Глава 1
На следующий день в три часа дня Дронго принимал в своей квартире Эдгара Вейдеманиса и пришедшую с ним женщину. На вид ей было не больше пятидесяти. Чуть выше среднего роста, изящная, хрупкая, с тонкими чертами лица, одетая в строгий темный костюм. Она подала ему сухую узкую ладонь. У нее были длинные аристократические пальцы и глубоко запавшие глаза с той грустинкой, которая бывает у обреченных больных. Дронго пожал руку гостьи и пригласил их в гостиную.
Он обратил внимание на то, как она прошла в комнату, как чуть заколебалась, выбирая, куда ей сесть — в кресло или на диван. Это был своеобразный тест хозяина квартиры. Индивидуалисты обычно предпочитают кресло, другие выбирают диван. Она посмотрела на диван и уселась в кресло. Эдгар, знавший об этом своеобразном тесте, усмехнулся и выбрал диван. Дронго уселся в кресло напротив.
— Простите, что вынуждаю вас заниматься моими личными проблемами, — несколько взволнованно и церемонно проговорила гостья.
— Мне рассказали, что вы хотели со мной увидеться, — Дронго внимательно следил за ее поведением. Она нравилась ему своей сдержанностью и интеллигентностью.
— Меня зовут Лилия Краулинь, — представилась женщина, — я приехала из Риги. — По-русски она говорила без характерного латышского акцента. Женщина взглянула на стоящие перед ней на небольшом столике бутылки и вдруг попросила: — У вас есть вода? Обычная вода, без газа?
— Конечно. — Дронго открыл бутылку минеральной воды «Виттель» и, наполнив стакан, протянул его гостье. Посмотрел на Эдгара, но тот отрицательно покачал головой.
— Извините, — она сделала только два глотка и поставила стакан на столик.
Дронго терпеливо ждал.
— Мне трудно об этом говорить, — вдруг призналась женщина. — Дело в том, что в девяносто третьем году погиб мой муж. Арманд Краулинь. Это случилось одиннадцать лет назад. Мне тогда было тридцать девять. — Она поправила волосы и продолжила: — Ему было сорок четыре, он был достаточно известный человек не только в Риге, но и вообще в бывшем Советском Союзе. В молодости работал секретарем ЦК комсомола Латвии, потом мы поехали работать в Европу, как тогда говорили. В девяносто первом вернулись. Арманд начал заниматься бизнесом, и достаточно успешно. Однако затем начались проблемы. И в конце девяносто третьего его не стало… Мы прожили вместе почти двадцать лет. — Она взглянула на стакан с водой, но не дотронулась до него.
Дронго терпеливо ждал.
— Он повесился, — сообщила Лилия Краулинь, чуть запнувшись. Было заметно, как она волнуется. — Арманда нашли в доме его отца — в их прежней квартире. Полиция и прокуратура пришли к выводу, что это было самоубийство. Нашли его смятую записку, в квартире никого не было, двери и окна были заперты изнутри. Дверь открыли снаружи запасными ключами. Это сделали дежурный консьерж и пришедшая в этот момент к мужу сотрудница фирмы. Они и обнаружили Арманда. Я думала, что сойду с ума, не хотела никому верить, попала на два месяца в больницу, — женщина все-таки взяла стакан воды и сделала еще два глотка. — Все считали, что это было самоубийство. Все, кто там был. Ведь об этом свидетельствовали его записка, двери, запертые изнутри, сидевший внизу консьерж. Я не верила, жаловалась, писала в полицию, что этого не могло быть. Меня убеждали все — врачи, следователи, прокуроры, полицейские, даже мои родные. Но я не хотела этого признавать. Я знала Арманда, он был сильный, мужественный, смелый человек. Он не мог решиться на такой поступок. Однажды мы с ним говорили о самоубийствах, и он тогда утверждал, что это проявление трусости. Поэтому я и не верила, все эти годы не верила.
— Извините, что я вас спрошу. Вскрытие было?
— Конечно, было. И не только вскрытие. Через четыре года я настояла на эксгумации тела. Это было так страшно. Мне объяснили, что я обязана приехать и присутствовать лично. Меня до сих пор мучают кошмары. Я потеряла сознание прямо на кладбище. Но повторная экспертиза ничего не дала. Только подтвердила прежнюю версию о самоубийстве.
Эдгар нахмурился. Дронго подумал, что сидящая перед ним женщина пережила настоящую трагедию.
— С тех пор прошло столько лет, — задумчиво произнесла Лилия, — но мне иногда кажется, что с тех пор я по-настоящему даже не жила. Только воспоминаниями о муже. Сейчас я понимаю, что мы были очень счастливы. Думаю, это были самые лучшие годы не только в моей жизни, но, возможно, и в его. И вдруг все кончилось так внезапно. А теперь я вспоминаю нашу совместную жизнь, как давно забытый сон.
