— Связь Гауптманна с Бюро по расследованию Военных преступлений в Людвинсбурге, превратила его чуть ли не национального героя. Мы должны преподать народу урок. Должны показать, что наша организация все еще сильна и с ней надо считаться, — назидательно сказал Нагель, пересек комнату и пнул Шавасса в бок. — Фи, Штайнер, как вы были грубы с нашим приятелем!.. Похоже, что ему совсем плохо. Надеюсь, к завтрашнему дню, когда я приду, чтобы задать ему несколько вопросов, он будет в нормальном состоянии?..
Крюгер склонился над Полом, но трогать его не стал.
— Сегодня попозже я лично его осмотрю. Останетесь на ланч?
— Вряд ли. Мне необходимо вернуться в Гамбург. Столько подготовки к сегодняшнему вечернему представлению…
Они протопали к двери, и Шавасс слегка приоткрыл глаза. На пороге Крюгер сказал Гансу:
— Останься на страже. Встань в конце галереи. Подождешь, пока охранники поедят и вернутся.
Дверь закрылась, и в замке повернулся ключ.
Шавасс потихоньку сел и осторожно потрогал шею кончиками пальцев. Слава Богу, что Штайнер носил легкие ботинки на «манной каше». Мышцы живота ныли и отзывались на прикосновение, голова гудела, как котел, а правая щека распухла и покрылась коркой засохшей крови…
Мюллер тихо застонал и из горла его снова вырвался жуткий булькающий хрип. Шавасс поднялся и неверными шагами приблизился к операционному столу. Осматривая истерзанное, переломанное тело, Пол увидел, как Мюллер открыл глаза. Мутный взгляд был направлен на него. Похоже, он пытался что-то сказать, и Пол нагнулся к его губам.
— Сестра, — сдавленно прошептал Мюллер. — Я сказал им, где она?
— Нет, вы не произнесли ни слова.
Какое-то страшное подобие улыбки появилось на разбитом лице Мюллера. Он закрыл глаза и издал звук, услыша который, Пол вспомнил выражение — «стон облегчения». И тут Пол понял, что немец перестал дышать.
Он долго еще стоял и смотрел на мертвеца. Потом вздохнул.
— Да, Мюллер, ты был настоящим мужчиной. Это я тебе точно говорю. — Он взял с раскладушки одеяло и накрыл мертвое тело.
Потом он начал обследовать комнату. Камина не было, а единственное окно зарешечено толстыми железными прутьями, крепко вмурованными в камень. Наконец, проверил дверь, но обследование замков показало, что этим путем уйти тоже не удастся.
Пол взглянул на часы: почти половина третьего. Он сел на постель и стал обдумывать создавшуюся ситуацию. Необходимо было как-то отсюда вырваться. Из взгляда, которым Крюгер одарил Анну, Шавасс понял, что тот собирается ею заняться. Мысль от этом заставила Шавасса содрогнуться.
А тут еще этот Гауптманн. Пол постарался вспомнить все, что ему приходилось читать об этом человеке. Либеральный политик, безраздельно властвовавший над сердцами простых людей. Вполне возможно — новый канцлер. Его смерть станет мировой сенсацией. Ирония судьбы заключалась в том, что он должен умереть на Мирной Конференции ООН.
Тот факт, что Нагель с присными готовят убийство этого человека, говорит о силе их движения. Если им удастся избежать наказания, значит вскоре они появятся на немецкой политической арене в качестве полноправных представителей своей организации. А уж коли наци возьмут правительство хотя бы под малейший контроль, то нарушится с таким трудом выстроенный баланс в отношениях Восточной и Западной Германий, что моментально отразится на мировой политике.
В бессильной злобе он стукнул кулаком по колену. Вот тогда он и заметил один из резиновых шлангов, которыми лупцевали Мюллера.
Либо Штайнер, либо Ганс отбросил его на пол, и откатился под операционный стол. Подняв его, Пол заметил, что шланг весь в крови, и обтер его одеялом. Потом взвесил на руке. Эта штуковина была двух футов в длину — жуткое и смертельное оружие — и пока он рассматривал ее, в голове стал вырисовываться план.
Сначала Шавасс заорал, что было сил. Потом он сделал передышку и повторил крик. Наконец, он услышал приближающиеся шаги, которые замерли у его двери. Шавасс начал громко стонать.
Из-за двери послышался голос Ганса:
— А ну, прекрати, не то я заткну тебе пасть!
В ответ Пол дико завыл, а сам пересек комнату и прижался спиной к стене возле двери.
Ганс зло повторил:
— Что я тебе сказал?! — И после паузы: — Ну, ладно, дружок, сам напросился.
В замке заворочался ключ, и дверь распахнулась. Ганс вошел в комнату, вытянув вперед скрюченные ручищи, а Шавасс тихонько сказал из-за его спины:
— Я здесь, скотина.
