— Как это не знает? — в свою очередь удивилась Михальская. — Весь город об этом знает. У нас в провинции все знают друг друга, и все — близкие или дальние родичи. Моя фамилия Михальская по мужу. А мать мужа была сестрой отца Проталина. Мой бывший супруг и Степан Проталин были двоюродными братьями.
— И Тевзадзе об этом знал?
— Конечно, знал.
Дронго нахмурился.
— Похоже, наш следователь торопился так быстро оформить уголовное дело, что не обратил внимания на столь важный факт. Супруг женщины, с которой встречался Тевзадзе, был братом убитого Проталина. Появляется конкретная цепочка. Или он не хотел обращать внимания на подобные факты?
— Похоже, не хотел, — согласился Славин.
— Вы знали, что дочь Тевзадзе подала заявление в загс? — спросил Дронго.
— Об этом знал весь город, — усмехнулась Жанна, — вы приехали из Москвы, а там людей больше, чем в трех соседних областях, и никто никого не знает. А здесь все знали и отца Саши, и его деятельную маму, которая возглавляет нашу лучшую среднюю школу.
— Тевзадзе не говорил вам о своих планах? Я имею в виду ваши дальнейшие отношения?
— Я не совсем вас поняла, — переспросила Жанна, — в каком смысле о наших отношениях?
— Может, он собирался сделать вам предложение? Или как-то иначе построить ваши отношения?
— Зачем? — удивилась Михальская. — Он старше меня на восемнадцать лет. По возрасту годился мне в отцы. Скажу честно, что нам было очень неплохо вдвоем. Он был чуткий, внимательный, деликатный, заботливый мужчина. Почти как отец. Зачем мне портить отношения с таким человеком и выходить за него замуж? Я не уверена, что его дочь приняла бы такую молодую маму. А мой сын точно бы не захотел такого старого второго отца, тем более что у него есть настоящий папа, которого он любит. Вано Ревазович не был ревнивым Отелло и никак не ограничивал мою свободу, что для меня много значило. Почему я должна была все это терять? Во имя чего? Нас обоих очень устраивало наше совместное существование.
— Вы ходили к нему в следственный изолятор?
— Нет. Разумеется, не ходила.
— Почему «разумеется»?
— Неудобно. Я ведь ему не жена и не сестра. В каком статусе я могла там появиться? Его сотрудница? Все и так знали о наших отношениях. И там все время дежурили его дочка и ее жених. Я считала, что мне совсем не обязательно там показываться. Майданов тоже туда часто ездил, я имею в виду нашего директора.
— Следователь вызывал вас для допроса?
— Нет. Меня никто не вызывал. Что я должна знать об этом убийстве? Только то, что Степан Проталин был родственником моего бывшего мужа. Ну и что? Какое я имею к этому отношение? Или потому, что я встречалась с Вано Ревазовичем, Проталин должен был меня ревновать, и тогда мой ухажер должен был убить брата моего бывшего мужа? Муть какая.
— Ромео заколол Тибальта, двоюродного брата Джульетты, и это стало причиной огромной трагедии, — напомнил Дронго.
Славин прикусил губу, чтобы не улыбнуться.
— У нас здесь нет такой кровавой вражды между семьями, — отрезала Жанна, — и сейчас не Средние века. Зачем Вано Ревазовичу нужно было убивать Степана, если он меня не ревновал даже к бывшему мужу? Зачем?
— Этого я не знаю. Но следователь обязан был допросить вас и сам ответить на эти вопросы.
— Вы меня в такие дела не впутывайте, — рассудительно сказала Жанна, — мне они ни к чему. С кем я встречалась — это мое личное дело. С кем хочу, с тем и встречаюсь. А к убийству Проталина я не имею никакого отношения. У нас следователи тоже не дураки, знают, кого приглашать.
— Понятно, — Дронго посмотрел на Славина, — спасибо вам за эту беседу. Извините, что вас побеспокоили.
— Ничего. — Она поднялась, поправила прическу. — Скажите, пожалуйста, а он может вернуться? Я имею в виду быстро? Может, ему дадут несколько лет и отпустят по амнистии?
— Не отпустят, — честно ответил Дронго. — Если суд признает его виновным, то он наверняка получит пожизненное заключение. Или лет двадцать пять. И никогда больше сюда не вернется.
— Понятно, — вздохнула она, — очень жаль. Он был таким хорошим человеком.
Она снова поправила прическу, попрощалась и вышла из кабинета.
— Я потребую, чтобы они начали новое расследование, — быстро заявил Славин, — нужно было проверить все связи Тевзадзе, всех его знакомых. А они ограничились формальными проверками.
