Трос европейцев переглянулись. Лейтенант продолжал улыбаться совершенно невинно. Он издевался над ними с редким хладнокровием.
Письмо, идущее туда и обратно, если принять во внимание работу иранской почты, задержало бы их дней на пятнадцать как минимум. И это при пятидесятиградусной жаре!
Дерио первым обрел дар речи.
— Не думаете ли вы, что было бы куда проще позвонить по телефону?
— Да, конечно, конечно... — Лейтенант вздохнул. — Я бы с удовольствием... Но Иран — не очень развитая страна. В нашем регионе телефон очень плохо работает, как раз в данный момент связь с Тегераном прервана. Термиты, знаете...
— Термиты?
— Да, термиты. Они подъедают столбы, и те падают. А в данный момент нет кредитов, чтобы заменить их и восстановить линию. Нужно ждать, пока проголосуют за новый бюджет.
— Но у вас должна быть военная связь!
Дерио начинал нервничать. Лейтенант радостно засмеялся.
— Это очень хорошая идея!
— Ну, и?..
— Но я должен спросить разрешения у своего начальства. Простая формальность.
— Я вас очень прошу, сделайте что-нибудь.
Они приблизились к финалу. Лейтенант потер подбородок.
— Это очень досадно, но в данный момент командир на маневрах и вернется через несколько дней. Вот если бы вы могли подождать.
Ван дер Стерн следил за этим бестолковым диалогом, ничего не понимая. Малко понимал, но потерял всякую надежду. Этот офицер выполнял приказ, отданный свыше. Поистине это было очень интересное и загадочное зерно.
Но Дерио был столь же въедливым и настойчивым, как и его собеседник. Он отпил глоток чая и снова пошел напролом.
— Мне кажется, мы не о том говорим. Мы отошли от главного. Поскольку зерно по праву принадлежит присутствующему здесь господину Ван дер Стерну, никто не может запретить ему проверить состояние товара.
— Вы совершенно правы, но этот товар уже не принадлежит этому господину. Он закуплен иранским правительством, и мы за него несем ответственность.
— Правительством? Это зерно было обещано базарному торговцу!
— Возможно. Но он его перепродал официальной организации. Пожалуйста, вы можете проверить документы.
Он протянул Дерио пачку документов, написанных на фарси. Из них явствовало, что отныне зерно принадлежит военному ведомству.
В нескольких словах Дерио пояснил ситуацию Ван дер Стерну.
— Но мне не заплатили! — вскричал несчастный клерк. — Это грабеж! Чистое воровство!
Дерио перевел, и лейтенант сокрушенно покачал головой.
— Это какая-то слишком запутанная история. Вот почему я прошу у вас разрешение от военного министра.
Круг замкнулся.
Дерио улыбнулся. Словно по волшебству в его руке оказалась бумажка в тысячу риалов. Он то складывал ее, то разворачивал.
— Вы оказали бы нам очень большую услугу, проводив к вагонам. Мы же не съедим это зерно, а только глянем, и все.
Не сводя глаз с бумажки в тысячу риалов, лейтенант тяжко вздохнул.
— Рад был бы вам услужить.
— Мы тоже хотим, чтобы у вас осталось хорошее впечатление о нашем визите...
— Но вагоны запломбированы...
— А это можно устроить. Пломбу всегда можно поставить на место.
Лейтенант чуть слышно прошептал:
— Объясните мне, ради Аллаха, почему вы так рветесь посмотреть на это зерно.
— Мы хотим определить его качество. Господин Линге хочет сделать заключение, можно ли перевозить такое количество зерна на такое большое расстояние.
— Ну, я подумаю... Возможно... Но только не сегодня. Знаете что, приезжайте завтра утром.
— В котором часу?
— Часам к одиннадцати.
— Хорошо. Я вам очень благодарен, вы очень любезны.
Все встали, улыбаясь друг другу. Лейтенант по очереди пожал всем руки и низко поклонился. Дерио вышел последним, «забыв» на столе купюру.
— Так как же? — жалобно спросил Ван дер Стерн.
— Никак. Мы уходим, — ответил Дерио. — В машине я вам все объясню.
Они уселись в «мерседес». Дотронувшись до руля, Дерио выругался. Руль был раскален, будто пролежал в костре.
До выезда на дорогу все молчали. Часовой учтиво отдал им честь.
— Итак, он назначил нам свидание на завтра, — начал Дерио.
— Прекрасно! — вскричал клерк.
Дерио усмехнулся.
— Вы уже забыли, а ведь я объяснял... Когда говорят «фарда», то в точном переводе это означает «завтра», а на самом деле — «никогда».
— О-о!
Ван дер Стерн был смущен и раздосадован. Дерио продолжал:
— Этот тип твердо знает одно: зерна мы никогда не увидим. Он дал мне это понять на свой, иранский манер. Вот и все.
