— К нашему, — поправил сенатора удивленный Дронго, — к нашему расследованию.
Когда они вышли из ресторана, Дронго спросил у Сигрид:
— Тебе не кажется, что он сегодня какой-то странный?
— Вы тоже заметили, — кивнула Сигрид, — мне казалось, что я слишком мнительна. Но сенатор, судя по всему, действительно хотел, чтобы мы уехали вместе и оставили его одного. Честно говоря, я тоже удивилась его поведению.
— Вчера в посольстве он встречался с американским послом, — тихо напомнил Дронго, — может, тот рассказал ему что-то неприятное? Или, наоборот, нечто очень приятное? Что он мог такого сказать сенатору? Я обратил внимание, что уже вчера после разговора с послом сенатор был несколько не в настроении. Он вышел от него бледный и задумчивый.
— Я этого не заметила, — призналась Сигрид, — зато мне кажется, что вон тот высокий мужчина уже следил за нами в отеле. И теперь, кажется, готов провожать нас до машины.
— Со вчерашнего дня за нами наблюдают, — согласился Дронго, — как раз после того, как мы побывали в прокуратуре.
— Вы думаете, болтливый прокурор Щербаков только притворялся? — удивилась Сигрид. — Мне он не показался особенно умным. Скорее, наоборот, типичный самовлюбленный тип, не замечающий ничего и никого, кроме собственной персоны.
— Верно. Чтобы так притворяться, он должен быть гениальным актером. Но вот его подчиненный, тот самый, что вел расследование по факту гибели эксперта Короткова, другое дело.
— Кажется, его звали Зарыбин.
— Сарыбин, — поправил ее Дронго. — А за нами действительно следят. И уже не один человек, а несколько. Думаю, будет лучше, если мы возьмем автомобиль.
— Вы хотите взять напрокат?
— Да. Надеюсь, я смогу воспользоваться твоей кредитной карточкой? И постараемся все-таки понять, что именно нужно всем этим товарищам в «мышиных пальто».
Сигрид засмеялась, направляясь к бюро проката автомобилей.
— Очевидно, это такой идиоматический оборот, — сказала она, — но все равно очень смешной. Почему вы уверены, что они из полиции?
— Скорее из ФСБ, — пояснил Дронго, — милиция работала бы более прямолинейно. Я вчера проверял и убедился, что за нами следят именно представители ФСБ. Теперь мне необходимо знать, почему они следят за нами.
— Может, вы у них спросите?
— Я как раз собирался это сделать.
— Каким образом?
Дронго усмехнулся.
— Долго объяснять, — сказал он, — надеюсь, ты мне опять поможешь.
— А для чего нужна моя кредитная карточка? Мистер Роудс готов оплатить все ваши расходы.
— Вы с ним отсюда уедете, а я еще долго буду приезжать и жить в Москве. Я бы не хотел, чтобы они знали номер моей кредитной карточки, — серьезно объяснил Дронго, — иначе мне просто придется менять и карточку, и банк, в котором она открыта.
Сигрид, кивнув в знак понимания, уже разговаривала с очень привлекательной молодой женщиной, весело кивавшей ей в ответ. Через пять минут они узнали номер и марку своего автомобиля.
— Мы поедем в сторону старой Москвы, — пояснил Дронго, — я покажу дорогу.
Но за рулем должна сидеть ты. Иди наверх и принеси свой плащ. А я возьму свой.
Встречаемся внизу.
Он поднялся в свой номер. Открыл дверь. Даже на первый взгляд было заметно, что здесь побывал кто-то чужой. Он осмотрелся. Так и есть, его чемодан кто-то трогал. И хотя там практически не было никаких посторонних вещей, это все равно очень неприятно, когда чужие трогают твои вещи.
Он надел теплый плащ и вышел из номера. «Почему они работают так небрежно? — думал он, уже направляясь к лифту. — На профессионалов ФСБ это не очень похоже. Или они делают это специально, чтобы обратить на себя внимание? Чтобы я понял их предупреждение. Но тогда почему так грубо? Здесь что-то не сходится. Впрочем, все равно придется все проверить лично».
Он спустился вниз и подождал, пока выйдет Сигрид. Автомобиль «БМВ» уже ждал их у входа в отель. По договоренности Сигрид села за руль, а Дронго опустился рядом, и они почти сразу отъехали. Через минуту Дронго спросил:
— Они следуют за нами?
— Пока не вижу. Но какие-то «Жигули» нас держат довольно плотно.
— Ясно. Я покажу, где нужно резко повернуть направо. И как только повернешь, сразу затормози. Я сойду, а ты сразу бери влево, чтобы они не могли увидеть, кто именно сидит в машине. Сейчас держи прямо, но возьми правее.
— Что потом делать?
