— Два дня назад ты участвовал в нападении на автомобиль ФСБ, — продолжал Самойлов, — мне нужно знать, кто тебе это приказал и с кем ты был. Ответь только на эти два вопроса, и я обещаю, что ты меня больше не увидишь никогда. А все остальные объяснения будешь давать следователям прокуратуры.
Бандит хранил молчание.
— Напрасно молчите, Крутиков, — вмешался Юдин, — вы обвиняетесь в очень тяжких преступлениях. По всем статьям вам выходит «вышка». По-моему, в ваших интересах говорить.
Бандит закрыл глаза, словно не желая видеть следователя.
— Ты свои зенки не закрывай, — ласково сказал Самойлов, — мы еще с тобой говорить не кончили. Понял, о чем я тебя спросил?
Раненый молчал.
— Я спрашиваю, понял? — повысил голос полковник.
— Ну, понял, — отозвался Крутиков, — почему не понять.
— Кто дал указание о нападении на машину ФСБ?
Снова молчание.
— Я задал вопрос, — очень громко сказал Самойлов.
— Не знаю, — арестант попытался пожать плечами и тут же скривился в болезненной гримасе, — я не знаю, кто давал указание. Меня в такие вопросы не посвящают.
Самойлов взглянул на Юдина. Это могло быть правдой.
— А с кем ты был? — спросил полковник.
— Мы познакомились только перед выездом. Мне приказали приехать к станции метро, где меня заберут. Я и приехал.
Самойлов хотел что-то спросить, но его опередил Юдин:
— Когда вам приказали? Вы можете указать время?
— Утром позвонили и сказали, — равнодушно ответил Крутиков, еще не понимая, что попадает в ловушку.
— А ты когда приехал к метро? — понял игру молодого напарника Самойлов и решил подыграть Юдину.
— Часа через три, — уже нагло ответил Крутиков, не сомневаясь, что проверить невозможно.
И вдруг полковник закричал:
— Врешь, сука! О том, что Дьяков задержан, вы узнали за час до нападения.
До этого никто не знал, что его повезут обратно в Москву.
Крутиков, ошеломленный таким оборотом дела, молчал. А полковник вдруг встал и сильно надавил на его больное плечо. Крутиков заорал от боли. А Виктор Юдин отвернулся. В комнату вбежал врач. Он был небритый и в грязном желтовато-сером халате.
— Что случилось? — спросил он.
— Ничего, — равнодушно ответил полковник, — просто мы разговариваем с нашим подследственным, который оказался молчуном.
— Это тот самый киллер? — спросил врач.
Полковник кивнул.
— Вы ему хоть рот завязывайте, когда допрашиваете, — посоветовал врач, — чтобы не орал на всю больницу. А то он мне других больных испугает.
И, уже не глядя на раненого, вышел из комнаты. Полковник снова наклонился к бандиту.
— Слушай меня внимательно, Крутиков, — сказал он, — и постарайся понять с первого раза. Ты лично застрелил двух моих товарищей, двух моих сотрудников.
Понимаешь, что ты сделал? У них остались семьи, дети. Они стали сиротами из-за такого дерьма, как ты. Так вот, я не гуманист. Я сейчас прикажу следователю прокуратуры выйти и буду пытать тебя до тех пор, пока ты не сдохнешь.
Понимаешь, Крутиков? Ты должен сдохнуть. Ты просто обязан подохнуть, иначе я спать спокойно ночами не буду. Я теперь детишкам этим в глаза смотреть не могу.
Они меня все спрашивают, как это я их отцов не уберег.
Крутиков молчал. Он понимал, что полковник не шутит.
— И еще об одном скажу тебе, — продолжал полковник, — ты мне больше врать не будешь. Сегодня, сейчас я должен услышать имена тех, кто был с тобой. И имя того, кто давал приказ. Я не выйду из этой палаты, пока не услышу этих имен. Ты меня понял, сволочь? Я тебя сам удавлю, своими руками.
Даже Виктор несколько растерялся от столь эмоциональной речи полковника.
Раненый глянул в глаза стоявшему над ним человеку и понял, что пощады не будет.
Выждав минуту, чтобы его слова дошли до преступника, Самойлов спросил:
— Кто дал приказ о нападении?
— Я не знаю, — искренне ответил Крутиков, — я действительно не знаю. Мы были в одном доме, когда нам позвонили и приказали встретить на аэропортовской дороге машину. Назвали номер, и мы поехали туда. Машину сразу догнать не могли, они на большой скорости ехали. А когда поравнялись, начали стрелять.
— Кто еще с тобой был?
Крутиков снова замкнулся, испытующе глядя на Самойлова.
— Кто еще был в машине? — теряя терпение, спросил полковник.
— Казак и Марат, — нехотя выдавил бандит.
Полковник посмотрел на, Юдина. Ему ничего не говорила вторая кличка.
Виктор незаметно качнул головой. Потом уточнил:
— Кто получал указание?
