– Правильно, – сказал Шелленберг.
– Что касается особняка в Шоу-Плэйс, то я должен буду совершить посадку ночью. Даже если будет светить луна, все равно нужны какие-то ориентиры. – Он кивнул в подтверждение своих мыслей. – Когда я начинал учиться в аэроклубе в Калифорнии, у меня был инструктор, который служил когда-то в эскадрильи имени Лафайета во Франции. Он рассказывал мне, что они пользовались более примитивными средствами при посадке самолетов. Обычно посадочную площадку огораживали мигающими огнями, расставленными в форме перевернутой буквы "L", так, что ее перекладина находилась с подветренной стороны.
– Довольно просто, – заметил Девлин.
– Теперь о самолете. Нам нужен маленький самолет. Например, «Сторк».
– Да. Надеюсь, эта проблема уже решена, – сказал Шелленберг. – Я говорил с командиром специального подразделения по использованию самолетов противника. Это подразделение находится в Хильдорфе, всего в двух часах езды от Берлина. Завтра утром нас там ждут. Кажется, нашли подходящую машину.
– Ну что, вопросов больше нет? – Аза поднялся. – Что дальше?
– Сейчас поужинаем, сынок, – ответил Девлин. – Отведаем лучшей еды с черного рынка. А потом мы с тобой поедем к фрау Хюбер и отдохнем в выделенной для нас комнате. Не беспокойся, там две кровати.
* * *
В часовне монастыря Пресвятой Девы Марии было холодно и сыро, пахло свечами и ладаном. Отец Фрэнк Мартин только что выслушал исповедь одной из монахинь. Он подождал, пока она уйдет, затем выключил свет и вышел из кабинки.
Отец Фрэнк Мартин был священником церкви святого Патрика, которая находилась за два квартала от монастыря, и исповедовать монахинь и пациентов монастыря входило в его обязанности. Отец Фрэнк был маленький, щуплый семидесятишестилетний старик с седыми, почти белыми волосами. Если бы не война, его давно уже отправили бы на пенсию. Но в это тяжелое время все трудились во имя победы.
Он вошел в ризницу, снял стихарь и аккуратно сложил лиловую епитрахиль. Взяв в руки плащ, он некоторое время раздумывал о том, что хорошо бы пораньше лечь спать, как поступают добропорядочные христиане. Но, как всегда, мысли о сострадании и христианском милосердии к ближнему заставили его отказаться от этой идеи. В монастыре находилось восемнадцать больных, и семеро из них доживали последние дни. Он решил, что должен посетить их перед сном. Последний раз он заходил к больным еще днем, а это было уже давно.
Отец Фрэнк Мартин вышел из ризницы и увидел сестру Марию Палмер – настоятельницу монастыря. Она мыла пол. Эту грязную работу она выполняла, чтобы побороть гордыню, которую считала своим величайшим грехом.
Отец Мартин остановился и покачал головой:
– Слишком уж вы суровы к себе.
– Вовсе нет, – ответила настоятельница. – Рада видеть вас. С тех пор как вы были здесь днем, у нас произошли кое-какие изменения. В монастырь опять поместили немецкого военнопленного.
– Вот как? – Они направились к выходу из часовни.
– Да. Это военный летчик. Он был ранен, но уже почти выздоровел. Подполковник Курт Штайнер. Его поместили в палату на последнем этаже, как и всех немцев, которые были у нас раньше.
– Его охраняют?
– Да, полдюжины военных полицейских. Главный у них – молодой офицер, лейтенант Бенсон.
В это время по главной лестнице спустились Джек Картер и Дагал Манроу.
– Все в порядке, бригадный генерал? – спросила настоятельница.
– Все очень хорошо, – ответил Манроу. – Мы постараемся не причинять вам неудобств.
– Что вы, что вы, – сказала она. – А это отец Мартин, наш священник.
– Здравствуйте, – Манроу поприветствовал отца Мартина и повернулся к Картеру. – Ну ладно, мне пора, Джек. Не забудь вызвать врача к Штайнеру.
– Вам, наверное, не сказали, генерал, – промолвила настоятельница, – что в монастыре обязанности врача выполняю я. Уверена, мы сможем должным образом позаботиться о подполковнике Штайнере. И раз уж вы уходите, я навещу его и проверю, хорошо ли он устроен.
– Право же, сестра, – возразил Картер, – в этом нет необходимости.
