— Ясно, — кивнул Дронго, — меня всегда поражает не то, как работает мафия в Закавказье. Поражает, что там еще иногда встречаются честные и порядочные люди. Выстоять в условиях Грузии и Азербайджана, остаться честным человеком — это больше, чем подвиг, это героизм.
— В Азербайджане мы пока не сумели обнаружить офицера милиции, о котором говорил Матюхин. Но, думаю, сумеем вычислить и его. С органами КГБ легче. У нас остались архивы и списки кадрового состава. А с органами милиции сложнее.
Только в Азербайджане было свыше сорока тысяч сотрудников милиции. И многие входили в сферу компетенции местных властей. В Москве сохранились личные дела только руководящего состава.
— Когда мы вылетаем в Баку? — спросил Дронго.
— Через два дня.
— Я не хочу входить в состав вашей делегации. Это развяжет мне руки. Более того, это неэтично. Я ведь не российский гражданин.
— Вы правы, — согласился Савельев, — со мной будут несколько наших сотрудников и один офицер который, как и вы, будет настаивать на автономии.
Будет удобно, если вы полетите вместе с ним, отдельно от нас.
— Вы мне не доверяете? — нахмурился Дронго. — Почему я должен быть с кем-то? Я не люблю работать в группе. Это мешает и не дает возможности Принимать быстрые решения. Много времени уходит на согласование разных мелочей.
— С этим человеком вы ничего согласовывавать не будете, — улыбнулся генерал Жернаков, — он, как и вы, не любит шумных компаний. Это подполковник Леонидов из Службы внешней разведки. У него собственные интересы.
— Это еще хуже, — мрачно заметил Дронго. — Если он летит туда для работы против республики, я вообще отказываюсь принимать во всем этом участие — Нет, — возразил Жернаков, — у подполковника свое задание. По нашим данным, вместе с группой Груодиса действует какой-то турок. Мы точно не знаем кто, но, по оперативной информации из Англии он открывал там счет для Матюхина.
Ни у кого из группы Груодиса нет турецкого паспорта, а открывший счет человек предъявил паспорт турецкого гражданина на имя Энвера Халила. Если удастся доказать, что в предполагаемом покушении заинтересована и турецкая сторона, мы будем считать, что выполнили свою задачу наполовину. Вы понимаете наши мотивы?
— Только не убеждайте меня в вашем человеколюбии, — саркастически сказал Дронго, — и в вашей любви к истине. Вам нужно доказать участие Турции в покушении на жизнь обоих президентов, чтобы испортить отношения Турции с этими республиками. И получить большие дивиденды от прокладки нефтяного пути через Новороссийск. Верно? Жернаков посмотрел на Савельева.
— Даже если это правильно, что тут особенного? Мы обязаны обеспечивать наши интересы. Везде, где это возможно. Сейчас в наших общих интересах, чтобы покушение не состоялось.
— А если бы в ваших интересах было, чтобы покушение состоялось? — вдруг спросил Дронго. — Как бы вы действовали?
В наступившей тишине Савельев отвернулся, а Жернаков молчал. И в этот момент раздался звонок из приемной.
— Приехал подполковник Леонидов, — доложил помощник генерала.
— Пусть войдет, — разрешил Жернаков. В кабинет вошел человек высокого роста, черноволосый. При желании его можно было принять и за представителя одной из северокавказских республик. Дронго обратил внимание на его движения, на походку. Мягкие, кошачьи движения, крепкое рукопожатие. Чуть улыбнувшись, он посмотрел на Дронго.
— Много слышал о вас, — сказал разведчик.
— Спасибо, — кивнул Дронго. Подполковник ему понравился. Это был профессионал, а не один из тех дилетантов, которых набирали в спецслужбы после «августовской» революции и «декабрьского» раздела страны.
— Значит, все собрались, — сказал Жернаков. Он еще не забыл последних слов Дронго. И, обратившись теперь к нему, спросил:
— Вы все-таки полетите в Баку или нет?
— Да, — кивнул Дронго. — если хотите, это мой долг. Трагедия Таджикистана не должна повториться в Грузии и Азербайджане. И полечу я туда не из-за того, чтобы помочь вам. А просто потому, что считаю это необходимым.
— Надеюсь, вы сработаетесь с подполковником Леонидовым, — сказал Жернаков.
— Хотя признаюсь, у вас очень непростой характер, Дронго. Я бы не согласился иметь такого сотрудника в своем отделе.
