— А как убийца мог открыть ее дверь? Вы дали ей магнитную карточку?
— Конечно, дали.
— Она ее не теряла? Может, она спросила у вас вторую?
— Если бы она попросила другую, мы бы поменяли шифр. Это невозможно, герр инспектор.
Циммерман был явно доволен.
— Но ведь как-то убийца вошел в номер, — разозлился Крюгер.
— Не знаю, — пожал плечами портье, — может, она сама открыла ему дверь.
— Не похоже, — пробормотал Крюгер, — да и открытой дверь остаться не могла. У вас ведь замок срабатывает автоматически. Так как же он попал внутрь?
— Не знаю.
Крюгер уже повернулся, чтобы идти снова к лифту, когда вспомнил свой последний вопрос.
— У нее номер был заказан?
— Да, — подтвердил портье, — мы проверили. Ей заказывали этот сюит три дня назад.
— Кто заказал? — оживился Крюгер. — Есть фамилия?
— Есть, — к его изумлению, ответил портье, — вот фамилия и телефон. Иоганн Штенгель.
— Какой телефон? — быстро спросил Крюгер, не веря в такую удачу. Портье продиктовал номер телефона.
Крюгер набрал его, подождал минуту, другую, третью. Никто не отвечал. Он уже собирался положить трубку, когда услышал быстрый женский голос:
— Слушаем вас. Это бюро Интерпола в Мюнхене.
— Что? — не поверил услышанному Крюгер. — Как вы сказали?
— Это офис местного отделения Интерпола, — явно куда-то торопясь, сказала женщина, — что вам нужно?
— Простите, фрау, — пришел в себя Крюгер, — вы не могли бы вызвать к телефону герра Штенгеля?
На другом конце замолчали.
— Фрау? — растерянно позвал Крюгер.
— Кто это говорит? — спросила женщина уже совсем другим тоном.
— Я звоню из отеля «Рафаэль», — ответил Крюгер, — мне нужен герр Штенгель. Он заказывал номер для одной клиентки. Я хотел бы уточнить некоторые детали.
— Кто это говорит? — снова спросила женщина. Уже более требовательным голосом.
— Инспектор криминальной полиции Мартин Крюгер, — вынужден был ответить он.
— А вы разве ничего не знаете? — явно волнуясь, спросила женщина.
— Я вас не понимаю, фрау. Мне нужен Штенгель.
Трубку взял кто-то другой.
— Кто это говорит? — жестко спросил мужской голос.
— Инспектор криминальной полиции Мартин Крюгер, — снова повторил тот.
— Что вам нужно, герр Крюгер?
— Кто со мной говорит?
Франц Хетгесс, я работаю в Интерполе.
— Простите, герр Хетгесс, но мне нужен Штенгель. Срочно нужен.
— Назовите ваш номер, где вы сейчас находитесь, — жестко потребовал Хетгесс.
— В отеле «Рафаэль». Номер… — он посмотрел на портье, и тот быстро написал ему номер телефона отеля. — Двадцать девять ноль девять восемьдесят.
— Что у вас произошло? — спросил Хетгесс.
Крюгера начал злить подобный допрос. Он не любил, когда ему начинали мешать. Поэтому довольно грубо ответил:
— Вопросы буду задавать я, герр Хетгесс. Здесь произошло убийство, и я веду расследование.
— Какое убийство? — явно проигнорировав его замечание, спросил Хетгесс. Что-то в его голосе не понравилось инспектору Крюгеру, очень не понравилось.
— Я приеду к вам и все расскажу, — пообещал инспектор, — только вы меня ждите. И пусть герр Штенгель никуда не уходит.
— Это невозможно, инспектор, — услышал он в ответ.
— Почему? — Он уже понял, что случилось нечто ужасное.
— Он погиб, герр инспектор. Погиб сегодня утром. Разве вы об этом ничего не слышали? Полиция уже ведет расследование.
Крюгер опустил трубку. На сей раз ему совсем не повезло. В этих очень дорогих отелях нужно быть готовым к любой неприятности.
Больше всего на свете я не люблю таких женщин. Когда она появляется в отеле, такая уверенная в себе, всегда сосредоточенная и серьезная, я начинаю испытывать острый комплекс неполноценности. А как же иначе? По легенде эта дрянь — моя жена, но спать со мной она категорически не хочет. В день нашего приезда я дождался, когда она ляжет в постель, и пошел в спальню… Что, вы думаете, я получил? Правильно. Такой удар по самолюбию, что мог остаться импотентом на всю жизнь. Я где-то читал, что мужская импотенция — это чисто психическое расстройство, связанное с неуверенностью мужчин и их страхами перед слишком самостоятельными партнершами.
Она сначала решила принять душ и довольно долго купалась. Я в это время смотрел телевизор в наших апартаментах. Потом она вышла из ванной комнаты и спокойно спросила:
— Ты, конечно, будешь спать на диване?