— Не нужно так горячиться. Нам всем интересно, что бывший муж Жанны Михальской был двоюродным братом погибшего, но следователь резонно может задать вопрос — ну и что? И мы не сможем на него ответить. Ведь наличие родственных связей бывшего мужа своей любовницы с офицером милиции еще не доказывает прямого умысла на убийство этого офицера.
— Это доказывает, что следствие было проведено небрежно и не обратило внимания на ряд важных фактов, — возразил Вячеслав, — и вообще с самого начала оно велось излишне тенденциозно.
— Не употребляй такие слова в провинциальных судах, — усмехнулся Дронго, — здесь тебе не Москва, а провинция. Давай отправимся в милицию и переговорим с начальником уголовного розыска. Проталин был его непосредственным руководителем.
— Поехали, — согласился Славин, — только теперь я понимаю, как глупо тратил время. Нужно было сразу проверить все возможные связи Тевзадзе.
— Даже если бы ты все проверил, у тебя могло ничего не получиться. Не забывай, что Нино видит в тебе своего сверстника, а не адвоката. И Жанна, возможно, не стала бы с тобой откровенничать. Я уже не говорю о том, что ты наверняка считал Тевзадзе стариком и не думал, что он в свои пятьдесят два может иметь знакомую женщину. Насчет встречи с Марленом Саакяном тоже неизвестно. Одно дело, когда в Новгород приезжает молодой адвокат, о котором никто и ничего не знает. Не обижайся, надеюсь, что временно. А совсем другое — опытный эксперт, о котором он наводит справки и о котором ему выдают всю информацию. Поэтому не стоит себя укорять. Только прежде, чем уедем, давай зайдем в приемную. Там ведь находятся два секретаря. Значит, одна девушка работала с Тевзадзе.
Они вернулись в приемную, где работали две молодые девушки. Обе подняли голову, когда они вошли.
— Шамиль Анварович пошел в третий цех, — пояснила его секретарь. Она была чуть постарше.
— Ничего страшного, — улыбнулся Дронго и, обращаясь ко второй, спросил: — Это вы работали с Вано Ревазовичем?
— Да, — испугалась молодая. Ей было лет двадцать пять.
— В тот день, когда произошло убийство, Тевзадзе был на работе?
— Да. Меня об этом следователь спрашивал.
— Слава богу, что он вообще чем-то интересовался, — зло пробормотал Дронго. — И вы видели Вано Ревазовича на работе?
— Конечно, видела. Потом он сказал, что уходит и скоро приедет. Он обычно вызывает водителя или садится за руль своего автомобиля. Но в тот день он почему-то не стал вызывать машину. Я даже не поняла почему. И его автомобиля тоже не было. Он обычно оставляет его на стоянке, если приезжает за рулем. У него такая белая «БМВ». И все говорили, что он прекрасный водитель.
— Вы давно работаете с ним?
— Уже полтора года. Но мы все готовы были подписаться, чтобы его отпустили. Весь комбинат, все наши работники.
— Сотрудники милиции сюда приезжали?
— Иногда приезжали. У нас здесь во втором цехе много бывших заключенных работает. Участковый иногда приходил.
— Как фамилия участкового?
— Алексеев. Он у нас уже давно. Старенький такой, ему лет сорок или больше.
— Уже старенький, — улыбнулся Дронго.
— Ой, простите, я не хотела вас обидеть.
— Ничего, мне даже приятно. А Проталина вы знали?
— Нет. Только читала о нем в газетах.
— Я его знала, — вставила первая девушка, — моя тетя их соседкой была. Проталины жили в новом доме, как раз недалеко от здания милиции.
— Государственный дом? — уточнил Дронго.
— Нет, — засмеялась девушка, — сейчас государственных домов нет. Они жили в здании, которое построили наши газовики. Как раз когда трубу прокладывали, тогда этот дом и построили. Его в народе так и называют — «дом миллионеров».
— Кем работает ваша тетя? — осведомился Дронго.
— Она не работает, она дома сидит. А ее муж — управляющий нашей энергетической компанией. Может, вы про него слышали. Ковальчук, он очень известный человек в городе.
— Возможно, слышал, — вежливо согласился Дронго, — спасибо за ваше сотрудничество. Передайте привет Шамилю Анваровичу и скажите, что адвокаты уже уехали.
— Передам, — ответила первая девушка, — давайте я отмечу ваши пропуска.
— До свидания, — добавила вторая.
Они вышли из здания управления комбината. Прошли по двору, сдали пропуска дежурному, вышли за ограду. Майданов ввел строгие правила на своем предприятии.
