Нет, это не подходит. Его редкая шевелюра не сойдет за женскую прическу. Косынка. Конечно, косынка. Если ее даже нет, можно сделать из любой темной простыни. Это он найдет. Теперь нужен ребенок. Он сорвал простыню с постели, потом снял свое пальто, завернул его в простыню, словно ребенка, не забыв положить внутрь и свои туфли. Теперь надеть туфли хозяйки. Нет, конечно, они ему не подходят. Черт, как он опаздывает. Придется надевать собственные туфли. В конце концов, многие женщины сейчас ходят в почти мужских ботинках.
Брюки тоже неплохо. Нужно будет имитировать походку. Это он сумеет. Тернер вытер пот, взглянув на часы. Прошло уже десять минут. У него совсем нет времени.
Одевшись, он взглянул на себя в зеркало. Конечно, ужасно. Он едва натянул пальто. Для этого ему пришлось снять пиджак. Хорошо еще, что пальто не порвалось. Впрочем, и сам Тернер был далеко не крупным мужчиной. Ему повезло больше — Томас бы ни за что не влез в это пальто. «Будем надеяться, что никто не обратит внимания на размеры. Но издали могут заметить только белый цвет, — подумал Тернер. — Придется контролировать каждое движение. Надеюсь, они не подбегают к каждой выходящей женщине, заглядывая ей в лицо. К тому же они должны быть предупреждены о том, что сюда едет машина посольства, и поэтому несколько расслабятся. Нет, какой молодец Томас, он все сделал правильно».
И хотя квартира недалеко от посольства, посланная за Тернером машина должна еще раз убедить их в беспомощности американского гостя, не умеющего найти дорогу к посольству в чужом городе.
Он вышел из квартиры, предусмотрительно оставив свет включенным. Затем вошел в лифт. За ним в лифт вошла какая-то пожилая женщина с мальчиком, видимо, ее внуком. «Господи, — испугался Тернер, — неужели и этот мальчик решит, что я шпион. Как воспитывают этих маленьких болгарских коммунистов?» У русских они называются комсомольцами, нет, кажется, пионерами. А здесь он даже не знает, как. Тернеру пришлось отвернуться в сторону, чтобы они не смотрели ему в лицо.
Старушка что-то выговаривала своему внуку.
Пока лифт невыносимо долго полз вниз, она успела обратиться и к Тернеру, сказав что-то, очевидно, о ребенке. Уильям кивнул пробурчав нечто невразумительное. Старушка снова принялась выговаривать внуку. Когда лифт остановился, они первыми вышли и медленно направились к выходу. Он перевел дыхание и пошел за ними, виляя бедрами и изо всех сил изображая женщину, что было довольно трудно в его крепких, почти ковбойских ботинках. Он прошел двор, заметив машину сотрудников КГБ. Разглядел даже лица сидевших там наблюдателей.
Они равнодушными взглядами окинули женщину и после этого не смотрели в ее сторону. Только когда он наконец дошел до угла и повернул за дом, позволил себе на секунду прислониться к стене дома и вытереть пот.
Потом забежал в соседний блок, снял женское пальто, надел свое, затянул нужную одежду в обычный тюк и побежал искать такси. Поймав машину, он назвал адрес семьи Костандиновых и нетерпеливо посматривал на часы, пока автомобиль вез его до нужного дома. Здесь все было спокойно. Как разумно они сделали, что дали этим болгарам не обычный телефон атташе, прослушивающийся болгарской контрразведкой и КГБ, а домашний телефон одного из сотрудников посольства. Впрочем, болгарам они сказали, что это телефон посольства. И хотя домашние телефоны также прослушивались, но КГБ уже не располагал теми возможностями в этой стране, чтобы одновременно контролировать сразу десятки телефонов по всему городу и обратить внимание на звонок болгарской семьи, нашедшей какую-то фотографию.
Тернер уже собирался выскочить из машины, когда вспомнил, что не взял с собой денег. Вообще никаких денег. Переодеваясь, он снял свой пиджак, где были деньги. Он закрыл от ужаса глаза. «Какая глупость, — подумал он. — Так бездарно попасться».
— Мистер, — попросил он на ломаном английско-болгарском языке, — я сейчас вернусь. Сейчас вернусь. Я оставлю свой тюк. Вот здесь. Уно момента, он почему-то перешел на итальянский.
Водитель понял. Он тоже немного владел английским.
— Тен долларе, — сказал он строго.
— Конечно, — обрадовался Уильям, — будет тебе десять долларов.
И побежал к дому. На этаж Костандиновых он поднялся бегом. Чуть отдышавшись, позвонил в дверь. Хозяин семьи сразу открыл дверь, и они одновременно с хозяйкой начали говорить, кричать, смеяться, Тернер не понимал ни слова. Наконец ему показали шкаф, за который упала одна из фотографий.
Провалилась туда и лежала там столько времени. А сегодня, отодвигая шкаф, они случайно нашли фотографию, где был Кемаль Аслан, снятый, правда, издали, но его можно было узнать. Они сидели на свадьбе все вместе, все одноклассники. Хозяин дома показывал шкаф и место, куда упала эта единственная фотография.
