9
Загородный дом Алекса Траслоу расположен на юге Нью-Гэмпшира, из Бостона туда можно добраться на машине менее чем за час. Молли вполне оправилась от потрясения, смогла выкроить время и поехать туда вместе со мной. Думается, она хотела лично убедиться, что Траслоу прав и что я не совершаю колоссальную ошибку, согласившись работать на Корпорацию.
Старинный красивый дом Траслоу располагался на высоком берегу озера и оказался гораздо просторнее, чем мы ожидали. Обшитый белыми досками с черными ставнями, он некогда был довольно уютным и ухоженным. Похоже было, что первоначально, лет сто назад, здесь стоял скромный двухкомнатный фермерский домик, постепенно к нему все время пристраивали другие помещения, и дом разросся, неуклюже изгибаясь вдоль волнистого гребня высокого холма. Там и сям краска с досок облезла.
Когда мы приехали, Траслоу уже сидел дома и разводил огонь в камине. Одет он был по-домашнему: клетчатая шерстяная ковбойка, мешковатые вельветовые в широкий рубчик брюки, белые носки и высокие ботинки. Он поцеловал Молли в щечку, фамильярно похлопал меня по спине и предложил водку и мартини. И тут только до меня дошло, что больше всего в Александре Траслоу заинтриговало и привлекло меня. Каким-то поразительным образом – скорбный изгиб бровей, щепетильная честность – он напоминал моего отца, который умер от инсульта, когда мне едва минуло семнадцать лет, незадолго до моего отъезда на учебу в колледж.
Продолжая разговор, мы вышли на воздух. Его супруга, Маргарет, стройная брюнетка лет шестидесяти, тоже вышла из дома, вытирая на ходу руки о край ярко-красного передника. За ней со стуком захлопнулась дверь.
– Мне очень жаль вашего отца, – сказала она, обращаясь к Молли. – Нам так недостает его, да не только нам – многим.
Молли улыбнулась, поблагодарила за сочувствие и заметила:
– А здесь у вас чудесно.
– О-о, – подхватила Маргарет, подойдя к мужу и нежно прикладывая к его щекам ладони. – Каждый раз мне так не хочется уезжать отсюда. Когда Алекс ушел из ЦРУ, он вынудил меня проводить практически каждый уик-энд и все лето в других местах. Я смирилась, потому что выбора не было.
С виду капризная и самодовольная, она напоминала непослушного, но все равно любимого ребенка.
– Больше всего Маргарет предпочитает жить на Луизбург-сквэр, – заметил Траслоу.
Луизбург-сквэр – это небольшой анклав для бостонской элиты на самом верху Бэкон-хилла, где у Александра Траслоу находился городской дом.
– Вы ведь тоже живете в нашем городе, не так ли?
– Да, у залива Бэк-Бей, – ответила Молли. – Может, вы видели плакаты и брошюрки «Сделай сам»? Так это про нас и наш дом.
– Занимаетесь ремонтом, как я понимаю? – со смешком заметил Алекс.
Прежде чем мы ответили, из дома выскочили двое малышей: ревущая во весь голос маленькая девочка лет трех и преследующий ее мальчик чуть-чуть постарше.
– Элайес! – с укором крикнула миссис Траслоу.
– Сейчас же прекратите! – скомандовал Алекс, подхватывая девочку на руки. – Элайес, не дразни сестренку. Зоя, поздоровайся с Беном и Молли.
Маленькая девочка с опаской посмотрела на нас заплаканными глазами и спрятала личико, уткнувшись деду в грудь.
– Она стесняется, – пояснил Алекс. – Элайес, поздоровайся за руку с Беном Эллисоном и Молли Синклер.
Светловолосый упитанный малыш протянул нам по очереди маленькую пухлую ладошку и убежал прочь.
– Детки моей дочери, – начала объяснять Маргарет.
– Моя чертовски замотанная дочь, – перебил ее супруг, – и ее муж-трудоголик сейчас сидят на концерте симфонической музыки. А это значит, что их бедные детишки должны ужинать вместе с нудными старыми дедушкой и бабушкой. Верно, Зоя?
И, держа внучку одной рукой, дед принялся щекотать ее другой. Она захихикала с видимой неохотой, а потом вдруг опять разразилась плачем.
– Похоже, у маленькой Зои разболелось ушко, – забеспокоилась Маргарет. – Она плачет, не переставая, с тех пор, как ее привезли сюда.
– Ну-ка дайте мне взглянуть, – попросила Молли. – У вас нет тут случайно амоксицилина, может, есть?
– Амокси… чего? – не поняла Маргарет.
– Не беспокойтесь. Я вспомнила, что у меня в машине есть сто пятьдесят кубиков в пузырьке.