— Кататься, — серьезно сказал Дронго, — покатайся по городу вместе с ними. Но только не увлекайся и вернись в отель пораньше. Я приеду сегодня, постараюсь не очень задерживаться. Может, мы вместе и поужинаем.
Она взглянула на него.
— Это опасно?
— Конечно, нет, — улыбнулся он, — вон там впереди резко возьми вправо.
Она сделала все, как он велел. И уже через минуту, выскочив почти на ходу из автомобиля и забежав в подъезд, он видел, как мимо пронеслись два автомобиля с неизвестными. Одну пару он узнал — те самые люди, что следили за ним вчера.
Это еще больше озадачило. Если это обычное наблюдение ФСБ, то после вчерашнего прокола этих сотрудников должны были заменить на новых. Или они все-таки не сотрудники ФСБ? Тогда почему держатся так плотно? И какое удостоверение они показывали дежурной метрополитена?
Он вышел из подъезда. Посмотрел на часы. Нужно купить фотоаппарат и успеть навестить прокурора Щербакова. Пройдя дворами, он вышел на тихую улицу и еще довольно долго ждал, пока поймал наконец машину, водитель которой согласился отвезти его в прокуратуру. Еще через полчаса он был в кабинете Щербакова, успев по дороге купить не очень дорогой фотоаппарат.
Прокурор не сомневался, что корреспонденты приедут, и ждал их с той долей серьезной веры, с какой самовлюбленные люди высоко оценивают свою собственную персону. Дронго дал прокурору высказаться еще двадцать минут, сделав в это время несколько снимков. И только потом, словно случайно, спросил, не находится ли сегодня на работе Сарыбин.
— Он все-таки вас заинтересовал, — засмеялся прокурор, — очень толковый, хотя и несколько односторонний человек.
— Да, он вызвал большой интерес у моего коллеги, — улыбнулся Дронго, — она напишет и про него довольно большой материал. Мне нужно сфотографировать и его.
— Он сидит в конце коридора, — чуть нахмурился прокурор. Ему было неприятно, что в журнал может попасть чья-то фотография кроме его.
— Я думаю, не стоит, — Дронго вроде бы передумал, — она просто напишет о нем несколько слов. И дайте мне ваши домашние адреса, чтобы мы могли в случае необходимости выслать вам журналы или прислать наши письма.
— Конечно, — обрадовался прокурор, видя, что корреспондент не настаивает на фотографии его сотрудника, — сейчас я скажу, чтобы секретарь написала наши адреса. Мой и Сарыбина.
Он нажал кнопку селектора, дал секретарю поручение. Исполнительная женщина тотчас принесла два отдельных листа бумаги, на которых были каллиграфически выведены адреса. Дронго взглянул на них, мгновенно запоминая. У него была в этом смысле фотографическая память. Он взял листочки, подержал и, словно раздумывая, спросил прокурора:
— Может, мне не стоит брать у вас адрес еще и Сарыбина? Лучше мы пришлем все журналы на ваш адрес.
— Правильно, — обрадовался прокурор, — не нужен вам его адрес. Все можете передать через меня. Так лучше дойдет. Еще хорошо, что он недавно переехал в новый дом, а то раньше добирался до работы два с половиной часа, с тремя пересадками. А теперь купил автомобиль и квартиру совсем в центре города.
— Хорошие приобретения, — улыбаясь, одобрил Дронго. — Думаю, вы правы, мы все журналы перешлем через вас.
Он положил листок с адресом Сарыбина на стол, еще раз пробегая его взглядом. После чего попрощался с прокурором, сделав напоследок еще несколько снимков.
В запасе у него был целый день. Он посмотрел на часы. Достал из кармана ключ от своей московской квартиры. Есть возможность немного отдохнуть. Теперь он знает главное — домашний адрес Сарыбина. И постарается сегодня вечером встретиться с этим работником прокуратуры с глазу на глаз.
Первый допрос Крутикова мог состояться только в тюремной больнице. Его ранение оказалось довольно серьезным, однако врачи разрешили допросить арестованного. Самойлов и Юдин приехали в Лефортово. Войдя в палату, Самойлов увидел, что санитар делает укол раненому, и фыркнул от возмущения. Подождав, пока санитар выйдет, он сел на стул, придвинул его к койке, на которой лежал Крутиков, и, наклонившись, очень проникновенно сказал:
— Слушай меня, сукин ты сын. Тебе не укол делать нужно, а лечить пулей. Мы пришли к тебе поговорить.
Виктор стоял у постели, наблюдая за раненым. Крутиков скривил лицо, но не стал возражать.
— Два дня назад ты участвовал в нападении на автомобиль ФСБ, — продолжал Самойлов, — мне нужно знать, кто тебе это приказал и с кем ты был. Ответь только на эти два вопроса, и я обещаю, что ты меня больше не увидишь никогда. А все остальные объяснения будешь давать следователям прокуратуры.
