– Черт возьми! – воскликнул он.
Он дошел до иллюминатора и взглянул на дом Килмуна и маленькое кладбище, расположенное на склонах холма.
– Их надо брать, – сказал он, обернувшись. – Всех сразу. Заявления Андерсона вполне достаточно.
Юбер отрицательно покачал головой.
– Простите меня, Чарлз, но я с вами не согласен. Мы знаем только второстепенных агентов, а нам нужен руководитель...
– И вы считаете, что Лениган выведет нас на него.
– Считаю, – ответил Юбер. – Достаточно дать ему достаточно серьезную информацию, чтобы побудить встретиться с руководителем сети. Я займусь этим.
– А если он насторожится?
– Он должен уже получить подтверждение о смерти Андерсона. У него нет никаких причин для беспокойства...
* * *
Служба закончилась, и верующие медленно выходили из церкви. Лениган заметил Мойру Бабинс и подошел к ней. Снаружи многие люди здоровались друг с другом, заводили разговоры. Лениган и Мойра сделали то же самое с самым естественным видом, следя, однако, за тем, чтобы никто не смог услышать, о чем они говорят.
– Каррик приходил этой ночью, – сообщила она.
"Каррик" было кодовым именем, присвоенным ими Юберу.
– Несмотря на мой запрет, – продолжала она, – Гордон продал ему фотографию, всего одну. Тот, кажется, заплатил без возражений...
Лениган почти грубо перебил ее:
– Каррик провокатор, а Андерсон не умер. Мы все в опасности.
Мойра Бабинс грязно выругалась. Лениган добавил:
– Надо начинать осуществление экстренного плана. Вы знаете, что должны делать?
– Знаю, – ответила женщина искаженным голосом.
– Тогда до встречи. Удачи.
Они расстались, и Кеннет Лениган вернулся в свою машину. Хотя он не заметил ничего необычного, но был теперь уверен, что за ним следят. Однако ему обязательно было нужно приехать в Ротсей во второй половине дня, чтобы предупредить Айзобела. Значит, сначала надо оторваться от "хвоста"...
* * *
После обеда на борту "Протеуса" Юбер и Чарлз Эйзен ознакомились с последними отчетами о различных действующих лицах дела.
Они узнали о коротком контакте между Мойрой Бабинс и Кеннетом Лениганом при выходе из протестантской церкви Сандбанка. Мойра Бабинс вернулась к себе домой, откуда выехала спустя три четверти часа за рулем красно-черного "остина" в сопровождении Гордона и Пирл. Все были одеты в желтые непромокаемые плащи и рыбацкие шляпы. Они направились в морской клуб на Арднадам-Бей за верфью, и их проводили на борт яхты "Гоблин", видимо, принадлежавшей им. Они погрузили на борт две туго набитые сумки, затем подняли якорь, и яхта, пройдя мимо "Протеуса" к выходу из Холи-Лох, спустилась к устью. Группа на машине обеспечивала наблюдение до тех пор, пока не подошел катер.
– Не думаю, что есть основание для тревоги, – сказал Чарлз Эйзен, когда Юбер в свою очередь ознакомился с отчетами. – Холи-Лох – крупный центр яхтсменов, как вы могли заметить. Почти все они выходят в море по субботам и воскресеньям. В любом случае им не удастся от нас уйти.
Юбер позвонил в отель "Мак-Коллс" и попросил Энрике приехать за ним на пристань Сандбанка. Едва он положил трубку, как секретарь принес начальнику службы безопасности новые отчеты наружного наблюдения. "Гоблин" вошел в Кейлз-Бей и бросил якорь в трех километрах к северу от Ротсея, у острова Бьют. Трое пассажиров остались на борту, как будто ожидая кого-то. Кеннет Лениган пребывал в своем доме в Дунуне.
– Я возвращаюсь на сушу, – решил Юбер.
Чарлз Эйзен казался озабоченным.
– Думаю, будет лучше, если мы предупредим МИ-пять[4], – сказал он, – или, по крайней мере, спецотдел Скотленд-Ярда. Нельзя забывать, что мы не дома и не имеем права кого-либо арестовывать... С другой стороны, если мы выйдем на неожиданные ответвления сети и масштаб операции расширится даже в чисто географическом плане, помощь наших британских коллег будет очень ценной...
– Это ваше дело, – ответил Юбер. – А вообще-то, я с вами согласен.
Кеннет Лениган положил бритву и нагнулся к зеркалу, чтобы лучше увидеть результат. Он только что сбрил усы.
Он вымыл лицо и вытерся. Затем надел очки в толстой черепаховой оправе и покрыл голову кепкой из серого твида. Он стал неузнаваем.