«Кажется, Милт был не прав, — подумал Тернер, — чудеса иногда бывают».
Схватив фотографию, он поцеловал на радостях хозяйку дома и выбежал из квартиры. Внизу терпеливо ждал водитель такси.
— Американское посольство, — попросил Тернер. Это водитель понимал без перевода.
Болгарин показал на пальцах еще пять долларов, и Уильям кивнул головой. Но, когда они подъезжали к посольству, он вдруг испугался, что сотрудники КГБ могут разгадать их игру и перехватить его до того момента, когда он войдет в здание. Поэтому он быстро развернул тюк и прямо в машине снова надел белое женское пальто, повязал косынку. Когда водитель обернулся, он увидел на заднем сиденье женщину и едва не врезался в идущий впереди грузовик.
— Карнавал, карнавал, — затараторил Тернер, надеясь, что водитель его поймет.
— Ах, карнавал, — захохотал усатый водитель, понятливо кивая.
«Можно подумать, здесь Бразилия, — недовольно подумал Тернер. — Кажется, это у них бывают карнавалы в конце января, когда там самый разгар лета». Водитель подъехал к зданию посольства, и Уильям вылез из машины, подошел к охраннику.
— Вызовите кого-нибудь из посольства, — нервно попросил он.
Охранник отвернулся.
— Никого уже нет, миссис. Езжайте к себе домой, можете приехать завтра на прием.
— Кретин! — закричал Тернер, сдергивая косынку. — Вызывай всех, кто есть в посольстве.
Испуганный охранник едва не дал сигнал тревоги.
Болгарские милиционеры, стоявшие в тот вечер у ворот посольства, долго потом вспоминали, как неизвестная женщина подъехала к воротам посольства и начала кричать на сотрудника посольства, охранявшего здание. И как потом эта женщина сорвала косынку и оказалась мужчиной. И как из посольства выбежали люди. И как обалдел болгарский водитель такси, когда кто-то дал ему сразу сто долларов. И как на другой стороне улицы из машин, принадлежавших сотрудникам КГБ, выскочили сразу несколько человек, зло переговаривающихся друг с другом.
Некоторые моменты милиционеры уловили, о некоторых догадались, а о некоторых не узнали никогда.
Впрочем, это было уже не совсем важно. На фотографии, полученной Тернером, было совершенно четко видно, что Кемаль Аслан в молодости был совсем не похож на нынешнего Кемаля Аслана, живущего в Торонто. Это было настолько очевидно, что не требовалось даже специальной экспертизы.
На следующий день утром со специальной охраной и на автомобиле американского посла Уильм Тернер и Томас Райт отправились в аэропорт.
Регистрация рейса прошла спокойно. Перед тем как пройти за стойку пограничников, Тернер обернулся и увидел злые лица сотрудников КГБ. Он улыбнулся им и помахал рукой.
— Кажется, они будут долго тебя вспоминать, — со смехом заметил Томас.
— Надеюсь, они не решат, что я гомосексуалист, — пошутил Тернер.
Уже когда они сели в самолет, он вдруг сказал своему напарнику:
— А Милт Берден не верит в чудеса.
— Ну и что? — не понял Томас.
— Ничего. Просто говорю, что он не верит в чудеса.
Томас пожал плечами и отвернулся. Самолет набирал высоту.
Берлин. 23 января 1991 года
Он нервно поглядывал на часы. Было уже около десяти дня, и он выжимал из машины все возможное. Ему был резон торопиться. Услышанное вчера сообщение не просто потрясло его, оно перевернуло все его планы. Всю ночь он ездил из Берлина в Потсдам и обратно. Теперь он ехал к генералу, пославшему срочный приказ явиться в город.
Вениамин Сергеевич Евсеев был всего-навсего майором, но уже занимал должность полковника при штабе Западной группы войск. По образованию экономист, он давно занимался финансовыми вопросами, в том числе и в армии. И вчерашнее известие, переданное по телевидению, просто потрясло его. Неожиданно выяснилось, что в Советском Союзе меняют деньги. Произошло то, о чем все говорили последние несколько лет, но что, как всегда, случилось внезапно.
На весь обмен было отведено всего несколько дней, и миллионы советских людей выстроились у дверей сберегательных касс и банков, чтобы обменять свои купюры на новые деньги, практически ничем не отличавшиеся от старых, если не считать небольшой дополнительной белой полосы, появившейся с левой стороны купюр. Евсеев торопился, хорошо представляя гнев генерала, уже предупреждавшего их о возможном обмене. Сизов, работавший в ГРУ, знал, что во время перевозки секретного груза в хранилище произошла авария и в разбитом ящике инкассаторы и сопровождавшие машину охранники увидели новые деньги[Такой случай действительно произошел до обмена денег. И хотя все работники были строго предупреждены о неразглашении подобной информации, остановить распространение слухов было уже невозможно. Один из сопровождавших был осведомителем ГРУ, хотя военная разведка всегда утверждала, что не имела осведомителей внутри страны.