Она открыла сумочку, заглянула в нее и закрыла, словно передумав достать нужную ей вещь.
— Простите меня, — нерешительно произнесла гостья, — у вас нет сигарет?
— Я не курю, — ответил Дронго, — извините.
Она посмотрела на Эдгара, и тот тоже покачал головой.
Очевидно, Лилия искала сигареты, которых в ее сумочке не оказалось.
— Простите, — сказала она, — врачи не разрешают мне курить, считая, что это может сократить мне жизнь, — Лилия неожиданно грустно улыбнулась и добавила: — Вам, наверное, уже сказали, почему я так тороплюсь? Мне осталось жить не более двух или трех месяцев. Так говорят специалисты. Они нашли у меня неоперируемую опухоль мозга. Я только удивляюсь, почему так поздно. Все эти годы я мечтала умереть. У меня не хватало решимости помочь самой себе. Я помнила слова Арманда. Мне кажется, у Бога очень странный юмор. А вот в тот момент, когда я более всего хочу жить, выяснилось, что мои мольбы сбылись. Или это шутки дьявола?
— Если хотите, я позвоню водителю, и он привезет вам сигареты, — предложил Дронго.
— Не нужно. Если вы не курите, то мне не стоит здесь дымить. — Она посмотрела ему в глаза. — Я пришла к вам в поисках высшей справедливости, если хотите. Не знаю, есть ли Бог и увижусь ли я на том свете с Армандом, но на этом я хочу справедливости. Мне важно найти убийцу моего мужа.
— У вас появились новые данные насчет его смерти? — понял Дронго.
— Да, — кивнула она, сжимая в руках свою сумочку. Было заметно, что она волнуется все сильнее. — Дело в том, что Арманда нашли в комнате, выходящей во двор. Все окна были закрыты изнутри, полиция проверила каждое из трех окон. Это тоже было подозрительно, потому что там работали маляры, и они должны были оставить окна открытыми, чтобы проветрить помещение. А сейчас в этом особняке начали реконструкцию и за подоконником неожиданно нашли вот это. — Она открыла сумочку и, достав небольшой предмет, протянула его Дронго. Тот поднял руку, и неизвестный предмет упал ему на ладонь. Это оказалась запонка, достаточно крупная, черная с золотым ободком. Одна запонка, без второй.
— Когда Арманда нашли, он был в рубашке, на которой была только одна запонка, — пояснила Лилия, — только одна, а второй нигде не нашли, хотя они обыскали всю комнату и вообще всю квартиру. Тогда никто не придал этому значения, но я помнила, что вторую запонку так и не нашли. А вот теперь ее обнаружили за подоконником, в стенном проеме. Она лежала там одиннадцать лет, и когда начали менять окна, наткнулись на нее, привезли ее мне.
Дронго рассмотрел запонку и вернул ее гостье.
— Вы можете себе представить, чтобы самоубийца решил выбросить одну запонку и затем повеситься? — с неожиданным вызовом спросила Лилия. — Меня эта находка убеждает, что в этой комнате что-то произошло. Я в этом абсолютно уверена. Возможно, они дрались или Арманд сопротивлялся, и запонка при этом отлетела в окно. А потом окно закрыли, хотя никаких отпечатков полиция не нашла. Никаких, понимаете? Это тоже было очень странно. Если Арманд открывал окно и был единственным человеком в комнате, то почему на ручке не осталось отпечатков его пальцев? Кто их мог вытереть? Получается, что в комнате был кто-то еще. Чужой.
— А если запонка вылетела давно и он не открывал окна? — предположил Дронго.
— Этого не могло быть, — уверенно возразила Лилия, положив драгоценную реликвию в сумочку, — каждое утро Арманд надевал свежую рубашку, и в этот день выбрал именно эти запонки.
— Подождите, я не совсем понимаю. Это была не ваша квартира? В доме, где произошло самоубийство?
— Нет. Это была квартира его родителей. Как хорошо, что они не дожили до этого дня! Арманд сделал шикарный ремонт и собирался сдавать квартиру. Большая просторная квартира, пять комнат. Его отец был известным в городе врачом, к нему приезжали на консультации даже из Москвы и Ленинграда, простите, сейчас Санкт-Петербурга. Они жили в этой квартире вдвоем — Арманд рано потерял мать. А тогда, собираясь сдавать квартиру отца, он, перевезя все его вещи к нам домой, сделал там евроремонт и поменял всю мебель. Это очень известный особняк в Риге, там внизу даже дежурил консьерж.
— Консьерж? — удивился Дронго. — Значит, он мог видеть, кто приходил в этот день к вашему мужу?
