— Кто мог убить Проталина? Как, по-вашему?
— Не знаю, — искренне ответил Майданов, — если бы я знал или кого-нибудь подозревал, я бы уже сейчас взял этого мерзавца за уши и сам потащил бы его в милицию. Но я ничего не понимаю. Мне говорят, что в квартире, где произошло убийство, никого, кроме Вано, не было. Но я все равно не верю. Может, нужно было лучше все осмотреть. Может, нужно было все проверить еще раз.
— Проверяем, — вздохнул Славин, — но ничего не находим.
— Все равно он не мог убить.
— Нас интересует еще один человек, работающий на вашем комбинате, — сказал Дронго, — экономист вашего планового отдела.
— Уже успели доложить, — нахмурился Майданов, — мир не без добрых людей. Как я не люблю все эти грязные сплетни.
— Нас интересует личная жизнь Вано Тевзадзе именно в свете раскрытия особенностей его характера. Возможно, мы сумеем уточнить какие-то новые детали, которые прольют свет на это загадочное преступление.
— Возможно… — Майданов шумно выдохнул воздух. Было заметно, как ему не хочется говорить на эту тему.
— Вано ведь еще молодой человек, — сказал наконец Шамиль Анварович, — ему только пятьдесят два. Он на четыре года моложе меня. Его супруга умерла десять лет назад. Конечно, ему было трудно. Мужчине вообще трудно жить одному. А Жанна женщина красивая, эффектная. Всегда с ним работала. Они и сошлись. Ничего плохого в этом я не видел.
— Мы тоже не видим ничего плохого, — улыбнулся Дронго, — но мы хотели бы с ней встретиться и переговорить. Желательно так, чтобы об этом не узнали другие сотрудники комбината. Чтобы лишний раз не давать повода к разного рода сплетням и разговорам. Может, вы вызовите ее к себе в кабинет, и мы поговорим с ней здесь.
— Нет, — возразил Майданов, — это неудобно. Напротив пустой кабинет Вано, но туда я никого не пускаю. Пока сам Вано туда не вернется. Поэтому давайте сделаем так. Я поручу, чтобы она зашла в кабинет к нашему главному инженеру. Он сейчас в командировке. А вы пройдете туда и побеседуете с ней.
— Правильно, — согласно кивнул Дронго, — мы так и сделаем.
Шамиль Анварович поднял трубку и попросил найти Жанну Михальскую.
— Пусть зайдет к главному инженеру, — приказал он, — я знаю, что его нет. Но пусть она зайдет к нему в кабинет. Сейчас мои гости тоже туда пройдут. И распорядитесь, чтобы там никого не было. Не нужно никого к ним пускать. Вы меня поняли?
Он положил трубку, взглянул на своих собеседников.
— Она будет через пять минут в кабинете главного инженера, — сообщил Майданов. — Скажите мне честно: вы верите, что можно помочь Вано? Или просто отбываете свой номер?
Дронго взглянул на Славина.
— Верим, — твердо ответил Вячеслав, — иначе бы мы не занимались этим делом.
— Это хорошо, — сказал на прощание Майданов, — может, вы действительно сможете ему помочь. Только я все равно не успокоюсь. Я уже говорил об этом нашему прокурору. Если Вано осудят здесь, то я напишу жалобу в Москву, дойду до Генерального прокурора, но буду требовать новых и новых проверок. Пока не докажу, что мой заместитель не мог убить человека.
Кабинет главного инженера находился дальше по коридору. Они вошли, уселись на стульях. И почти сразу следом за ними в комнату прошла молодая женщина. Ей было не больше тридцати пяти. Высокого роста, она была явно выше Тевзадзе на целую голову, крупные формы, красивые правильные черты лица, чувственные губы, светло-зеленые глаза, собранные на затылке каштановые волосы. Она была в темно-синем костюме.
— Добрый день, — поздоровалась Михальская, — мне передали, чтобы я зашла в кабинет главного инженера.
— Верно, — кивнул Славин, — садитесь, пожалуйста. Мы адвокаты господина Тевзадзе. Моя фамилия Славин. Зовут Вячеслав Владимирович. А это господин Дронго.
Она уселась напротив них. При упоминании Тевзадзе она чуть нахмурилась, но ничего не спросила.
— Мы хотели с вами поговорить, — продолжал Вячеслав.
— Ясно. Уже успели все доложить, — у нее был своеобразный тембр голоса. Низкий и глухой.
— Вы знали Вано Ревазовича Тевзадзе?
— Конечно, знала. И не нужно играть в кошки-мышки. Раз вы меня пригласили с такими предосторожностями в кабинет главного инженера, то наверняка вам уже все известно. Я его не только знала. Мы с ним были близкими друзьями. Очень близкими.
