машина, на которой его везли, столкнулась с грузовиком. Он сбежал и спрятался в церкви. Священник, который обнаружил его, связался с моим мужем, который был руководителем подполья в одном из районов Парижа.
— А кто отвлекал гестапо, пока вы с Крэйгом пытались скрыться?..
— Сейчас я вам все объясню, cherie, — терпеливо ответила Джулия. — Крэйг не мог идти сам, потому что они изуродовали и его ноги. — Она крепко держала Женевьеву за руку. — Это не голливудский боевик с Эрролом Флинном в главной роли, который вы идете смотреть в субботу вечером в ваш местный кинотеатр. Это реальность. Такое может случиться и с вами. Вот об этом вы должны подумать сейчас. Ночью в четверг будет уже поздно, слишком поздно. — Женевьева сидела, глядя на нее широко открытыми глазами. Джулия продолжала: — Нас привезли в Амьен в крытом грузовичке. Через три дня за нами прислали «лизандр».
— Что случилось с Крэйгом потом?
— Они сделали его кавалером ордена Почетного легиона, соотечественники наградили его Крестом за боевые заслуги и перевели в ОСС. Ирония судьбы в том, что он опять попал в лапы Дугала Мунро.
— А что в нем такого страшного? — спросила Женевьева.
— Я думаю, что этот человек любит смерть, — ответила Джулия. — Иногда мне кажется, что он не будет знать что делать, если выживет в этой войне.