Ганс повернулся и собирался позвать на помощь, но не успел. Шавасс изо всей силы врезал ему шлангом по горлу. Ганс не издал ни звука. Глаза его закатились и, словно подрубленный, он рухнул на спину. Бородища покрылась пеной, пальцы заскребли по дощатому полу, а рот судорожно хлебал воздух. Вскоре он застыл.
Шавасс опустился на колено и принялся обыскивать его карманы. На сей раз ему не повезло. Пистолета у Ганса не оказалось. Пол вышел на галерею и прислушался: пока все было спокойно. Он быстро запер дверь и положил ключ в карман, но, направившись к камере Хардта, внезапно услышал женский крик, раздавшийся откуда-то неподалеку.
Шавасс стремительно двинулся на звук, переполненный холодной слепой яростью. Она снова закричала, звук шел из-за массивной дубовой двери в конце галереи. Шавасс совсем тихо нажал на ручку и приоткрыл дверь.
Анна, скрючившись, сидела в углу возле камина: платье спереди было разодрано, а через голое плечо полосой шел совсем свежий рубец. В центре комнаты стоял Крюгер, нервно подергивая небольшим хлыстом.
— От меня не уйдешь, дорогуша, — процедил он сквозь зубы. — И, пожалуйста, продолжай сопротивляться. Это придает определенный шарм.
Шавасс бесшумно проскользнул в щель отворенной двери и вплотную приблизился к Крюгеру. Анна увидела его, и глаза ее широко распахнулись. Тут и Крюгер повернул к нему встревоженное лицо. В ту же секунду Пол врезал шлангом по руке, державшей хлыст.
Лицо Крюгера исказилось, глаза выкатились из орбит, он шлепнулся на колени и заверещал, словно какая-то зверюшка. Шавасс встал над ним: в его сердце не было ни капли жалости, когда он, размахнувшись, хлестнул врача шлангом по голове.
Крюгер склонил ее, словно молящийся, а затем, как в фильме с замедленной съемкой, повалился на бок. Шавасс снова поднял шланг, но тут к нему бросилась Анна и повисла на его руке.
— Хватит, Пол! — зашептала она гневно, удерживая его с силой, которую вряд ли можно было заподозрить в таком хрупком теле.
Он опустил руку и спросил:
— Что тебе сделала эта сволочь?
— Он пришел сюда всего десять минут назад. Почти все это время он говорил грязные непотребства.
— Нужно поблагодарить Бога, что все хорошо кончилось, — сказал Шавасс и подтолкнул Анну к выходу. — Времени почти не осталось. Нужно освободить Хардта и убираться отсюда.
— А что с Мюллером?
— Мюллер отправился в лучший мир.
Они остановились перед дверью Хардта, и Шавасс попробовал отпереть ее ключом, который забрал у Ганса. Дверь бесшумно распахнулась. Хардт сидел на постели, закрыв голову руками.
Он искоса посмотрел в сторону двери и на его лице появилось выражение искреннего изумления.
— Как тебе удалось?..
— Кажется, я слегка переусердствовал в насилии, — пояснил Шавасс. — Ну, как ты? Сможешь идти?
— Если понадобится, я до Китая доберусь, лишь бы убежать отсюда.
— Не стоит ударяться в крайности, — сказал Шавасс. — Если мы успешно пересечем главный зал и попадем в подвалы — наши неприятности на этом закончатся. В подземной пещере, которая напрямую сообщается с озером, стоит моторка.
— А что с Мюллером?
— Я провел с ним последние минуты его жизни, — прошептал Шавасс. — И во время последнего избиения тоже был. Штайнер с Гансом здорово перестарались. Он умер на моих руках.
— Узнал от него что-нибудь важное? — спросил Хардт.
— Оказывается, Шульц умер несколько месяцев назад.
— А рукопись?
— С ней все в порядке. Она настоящая, не подделка. Сестра Мюллера за ней присматривает. Вот кого нам придется сейчас искать.
Пол взял Анну за руку и вывел на галерею. Зал был пуст, единственным звуком, раздававшимся в тишине, было потрескивание поленьев в огромном камине. Шавасс ободряюще улыбнулся своим товарищам, и они стали осторожно спускаться.
Они находились на середине лестницы, когда дверь в зал отворилась и появился Штайнер. Он закуривал сигарету, поэтому не сразу обратил на них внимание. А когда взглянул наверх, то на лице у него появилось совершенно идиотское выражение. Шавасс развернул Анну и потащил обратно по лестнице: в этот момент Штайнер выхватил «люгер» и выстрелил. Пуля отсекла кусочек мраморной колонны наверху.
Они мчались по галерее. Штайнер снова выстрелил. Беглецы свернули в проход к какой-то узкой лестнице и попали в нижний коридор, в конце которого виднелась дверь. Шавасс дернул ручку, но оказалось, что она закрыта.