— Спасибо, что сами об этом сказали. Вы понимаете, что мы являемся его адвокатами и стараемся ему помочь?
— Понимаю.
— Поэтому мы и пришли к вам на комбинат. Хотели встретиться с людьми, которые его знали.
— А лучше всех его знала именно я, — усмехнулась Михальская, — все и так понятно. Только, по-моему, мы говорим о нем в прошедшем времени. Это даже обидно. Человек еще живой, здоровый, не осужденный, а мы его уже заживо хороним.
— Нет, — сразу возразил Вячеслав, — ни в коем случае. Просто мы говорим о его прошлой жизни.
— Мы стараемся понять, как могло произойти убийство, в котором обвиняют господина Тевзадзе, — пояснил Дронго, — поэтому встречаемся со всеми, кто его знал.
— Он не убивал, — сразу сказала Михальская, — он не мог убить.
— Мы тоже так считаем. Поэтому и пытаемся понять, что там могло произойти.
— Я понимаю, — кивнула Михальская.
— Вы давно работаете на комбинате? — спросил Дронго.
— Четыре года.
— Где работали до этого?
— В разных местах, — пожала она плечами, — здесь платят хорошо, поэтому я сюда и перешла.
— Вы замужем?
— Нет. Разведена. Когда я была замужем, то не позволяла себе увлекаться посторонними мужчинами.
— Не сомневаюсь. Долго были замужем?
— Пять лет. У меня есть сын. Ему уже одиннадцать.
— А где сейчас ваш супруг?
— Он снова женился. Работает в нашей газовой конторе. Заместителем начальника. У него уже есть две девочки. Близнецы. Мы с ним поддерживаем очень хорошие отношения, он часто видится с сыном, приходит к нам в гости.
— Вы знали Тевзадзе до того, как перешли на работу экономистом планового отдела комбината?
— Вы хотите узнать, встречалась ли я с ним до того, как сюда перешла? — поняла женщина. — Нет, не встречалась. И мы не были знакомы. Я перешла сюда из-за хороших окладов. Смею надеяться, что я хороший экономист. А встречаться с ним мы начали примерно через год после того, как я сюда перешла. Или через полтора.
— Вы бывали у него дома?
— Один или два раза, когда в городе не было его дочери. Он не любил водить меня к себе домой. Говорил, что это неправильно. Мы снимали квартиру в центре города. Вано Ревазович был достаточно обеспеченным человеком и мог позволить себе такие траты.
— О ваших встречах кто-нибудь знал?
— Все знали. Но все делали вид, что ничего не знают. За спиной наверняка шушукались. Но я никогда и никому отчетов не давала. Моя личная жизнь — это моя жизнь, и никто не вправе мне указывать, с кем я должна встречаться. Вано Ревазович был вдовцом, и у него тоже не было никаких обязательств. Мы были свободные люди и могли встречаться с кем хотели и когда хотели. Хотя, должна сознаться, что встречались мы не так часто. Один или два раза в неделю, иногда даже меньше. Успевали поужинать в ресторанах или сходить в театр.
— Он не говорил вам о своих встречах с Проталиным?
— Никогда не говорил. А я ничего и не спрашивала. Мужчины не любят, когда женщины проявляют ненужное любопытство. А насчет Проталина он не стал бы со мной разговаривать тем более.
— Почему? — не понял Дронго.
— Степан Проталин был двоюродным братом моего мужа, — пояснила Жанна Михальская, — и Вано Ревазович знал об этом. Поэтому он не стал бы никогда говорить со мной об этом человеке.
Дронго и Славин переглянулись.
— Проталин — двоюродный брат вашего мужа? — переспросил Славин. — Черт побери, почему об этом никто не знает?
— Как это не знает? — в свою очередь удивилась Михальская. — Весь город об этом знает. У нас в провинции все знают друг друга, и все — близкие или дальние родичи. Моя фамилия Михальская по мужу. А мать мужа была сестрой отца Проталина. Мой бывший супруг и Степан Проталин были двоюродными братьями.
— И Тевзадзе об этом знал?
— Конечно, знал.
Дронго нахмурился.
— Похоже, наш следователь торопился так быстро оформить уголовное дело, что не обратил внимания на столь важный факт. Супруг женщины, с которой встречался Тевзадзе, был братом убитого Проталина. Появляется конкретная цепочка. Или он не хотел обращать внимания на подобные факты?
— Похоже, не хотел, — согласился Славин.
— Вы знали, что дочь Тевзадзе подала заявление в загс? — спросил Дронго.
— Об этом знал весь город, — усмехнулась Жанна, — вы приехали из Москвы, а там людей больше, чем в трех соседних областях, и никто никого не знает. А здесь все знали и отца Саши, и его деятельную маму, которая возглавляет нашу лучшую среднюю школу.