Лениган вернулся в гостиную и, разрезав перочинным ножом кожаную обложку бювара, вынул оттуда паспорт гражданина США на имя Фрэнка Джона Осборна, проживающего в Уикенберге, штат Аризона. На фотографии он был изображен как раз в очках в толстой оправе и без усов.
Все документы на имя Ленигана он оставил в ящике письменного стола, а поддельный американский паспорт засунул в карман. Затем, надев пальто из толстой серой шерсти, вышел из дома через заднюю дверь.
Свою машину он оставил перед передней дверью, как приманку для следящих за ним. Он перелез через забор, отделявший его сад от сада соседнего дома, пустовавшего уже несколько месяцев, и оказался на каменистой дорожке, выходящей на улицу в ста метрах дальше.
Ветер продолжал дуть с прежней силой. По низкому небу неслись серые и черные тучи. Они окутывали вершины холмов, окрашивая их то в черное, то в темно-синее. Лениган поглубже надвинул кепку с двумя козырьками, потом по привычке провел рукой по голому лицу. Исчезновение усов оставляло у него странное чувство неприличия, как будто он вышел на улицу голым.
Он обернулся и бросил взгляд на крышу дома, в котором жил в последние месяцы. Он знал, что уже не вернется сюда, и это наполняло его грустью. Несмотря на полную приключений жизнь секретного агента, а может быть, благодаря ей, он очень привязывался к вещам.
Он так погрузился в грустные мысли, что с некоторым опозданием заметил черный "шевроле", стоящий в конце дороги, капотом в сторону улицы.
Первой реакцией Ленигана было повернуться и уходить, поскольку он сразу понял, кому принадлежит эта машина. Но тут он обнаружил, что на него смотрит человек, справлявший на забор естественную надобность.
Лениган инстинктивно изменил походку. Он сгорбился, опустил одно плечо и стал слегка прихрамывать. Его сердце сильно билось, и в горле встал комок, но у него хватило хладнокровия не показать этого. Он прошел мимо машины и повернул по улице направо, к центру города. Метров через двести он намеренно уронил свой платок и, поднимая его, сумел взглянуть назад. Улица была пустынной. Он понял, что провел противника, и засмеялся...
* * *
Юбер и Энрике миновали Кирн и приближались к Дунуну. Энрике Сагарра рассказывал забавную историю о молодой женщине, с которой был знаком в Мехико:
– У нее были стеклянный глаз и сопляк лет трех. Никогда не видел более противного мальца!.. Пока я занимался с его матерью в спальне, он не переставал колотить в дверь и реветь, как осел: "Мама, что с тобой делает этот сеньор? Что он с тобой делает, скажи, ма..." Я готов был его придушить! Был только один способ его успокоить – дать поиграть стеклянным глазом матери. Тогда он молчал целый час, да вот только мне это не особо нравилось. Отсутствие глаза ее не красило. Наконец я купил ему другой глаз. Так вот, хотите – верьте, хотите – нет, но паршивец заметил, что этот глаз – не его матери, наверно, из-за цвета, и ничего не вышло. Я чуть не пришиб его!
Юбер слушал, но не слышал. Не видел он и поднимавшегося к Глазго большого парохода, тяжело разрезавшего темные воды реки. Юбер размышлял. Инстинкт охотника на людей подсказывал ему, что дело принимает новый оборот. Возможно, он уже потерял инициативу. Его беспокоила неожиданная поездка Бабинсов на остров Бьют. Он не мог понять причину своего беспокойства и улыбался при мысли, что это, может быть, предупреждение "Протеуса"[5].
Энрике решил, что улыбка Юбера вызвана его историей, и раздулся от гордости.
– Остановитесь у касс, – велел Юбер, – и спросите, в котором часу отходит ближайший пароход на остров Бьют. Мне хочется туда съездить...
– Почему бы нет? – весело отозвался Энрике. – В конце концов, сегодня воскресенье, и каким-то чудом даже дождь прекратился...
Юбер посмотрел на него.
– Я вам предлагаю не увеселительную прогулку.
– Да? – переспросил сильно разочарованный Энрике. – А я-то думал...
Он остановил машину перед билетными кассами и вышел. Юбер продолжал размышлять. Он не любил долгие дела, вроде этого. Его природный динамизм требовал атак, активных действий. Он спрашивал себя, не пора ли устроить панику в рядах противника, чтобы заставить раскрыться руководителя. Юбер не догадывался, что этот процесс уже начался...
Энрике вернулся бегом.
– Пароход отходит сейчас, – сообщил он, – в три двадцать. Его уже видно...
Юбер повернулся и заметил пароход менее чем в пятистах метрах.
– Я не могу оставить машину здесь, – сказал Энрике. – Придется поставить ее с другой стороны. Берите билеты, я вас догоню.
Юбер купил билеты и отправился на пристань. Дежурный у турникета потребовал три пенса за проход. Юбер заплатил и поспешил к зданию станции в конце дамбы.