– Вот уж действительно прямо вызов врача на дом! – воскликнула Маргарет.
– Да еще бесплатно, – подхватила Молли.
* * *
Ужин был устроен великолепно, истинно по-американски: цыпленок, зажаренный на решетке, печеная картошка и салат. Цыпленок оказался вкуснейшим – Алекс с гордостью сообщил нам способ приготовления.
– Знаете, как говорят? – сказал он, когда мы принялись уплетать сливочное мороженое. – Пока младшие дети научатся содержать дом в порядке, старшие внуки разнесут все на клочки. Верно ведь, Элайес?
– Неверно, – проворчал внук.
– А у вас есть дети? – поинтересовалась Маргарет.
– Пока еще нет, – ответил я.
– Я считаю, что дети должны быть невидимыми и неслышимыми, – заявила Молли. – Хотя бы время от времени.
Маргарет чуть было не полезла в бутылку, но тут же поняла, что Молли просто дурачится.
– И это еще говорит детский врач! – с притворным возмущением проворчала она.
– Иметь детей – самая великая радость, – заявил Траслоу.
– А разве нет такого пособия под названием «Внуки – такая забава, что я хотела бы завести сначала их, а потом уж детей»? – в шутку сказала Маргарет и засмеялась вместе с мужем.
– В этом есть доля правды, – согласился Алекс.
– Но если вы вернетесь в Вашингтон, то от всего этого придется отказаться, – заметила Молли.
– Знаю. Но не думайте, что мне от этого станет легче.
– Да тебя еще никто не просил, Алекс, – напомнила Маргарет.
– Да, не просил, – согласился Траслоу. – А по правде говоря, занять место вашего отца – перспектива не из приятных.
Молли согласно кивнула.
– Ничто так не надоедает, как постоянное тыканье достойным примером, – вступил я в разговор.
– Ну а теперь, милые дамы, – объявил Алекс, – надеюсь, вы не будете возражать, если мы с Беном удалимся куда-нибудь и поговорим о делах.
– Нам от этого будет только лучше, – резко ответила его супруга. – Молли поможет мне уложить детей спать. Если уж она на работе может терпеть их вокруг себя, то и этих вытерпит.
* * *
– Несколько недель назад, – начал рассказывать Траслоу, – Центральное разведуправление задержало одного человека по подозрению в убийстве. Румына. Из их тайной полиции – секуритате.
Мы устроились в комнате с каменным полом, которую Траслоу, судя по всему, приспособил под домашний кабинет, за большим столом из ясеня. В комнате стояла старинная потертая мебель, единственное, что не сочеталось со стариной, – это новейший черный телефонный аппарат с шифратором-скремблером на рабочем столе.
– Его допрашивали. Он оказался жестоким убийцей.
– Мне неизвестно, что он там выложил, поэтому молчу и внимательно слушаю.
– После нескольких напряженных допросов он наконец-то раскололся. Да толку чуть – он мало что знал. Содержали его в строго изолированной камере. Он заявил, что располагает кое-какими сведениями. Чем-то, связанным с убийством Харрисона Синклера…
Тут Алекс стал запинаться.
– И?
– Он умер, не успев ничего толком рассказать.
– Наверное, приложил руку не в меру усердный следователь?
– Нет. Они сумели проникнуть в систему, добраться до него и укокошить. Руки у них длинные.
– Ну и кто это они?
– Лицо или группа лиц, – медленно и зловеще произнес Алекс, – внутри ЦРУ.
– А вам известны их имена?
– В том-то и дело, что нет. Они глубоко законспирированы. Безликие личности, Бен, эта группа внутри Лэнгли… про нее слухи давно ходят. Вы что-нибудь слышали о «Чародеях»?
– Вчера вы упомянули о каком-то совете старейшин, – заметил я. – Но кто они такие? Чего они добиваются?
– Мы не знаем. Они слишком хорошо укрыты, за несколькими линиями фронта.
– И вы вот полагаете, что… «Чародеи» стояли за убийством Хэла?
– Не полагаю, а предполагаю, – уточнил он. – Возможно даже, что Хэл был одним из них.
От этих слов у меня даже голова кругом пошла… Хэл… ведь его убил кто-то из тех, кого готовили в разведке ГДР – штази. А теперь вот Траслоу толкует о каком-то румыне. Как соединить концы с концами? Что он имеет в виду?
– Но вам же должно быть кое-что известно о том, кто они такие?
– Нам известно лишь то, что они ухитрились незаметно стянуть с разных счетов ЦРУ десятки миллионов долларов. Все проделано чрезвычайно ловко, по-хитрому. А Харрисон Синклер, оказывается, присвоил из общей суммы двенадцать с половиной миллиончиков.
– Но вы же не верите всерьез этому трепу. Вам прекрасно известно, как скромно он жил.