— Марат, — ответил Крутиков, — ему позвонили и сказали, чтобы мы поторопились, иначе можем опоздать. Он сам сел за руль. Я сел на заднее сиденье. Казак рядом с Маратом. Так мы и поехали.
— Стреляли вдвоем? — хмуро спросил Юдин.
— Да, — кивнул Крутиков.
— Где можно найти Марата? — быстро задал вопрос Самойлов.
— А шут его знает, — ответил раненый, — может, он уже где-то в другом месте гуляет. А может, улетел куда-нибудь. В последнее время он любил летать за рубеж. Особенно в Голландию.
Юдин и Самойлов переглянулись.
— Куда он любил летать? — спросил полковник.
— В Амстердам. Там, говорил, девочки самые красивые. Все обещал взять в ихний «красный квартал», нет, кажется, говорил, «розовый квартал». Там, говорят, стоят в витринах бабы, как…
— Про бордели расскажешь потом, — резко перебил его Самойлов. — Лучше скажи, где нам его можно найти. Адрес давай.
— Точный адрес я не помню, — выдавил Крутиков, — но, кажется, где-то в районе ВДНХ. Мы сходили обычно на этой станции метро.
— Это ты дурачкам будешь заливать, — покачал головой полковник, — чтобы ты на метро ездил? Да я в жизни не поверю. Вы же, суки, теперь только джипы и «Мерседесы» признаете. За каждую кровь ты свои гонорары получаешь. Откуда такая бедность?
— Да, раньше мы на метро ездили, — выдохнул Крутиков, — а сейчас, конечно, не ездим. Сейчас у нас хорошие тачки имеются.
— Больше они тебе никогда не понадобятся, — резонно заметил Самойлов, — поэтому лучше вспомни точный адрес.
Крутиков понимал, что этот полковник не отвяжется. Понимал он и другое: произнесенный адрес Марата навсегда вычеркнет его из списка живых. Нигде больше он не будет чувствовать себя в безопасности: ни в колонии, ни в камере смертников, ни тем более в больнице. Если он выдаст напарника, его ждет мучительная смерть. В любом месте может появиться человек с острой заточкой в руках и сделать так, чтобы Крутиков умирал долго и мучительно больно. Но с другой стороны, если не сказать теперь адреса — он посмотрел в расширенные зрачки полковника, — этот ведь действительно не шутит. И тогда долгая жизнь, даже в колонии, вообще не состоится. Но что делать?
— Уходи, полковник, — попросил вдруг бандит, — все, что можно было, я тебе рассказал. Уходи лучше. Можешь меня застрелить, больше я тебе ничего не скажу.
Иначе они меня и здесь, в больнице, найдут.
Полковник шумно выдохнул воздух, посмотрел на Юдина. «Действительно найдут, — подумал тот, — и сразу убьют».
— Ладно, — сказал вдруг Самойлов, — черт с тобой. Не хочешь говорить, и не надо.
Он повернулся, собираясь выйти из комнаты, но затем вдруг обернулся и опять сильно надавил на плечо бандита.
— И запомни, Крутиков, если ты соврал или обманул нас, я все равно вернусь и тогда сделаю то, что обещал.
Крутиков застонал от боли, но на этот раз не закричал, словно убоявшись угрозы.
Полковник вышел первым, за ним Юдин.
— Нужно допросить его напарника, — сказал Самойлов, — и посмотреть, как совпадают детали их рассказов. Для меня не так важно найти этого Марата, который наверняка может не знать истинного хозяина, отдающего приказы, как определиться наконец, кто отдал приказ и каким образом бандиты так быстро узнали об аресте Дьякова.
— Мы собирались еще раз проверить список пассажиров и определиться по нему, — напомнил Юдин.
— Да нет, — с досадой сказал его более опытный коллега, — просто проверкой списка мы ничего не добьемся. Нужно сначала узнать, кто такой вообще Марат, есть ли его данные в нашем списке. Особенно среди тех, кого мы выделяли.
— Вы думаете, он летает в Голландию не ради девочек? — понял Юдин.
— Убежден. Хороших девочек он вполне мог найти и в Москве. Нет, видимо, у него интерес более определенный. Возможно, он летал по этому маршруту раньше Дьякова. Знаешь, что нужно сделать, — вдруг предложил полковник, — установить настоящие имя и фамилию этого Марата, а потом узнать через голландское посольство, когда ему выдавалась виза и на какие сроки. Тогда сможем выяснить, в какие конкретно числа Марат вылетал в Голландию.
— Но для чего нам такая пунктуальность? — не понял Юдин.
— Это не пунктуальность, — С улыбкой заметил полковник, — если мы сумеем узнать хотя бы один рейс, тогда мы можем проверить всех пассажиров и того рейса, которым летел Марат. Если чье-нибудь имя совпадет с тем, которое есть в нашем списке, мы на верном пути. Этот второй человек и позвонил, бандитам или передал шефу, что все не так ладно, как должно было быть. Мы просто сличим два списка.