— Зачем тогда вы оставили ему деньги?
— Чтобы он думал, будто я ему верю. Сегодня ночью он будет спокойно спать.
— Все пропало! — не слушал никого клерк. — Зря мы приехали! Зря тащились в такую даль по этой жаре! Надо было достать это дурацкое разрешение, прежде чем пускаться в путь!
— Бросьте, — отрезал Дерио, — если бы вы достали это разрешение, у вас бы затребовали другое. Скажем, за личной подписью шаха... У меня есть предложение. Собственно, это единственный выход. Мы должны пойти и посмотреть на это зерно без всякого разрешения. Сами.
— Я придерживаюсь того же мнения, — разжал губы Малко.
Ван дер Стерн смотрел на них в полной растерянности.
— Вы с ума сошли! Ночью! Да нас перестреляют, как зайцев!
— Вот как раз ночью и не перестреляют. Ночью иранцы спят. Я их слишком хорошо знаю. Они въехали в город.
— Что касается меня, я никуда не пойду! — твердо заявил Ван дер Стерн.
— Дорогой друг, — негромко сказал Малко, — вы нам сэкономите массу времени, если последуете за нами для опознания вашего зерна.
Дерио добавил:
— Вы не затем сюда приехали, чтобы пропустить такой интересный финал всей этой комедии.
Растерявшись, Ван дер Стерн пробормотал несколько невнятных фраз. Они подъехали к отелю. Дерио высадил их и подмигнул Малко:
— Я вас оставляю на некоторое время, нужно сделать кое-какие покупки на сегодняшний вечер.
Ночь была светлая. Полная луна давно прошла точку зенита, но свет ее не стал слабее. Три тени резко выделялись на фоне пустыни. «Мерседес», спрятанный за стеной полуразрушенной хибары, остался в километре от заграждения из колючей проволоки. Они шли вдоль него с противоположной стороны от главного входа.
— Вот здесь, пожалуй, — прошептал Дерио. Он вынул из кармана ножницы для резки металла, надел толстые кожаные перчатки. Раздалось несколько приглушенных щелчков, и в проволоке образовалось отверстие. Дерио пролез первым, убрал ножницы и проверил, легко ли его «смит-и-вессон» выходит из кобуры. Малко держал наготове кольт. Вдалеке громоздилась какая-то темная масса.
— Вот рельсы. Надо идти по ним.
Гуськом, друг за другом они пошли вдоль рельс. Стояла глубокая тишина, только время от времени до них доносился воющий лай шакала.
Показались вагоны — целая вереница, стоящая в стороне от строений. Трое людей, скрытые от посторонних глаз в тени вагонов, продолжали путь. Мелкие камешки хрустели под их подошвами. Кругом по-прежнему царили тишина и безлюдье.
Первым к вагону приблизился Малко и стал ощупывать двери. Они оказались запертыми на висячий замок. Но у него не было полной уверенности, что это именно тот, нужный вагон.
— Ждите меня здесь, — шепнул он товарищам. Пригнувшись, он побежал вдоль состава, пересчитывая вагоны. После десятого шли платформы с легкими танками и грузовиками военного образца. Малко добрался до конца состава, — дальше не было ничего. Следовательно, первые десять вагонов были те самые. Он повернул обратно и присоединился к остальным.
Ван дер Стерн присел на корточки. Он был ни жив ни мертв. Дерио следил за видневшимися вдали постройками.
— Открываем первый вагон, — шепнул Малко.
Не говоря ни слова, Дерио вытащил из кармана плоскогубцы и начал терзать замок. Он возился с ним несколько минут, потихоньку ругаясь и проклиная все вагоны с зерном на свете, но замок не поддавался.
Но вот раздался глухой треск, и одна из ввинченных в дерево петель со стуком соскочила. Все замерли. Затем с невероятными предосторожностями Малко и Дерио стали отодвигать дверь. Она пошла, но с таким скрипом, что они вынуждены были остановиться. Такой шум мог разбудить народ за километр отсюда.
Они подождали немного и вновь принялись за работу, толкая дверь миллиметр за миллиметром. Скрип прекратился, ничто не нарушало тишину.
И тут из вагона вырвался наружу отвратительный запах гнили!
— В чем дело? — прошептал Дерио. — Там что, штабеля трупов?
Вонь стояла отвратительная.
— Ван дер Стерн, идите смотрите! Клерк выскочил из своего укрытия и подбежал, пригнувшись, к вагону.
— Так гниет зерно, — сказал он, принюхавшись.
— Зерно? Его что, выращивали на кладбище?
— Увы, оно окончательно сгнило, но меня это нисколько не удивляет. При такой жаре... Оно забродило прямо в мешках.
