Его руки так дрожали, что прошла минута, прежде чем он завел машину.
«Датсун» тронулся с места. Понг вел одной рукой, навалившись на руль и сжимая рану. Перед глазами у него мелькали огни. Кровь стекала на ноги. Он всхлипнул, когда подумал, что до Бангкока сто двадцать пять километров. Ему туда не добраться. Через четверть часа он проехал мимо деревушки. Останавливаться бессмысленно. Там нет ни врача, ни телефона. И преследователи легко его там разыщут.
Дорога змеилась вдоль русла реки между покрытых зарослями холмов. Нет никакой возможности определить, гонятся ли за ним. Таец умело рассчитывал один вираж за другим, надрывая мотор, не снижая скорости и не сводя глаз с вьющейся ленты шоссе. Боли Понг уже не чувствовал, но тело внизу словно онемело. Он не решался дотрагиваться до раны. Джунгли неожиданно сменились ровной, изрезанной рисовыми полями саванной. Дорога покидала уходившую к югу, к Малайзии, долину реки Квай. Теперь до Бангкока – добрую сотню километров – пейзаж не изменится.
В полубессознательном состоянии Понг еле увернулся от груженного бамбуком большого грузовика. Теперь дорога шла прямо. Понг бросил взгляд в зеркало и увидел далеко позади точку. Другую машину.
Кровь все сильнее ударяла в виски. «Датсун» вилял из стороны в сторону. Как сквозь туман Понг Пуннак все же различил надпись у дороги: Канчанабури – 1 километр.
Канчанабури – поселок большой, и там есть телефон. «Датсун» свернул на прокаленную солнцем главную улицу. Нигде не было видно ни единой души. В поисках телефона Понг Пуннак затормозил у китайского магазинчика-ресторана. Он с трудом остановился и подозвал голого мальчугана.
– Телефон, – пробурчал таец.
Малыш показал на стену за стойкой, заваленной тропическими фруктами, бананами и бутылками кока-колы, и пустился наутек.
Понг Пуннак уже не сомневался, что не доберется до Бангкока.
Он едва поднялся с сиденья: крови натекло так много, что его штаны приклеились, и на заду образовалось большое неприличное пятно. Казалось, он никогда не пройдет нескольких метров, отделявших его от телефона. Наконец левой рукой таец снял трубку, правой нащупывая в кармане двухбатовую монету. Но телефон работал так, что достаточно было снять трубку и вызвать междугородную.
Понг Пуннак набрал 110. К счастью, телефонистка отозвалась сразу. Отрывистым голосом он назвал нужный номер.
– Скорее, – проговорил Понг, – я ранен. Пропустите меня без очереди, ладно?
– Ладно, – согласилась телефонистка.
Прильнув ухом к трубке, Понг слышал треск на линии и голос девушки, старательно вызывавшей 32341 в Бангкоке.
Прошла целая вечность. По зову мальчика примчался китаец и испуганно уставился на человека в окровавленной одежде с упавшими на лицо волосами, который стоял, вцепившись в телефон.
– Соединила, – радостно сообщила Понгу Пуннаку телефонистка.
Он открыл было рот, но услышал короткие гудки: занято. Не желая в это поверить, он не выпускал из рук трубку и кричал «Алло! Алло!».
Телефонистка вежливо сказала:
– Как освободится, я вас снова соединю. Вы ведь номер шестнадцать в Канчанабури?
Однако Понг Пуннак слышал только монотонные гудки. Он не обратил внимания на то, что за его спиной хлопнула дверь. Китаец хотел закричать, но, вспомнив о своей семье, быстро выскочил наружу, увлекая за собой внука.
На центральной телефонной станции в Бангкоке мисс Петти Удорн услышала приглушенный крик, от которого у нее в жилах застыла кровь.
В ста километрах от нее Понг Пуннак умирал: треугольное лезвие ножа раздирало ему сердце.
Убийца в белой рубашке вынул нож и со сладострастной дрожью вонзил его пониже. Понг Пуннак дергался в агонии и уже не сопротивлялся. Однако убийца продолжал наносить удары, не давая телу опуститься на землю. Но вот он повернул свою жертву, сжал левой рукой горло и воткнул нож прямо над пупком. Вращая нож в ране, он не вынул его до тех пор, пока Понг не сполз вниз. Когда труп уже валялся за стойкой, человек в белой рубашке наклонился и несколькими ударами искромсал Понгу лицо, едва не вырвав глаз. Он сожалел, что враг умер так быстро. Убийце, хотелось наказать Понга еще сильнее за то, что тот его облевал.
Уходя, убийца пнул его ногой и со злости продырявил мешок с рисом. Потом повесил трубку и огляделся.