— Я бы к вам и не пошел, — ответил Дронго. — И никогда не пойду, — добавил он, чуть помедлив.
Совещание началось в десять часов утра. Сведения, переданные из российского посольства, были настолько серьезными, что о них сразу доложили президенту. Сегодня в небольшом зале рядом с кабинетом президента республики началось совещание с участием приехавшего из Москвы руководителя делегации — полковника Савельева — и его заместителя майора Бедровского. Вместе с делегацией приехал и российский посол — Александр Блохин. Он был назначен недавно, сменив отозванного в Москву Вальтера Шонию.
От азербайджанской стороны в совещании принимали участие министр национальной безопасности, два его заместителя, министр внутренних дел со своими заместителями, начальник пограничной службы и министр обороны, появившийся с целой командой заместителей, словно здесь было не деловое оперативное совещание, а предстояли большие штабные учения. Впрочем, министр был не виноват. Ему позвонили из президентского аппарата и приказали прибыть на совещание именно в таком представительном составе. От аппарата президента присутствовало несколько человек во главе с государственным секретарем.
Увидев это обилие генералов и должностных лиц, полковник Савельев впервые подумал, что Дронго был прав, решив не появляться в составе официальной делегации. При таком количестве ответственных лиц легче всего заболтать проблему и не найти потом виноватого. От грузинской стороны приехало двое сотрудников посольства. Савельев уже знал, что красивый плотный мужчина является посланником и в данный момент замещает посла Грузии.
Совещание открыл президент, сказав несколько слов. Министр национальной безопасности бегло рассказал о готовящемся покушении на жизнь двух президентов во время встречи в Баку. Уточнил, что речь идет об оперативной информации, полученной в ФСБ, и необходимости принятия мер. После этого выступали по очереди министры и их заместители. Все говорили так, словно выступали с отчетами. Савельев поморщился: неужели этим все и кончится?
Когда выступал представитель Грузии, президент заинтересованно повернулся в его сторону. Он знал, что вчера вечером, одновременно вместе с ним, российский посол в Грузии передал полученную информацию и Эдуарду Шеварднадзе.
Очевидно, грузинский представитель уже получил информацию из Тбилиси, и было крайне важно знать мнение другой стороны. Гумбаридзе говорил по-русски достаточно хорошо. И поэтому, по взаимному согласию всех и к большому облегчению многих присутствующих, разговор шел на русском языке. В Министерстве обороны республики многие генералы и офицеры были воспитанниками советской школы, при которой в армии общались только на русском языке, а служить приходилось по всему миру. И многие из них, как, впрочем, и почти во всех остальных национальных армиях стран СНГ, зачастую русский знали гораздо лучше своего родного, от которого отвыкали за долгие годы службы.
Для президента республики такой проблемы не было. Он одинаково хорошо владел обоими языками и внимательно, не вмешиваясь, слушал выступавших.
Грузинский представитель сказал, что правоохранительные службы его республики уже проводят нужные оперативные мероприятия. Однако сам Эдуард Шеварднадзе твердо заявил, что обязательно приедет в Баку, что бы ни произошло. Эти слова, похоже, вызвали одобрение Алиева, сидевшего во главе стола.
Для Грузии, оказавшейся в чрезвычайно тяжелой экономической ситуации, подписание договора с Баку было не просто экономически выгодным. Это было одним из тех условий выживания, в котором не бывает альтернативы. Не имея собственных источников сырья, республика рассчитывала на строительство нефтепровода по своей территории и получение соответствующих гигантских поступлений от международного консорциума. В последнее время даже Турция, некогда отвергавшая любые другие варианты, согласилась с грузинским вариантом, рассчитывая, что затем нефть будет идти все равно через Турцию.
Шеварднадзе был прежде всего политиком. Он не мог, не имел права срывать свой визит. Даже несмотря на реальную опасность, он обязан был прилететь в Баку и подписать этот договор, так много значащий для Грузии. Выступавший от его имени Зураб Гумбаридзе твердо заявил, что президент обязательно прилетит в Баку двенадцатого июня утром.
После грузинского представителя выступило еще несколько генералов. Все говорили о проведенных мероприятиях, рассказывали о своих задачах, отчитывались за своих людей. В заключение президент напомнил о необходимости быть бдительными и не дать врагам республики сорвать подписание контракта. Затем объявил совещание оконченным. Савельев был потрясен. Неужели это все?
