лишь единицы, да и те очень недолго.
Идея с двойником очень нравилась Рук-ад-Дину Хуршаху, он ее неоднократно использовал, пока позволяла спокойная размеренная жизнь в Кухистане и Мазендеране. Но с приходом на земли исмаилитов полчищ этих неверных монголов невинные игры в мистические появления правителя Аламута одновременно в разных местах пришлось прекратить. Монгольский хан Хулагу, внук Чингисхана, руководивший войсками, особо не церемонился и дал всего несколько дней на то, чтобы Хуршах лично прибыл в его Ставку и сдал крепость, которую монголы осаждали уже несколько месяцев. Старец Горы мог еще продержаться в Аламуте некоторое время, но у него не было никакой надежды на то, что прибудет подмога из далекой Сирии или Ливана от единоверцев-мусульман.
Он давно уже рассорился со всеми суннитскими халифами и шиитскими шейхами и помощи от них не ждал. Да еще эти два перса в его ближайшем окружении – Насир-ад-Дин и Муаффин-ад-Доуле – так настроили уставших и голодных офицеров его дворцовой гвардии, что все склонялись сдаться на милость победителю. Какая милость у этих безбожных монголов? Конечно, этим двум персам жизнь они сохранят: один из них – хорошо известный в подлунном мире врач, а второй – ученый. Но зачем сохранять жизнь бывшему правителю захваченной страны? Такого никогда не было и не будет… Примут от него почетную сдачу крепости, под страхом пыток получат от него все интересующие сведения и под благовидным предлогом (а может быть, и без предлога – зачем победителю предлог?) отрубят голову. И это в лучшем случае. А скорее всего, посадят на бамбуковый кол и оставят умирать у дороги, по которой будут двигаться дальше на запад на своих коротконогих лошадях орды узкоглазых завоевателей.
Хуршах решил на милость победителю не сдаваться. В конце концов, сколько раз его выручал этот фокус с двойником – и все верили. Поверит и хан Хулагу. Тем более поверят, когда они прибудут в его Ставку в сопровождении этих двух персов. Они-то про двойника ничего не знают и будут полностью уверены в подлинности происходящего. А его верный Хашим по его приказу сделает попытку убить Хулагу при первой же встрече. И будет тут же убит сам… Но он, Рук-ад-Дин Хуршах, будет уже далеко. Надо только правильно рассчитать время, когда делегация из крепости Аламута выедет в Ставку Хулагу. Осада крепости будет ослаблена, и тогда можно вырваться из окружения.
Хуршах в библиотеке выбрал семь книг, в которых велись записи еще со времен первого правителя исмаилитского государства и куда подробнейшим образом записывались все заказы на политические убийства, поступавшие от крестоносцев, в том числе и на территории Европы. Кто заказал убийства, сколько за это заплатили и когда заказ выполнен. Также в одной из книг подробнейшим образом были описаны места в карстовых пещерах Иордании, в которых по заказам тех же крестоносцев верные фидаины Старцев Горы прятали награбленное крестоносцами в своих походах «за Гробом Господним» на землях правоверных мусульман. Конечно, все записи были строго зашифрованы и шифры передавались от правителя правителю, но Аллах велик и он даст время подготовить себе замену и передать эти книги и тайны их правильного прочтения своему преемнику. Все в руках Аллаха, все в его воле. А новых, бесконечно преданных ему ассасинов он еще подготовит. Дело, конечно, не быстрое, уйдут годы, но Хуршах всю методику подготовки знал досконально – от первого до последнего шага – и был уверен, что через несколько лет боевой отряд верных федаинов вырастет из этих двенадцати в несколько сотен.
Шейх аль-Джабаль Рук-ад-Дин Хуршах последний раз посмотрел в быстро темнеющую даль Мазендеранской степи, вскочил в седло, и отряд, с ходу перейдя на галоп, поскакал догонять уходящее за горизонт солнце.
Апрель 2015 г. от Р. Х.,
Москва, ул. Большая Лубянка, д. 1/3
Боже, как бежит время! Не успеешь оглянуться, вся жизнь в легкой дымке маячит последним вагоном уходящего поезда. И с поездом убегают вдаль страсти и ожидания, сомнения и восторги, планы и разочарования. И только в голове постукивает в висках от повышенного кровяного давления, словно колеса на стыках убегающих лет.
Черняев «досиживал» в сером доме до своей полной отставки. Ему уже несколько раз продлевали контракт, учитывая прошлые заслуги на поприще борьбы с иностранными разведками. Но всему есть предел, тем более что сверху была установка на омоложение руководящего состава оперативных подразделений. Из руководящего состава его перевели в группу советников, и его это вполне устраивало – ответственности практически никакой, а поучить молодежь «скалить зубы» и «делать стойку» при ловле лис, как он привычно называл сотрудников иностранных разведок, ему еще было под силу. Тем более что в последние годы работы у контрразведки прибавилось. С годами прошла либеральная любовь «взасос» с разведками «лучших друзей» России – ЦРУ, МИ-5, БНД и ДСТЭ – и прибавилась еще куча маленьких «лисят» из числа новых членов НАТО. Так что работы хватало, в том числе и Черняеву.
Окна кабинета, где сидел Черняев, выходили на площадь. Раньше, давно уже, там стоял памятник Железному Феликсу, но вот уже четверть века как «рыцаря революции» убрали подальше с глаз демократически возбужденной публики, поместив в компанию таких же ненавистных ей монстров совкового монументального искусства. Не снесли, правда, памятники основоположникам исторического материализма. И русофобы Энгельс и Маркс, как и прежде, украшают площади древней столицы. Оно и понятно: немцы, Европа. Но ведь и Феликс тоже вроде как Европа – поляк все же… Под такие грустные мысли Черняев кемарил иногда в своем кресле, разомлев под солнышком, пригревавшим его через большое строго квадратное окно.
Неприятный звук телефона правительственной связи разбудил его в момент сладостного погружения в нирвану недосмотренного ночью сна. В своем ночном сне он плавал в теплой морской воде, рассматривая на далеком дне дивные ракушки. Вот и сейчас он медленно плыл, лениво перебирая руками в сторону острова, заросшего тропической флорой, и неожиданный звук звонящего телефона оборвал сон в тот момент, когда он уже почти достиг берега. Прогнав остатки сновидения, Евгений Владимирович неторопливо потянулся, поднял трубку и представился по форме. Звонил начальник Департамента контрразведывательных операций, в ведении которого и находилась группа советников – зубров российской контрразведки. Несмотря на большую разницу в званиях, Черняев позволял себе некоторую фамильярность в разговоре с Сергеем Афанасьевичем, поскольку по молодости в операх бегали где-то рядом, правда в разных отделах. Да и начальник департамента особо не любил официально-канцелярский стиль общения с подчиненными, особенно со сверстниками. Тем более что