На улице и в магазинчике никого не было. Он вернулся к трупу, быстро обыскал его, потом отпихнул грузное тело в сторону и выпрямился. Взгляд убийцы за черными очками с треснутым стеклом был непроницаем. Не спеша он вложил свое оружие в кожаный футляр на правой ноге, вышел из лавки и сел в старую американскую машину, стоявшую за «датсуном» Понга Пуннака. Машина двинулась по направлению к Бангкоку.
Через несколько минут китаец опасливо вышел из своего убежища и сразу же бросился к продырявленному мешку с рисом. Он пронзительным голосом позвал жену, чтобы та помогла собрать рис. И лишь подобрав последнее зернышко, китаец бросил взгляд на труп. Он обыскал его и переложил себе в карман три банкнота по сто батов, которые не взял убийца.
И только потом послал внука в полицию на другой конец поселка.
Огромный лайнер скандинавской авиакомпании «Кнут Викинг» начал спускаться на усеянное огнями летное поле. Было десять минут второго. В самолете царила почти полная тишина. Двигатели работали на малых оборотах, и слышался лишь свист воздуха, обтекающего фюзеляж. Зажглись плафоны, в громкоговорителе зашуршало, и звонкий голос стюардессы произнес:
– Господа, через несколько минут мы сделаем промежуточную посадку в Ташкенте, столице советского Узбекистана, где пробудем около часа. Будьте так любезны пристегнуть ремни и не курить. Температура за бортом – шесть градусов по Цельсию.
Пассажир на переднем сиденье, выведенный из состояния приятной дремоты, резко выпрямился и с чувством некоторой тревоги нагнулся к иллюминатору: агенту Центрального разведывательного управления США всегда бывает не по себе, когда он приземляется на советской территории. Похитить его тут ничего не стоило.
Разумеется, в списке пассажиров рейса 971 Копенгаген – Бангкок скандинавской авиакомпании упоминался лишь Его Светлость князь Малко Линге, австриец знатного рода. Во всяком случае, добросовестный сборщик информации разузнал бы, что князь Малко был также кавалером ордена серуфинов, графом Священной Римской империи, почетным и действительным членом суверенного Мальтийского ордена.
Ничего общего с привычным образом агента разведки. Но внешний вид был обманчив. Его Светлость князь Малко был одним из выдающихся сотрудников отдела особо важных операций Центрального разведывательного управления, другими словами, рыцарем плаща и кинжала, причем кинжала немного больше, чем плаща.
Это не мешало ему на самом деле принадлежать к древнейшему австрийскому роду и владеть прославившимся в истории замком Лицен около Вены, откуда рукой подать до австро-венгерской границы. Два эти факта были тесно связаны между собой: Малко работал в ЦРУ, чтобы привести свой замок в надлежащий вид и, со временем удалившись на покой, доживать там свой век. Но замок походил на бочку Данаид...
Малко, потянувшись, оторвался от мягкого кресла и расправил свой темный костюм из альпаки. Карин, восхитительная стюардесса в салоне первого класса, проходя, наклонилась к нему:
– Пристегните, пожалуйста, ремни, мсье.
Она была тонкой и изящной, как саксонский фарфор. И прехорошенькой!
Малко потихоньку ухаживал за ней от самого Копенгагена. Но безуспешно. Стоило ему намекнуть на их предстоящее пребывание в Бангкоке, как Карин показала ему правую руку с обручальным кольцом. Это была единственная досадная нота в его путешествии, которое было бы чудесным, не ожидай Малко в конце дела, имеющие мало общего с туризмом.
На борту лайнера скандинавской авиакомпании Малко даже обнаружил свою любимую водку.
Самолет тряхнуло: с опущенными закрылками он летел низко над кварталами Ташкента. Малко поглядел на часы: они показывали двадцать минут третьего (по нью-йоркскому времени). Разница – одиннадцать часов. Из Нью-Йорка он вылетел накануне рейсом 912; пробыв в пути всю ночь, он приземлился в Копенгагене в девять часов утра. Хорошо еще, что удалось подремать в комнате отдыха, которую предоставили пассажирам скандинавского авиалайнера.
Половину земного шара за один перегон! Мало того, в Нью-Йорке бушевала снежная буря, как в Гренландии, а в Бангкоке стояла жара в тридцать пять градусов.
Это Дэвид Уайз, его шеф, разыскал новый рейс скандинавской авиакомпании Нью-Йорк – Бангкок прямиком через Ташкент и Копенгаген: перелет через всю Россию, трансазиатский экспресс, так сказать. По сравнению с прежним рейсом через юг, с бесконечным числом остановок – в Париже, Бейруте, Тегеране, Карачи, Калькутте, – это был настоящий рай. Не говоря уже о сэкономленном времени. А для Малко была дорога каждая минута.