Я только хмыкнул в ответ, и она, видимо, приняла это за мое одобрение ее дурацкого решения. Я дождался, когда она уляжется, и двинул в спальню. Надо было видеть ее лицо. Никогда не забуду выражения лица этой стервы. Она читала газету. Тоже мне, интеллектуалка. Убрала газету, выдержала паузу и даже как-то равнодушно сказала:
— Майор, я думала, вы умнее. Убирайтесь отсюда.
Что мне было делать? Изнасиловать ее? Ну, во-первых, она моя жена только по легенде. Во-вторых, я видел на тренировках, как она работала, и признаюсь, насиловать такую бабу — тяжкий труд. Можно разбить себе все выступающие части об ее острые коленки и не добиться никакого результата. Кроме того, я это самое главное, в нашей «семейной» паре она ведущая. Я как бы при ней, обеспечиваю ее безопасность. Она ведь уже подполковник, а я пока еще майор. Конечно, с такой фигурой и рожей, как у нее, получить подполковника ничего не стоит. Достаточно переспать с двумя-тремя генералами, и ты уже полковник.
Знаю я, как в нашем ведомстве баб готовят. Небось, все сначала на спине работают, практику проходят. А уже потом, когда постареют, выходят в офицеры. Про Нину, правда, пока этого сказать нельзя. Ей лет тридцать пять, не больше. Всегда собранная, выдержанная, рассудительная. Когда мне сказали, что я поеду с ней как ее муж, я от радости чуть не обнял ее прямо в кабинете генерала. Думаю, наконец-то будет совмещение приятного с полезным. Я ведь всегда проходил по управлению «Т», моя «специфика» — снимать ненужных свидетелей. Я — профессиональный убийца, если вас не шокируют эти слова. А она — профессиональный нелегал, из управления «С». Там все немного чокнутые. Воображают из себя Штирлицев. Или Зорге — на худой конец. Хотя Штирлица вообще не было, а Зорге просто повесили в токийской тюрьме. Но это они почему-то не любят вспоминать.
В наших апартаментах стоит большой диван в гостиной, где мне предстоит спать. А в «супружеской» спальне — огромная двуспальная кровать, которую Нина занимает одна. Кстати, по легенде она никакая не Нина Миронова, а Сеньора Изабелла де ла Мендоса, а я, соответственно, ее муж — Филипп де ла Мендоса, оставшийся с носом круглый дурак. Представляете, как рядом со мной в номере лежит столь роскошное тело моей соотечественницы, «законной супруги», услугами которой я не могу воспользоваться, может привести в бешенство человека и более спокойного, чем я. А я никогда особым спокойствием не отличался.
Конечно, если нужно прождать в засаде свою жертву, я готов сидеть хоть двое суток. Или если нужно кого-нибудь выследить. На это у меня отменное терпение. А вот с женщинами мне не повезло. Как увижу красивую морду, так сразу словно с цепи срываюсь. Не буду говорить, сколько я денег на них трачу, все равно не поверите. Скажу только, что большую часть своего гонорара обычно трачу на девочек и не считаю это бесцельным выбрасыванием денег. Они меня, если хотите, заряжают на дальнейшие действия. Я ведь холостяк, при моей специальности жениться — просто непростительная глупость.
И теперь, когда я нахожусь с одной из наших сотрудниц, девяносто девять процентов которых — обычные профессиональные шлюхи, умеющие делать все, от французской любви до чисто русской бешеной езды, мне становится не по себе. Ну не должна она мне отказывать, не должна. Это даже непорядочно. Эта дура хочет, чтобы я вызвал к себе в номер девочек и занимался ими у нее на глазах. Наверно, нужно сделать так, чтобы она перестала относиться ко мне как к надоедливой козявке. И ведь понимаю, что ничего нельзя сделать, иначе провалю всю операцию. А когда ее вижу, все равно нервничаю, надеюсь, вы меня правильно понимаете.
Мы живем в самом центре Кельна, в невероятно роскошном отеле «Эксельсиор». Прямо напротив Кельнского собора. Внешне он какой-то темный, мрачный, из серого тяжелого камня, словно специально не выставляет своей роскоши напоказ. Но достаточно войти внутрь отеля и увидеть эти огромные желтые колонны, уходящие в потолок, чтобы оценить внутреннее убранство и великолепие «Эксельсиора». По-моему, это лучший отель Кельна, так, во всяком случае, подчеркивают все справочники.
И расположен очень удачно. Рядом с железнодорожным вокзалом. Отсюда идут автобусы и в аэропорт. Если бы не толпы молодых людей, которые слоняются без дела вокруг вокзала и собора, здесь вообще все идеально. Но эти девицы с непонятными лицами полумадонн-полушлюх и парни, одетые в тряпье, с немытыми и нечесаными волосами, вызывают у меня отвращение. Или я слишком консервативен? Я слабо разбираюсь, где панки, а где рокеры, но с удовольствием выбрил бы всех этих недоносков, отправив большую часть в трудовые лагеря, для перевоспитания. Или во мне просто слишком крепко сидит советское воспитание? Привычка ходить в едином строю, строиться в линейку, носить одинаковую форму и быстро отвечать: «Всегда готов»? Может, поэтому мы все немного консерваторы.