– Капитан Картер, позвольте напомнить вам, что этот монастырь, который находится на моем попечении, не только дом Господа нашего. Мы здесь ухаживаем за больными и умирающими. Я уже ознакомилась с историей болезни подполковника Штайнера и знаю, что он был тяжело ранен всего несколько недель тому назад. Ему нужна будет помощь, и, насколько мне известно, этот человек католик, а значит, возможно, он захочет видеть и отца Мартина.
– Вы правы, сестра, – сказал Манроу. – Позаботьтесь об этом, Джек. Хорошо?
Он ушел, а Картер повернулся и первым стал подниматься по лестнице. Вход на последний этаж преграждала обитая железом дверь. Возле нее за небольшим столиком сидел военный полицейский.
– Откройте, – приказал Картер. Охранник постучал в дверь, и ее тут же открыл второй охранник, сидевший по другую сторону двери. Они прошли в коридор.
– Остальные помещения мы используем в качестве комнат отдыха для наших людей, – предупредил Картер.
– Я это вижу, – ответила настоятельница.
Дверь в первую комнату была открыта. В ней стояли узкая кровать и небольшой письменный стол, за которым сидел лейтенант Бенсон. Он вскочил на ноги.
– Чем могу служить, сэр?
– Сестра и отец Мартин могут приходить сюда в любое время. Это приказ бригадного генерала Манроу. Сейчас они хотят поговорить с пленным.
Комната, в которую поместили Штайнера, находилась в самом конце коридора. Возле последней двери на стуле сидел еще один охранник.
– Боже, как вы надежно охраняете этого человека, – произнес отец Мартин.
Бенсон открыл ключом дверь, и они вошли. Штайнер стоял у окна спиной к ним. Он повернулся и поздоровался. В серо-голубой форме люфтваффе, которую украшали медали и Рыцарский крест с дубовыми листьями, Штайнер выглядел впечатляюще.
Картер представил вошедших:
– Это настоятельница монастыря, сестра Мария Палмер. У вас еще не было возможности поговорить с ней. А это отец Мартин.
– Завтра вы придете ко мне в амбулаторию, подполковник, и вас там полностью обследуют, – сказала настоятельница.
– А это можно, сэр? – обратился Бенсон к Картеру.
– Ради всего святого, лейтенант, можете взять всех своих людей для охраны и доставить его ко мне лично сами. Но если его не приведут в амбулаторию к десяти часам, у нас с вами будет неприятный разговор, – предупредила настоятельница.
– Решено, – сказал Картер. – Проследите за этим, Бенсон. Какие еще будут указания, сестра?
– Пока никаких.
– Я бы хотел побеседовать с подполковником наедине, – попросил отец Мартин, – если вы не возражаете.
Картер кивнул и обратился к Штайнеру:
– Я буду приходить время от времени.
– Я в этом не сомневаюсь.
Все вышли, кроме отца Мартина. Священник закрыл за ними дверь и присел на кровать.
– Сын мой, вы пережили трудные дни. Я вижу это по вашему лицу. Когда вы в последний раз были в церкви?
– Уже и не помню. На войне, святой отец, об этом думать некогда.
– И наверное, давно не исповедовались? Давно не имели возможности снять с души тяжесть грехов.
– Вы правы. – Штайнер улыбнулся. Ему нравился этот священник. – Я знаю, вы желаете мне добра, святой отец.
– О Боже! Молодой человек, меня не беспокоят наши с вами отношения. Я говорю о ваших отношениях с Господом. – Отец Мартин поднялся. – Я буду молиться за вас, сын мой. Я каждый день бываю в монастыре. Как только захотите исповедаться или помолиться в храме, сообщите мне, и я устрою, чтобы вам разрешили спуститься в часовню.
– Боюсь, лейтенант Бенсон тоже пожелает пойти со мной, – сказал Штайнер.
– Ну что ж, его бессмертной душе это тоже не повредит. – Старый священник сдавленно засмеялся и вышел.
* * *
Аза Вон сидел за обеденным столом в гостиной Ильзе Хюбер. Напротив него расположился Девлин.
– Ты в самом деле считаешь, что это сработает? – спросил американец.
– Конечно, если мотор не заглохнет. Разве не так?
Аза встал из-за стола и зашагал по комнате.
– Какого черта я сижу здесь? Неужели ты не понимаешь? Я же стал жертвой обстоятельств. Так уж получилось. Тогда у меня не было выбора. Да и сейчас, кажется, нет.
– Почему же, – возразил Девлин. – Ты можешь согласиться, прилететь в Англию, совершить посадку и сдаться британским властям.
– Ну и что дальше? Мне никто не поверит, Девлин. – На его лице отразился ужас. – Никогда.
– Тогда остается только надеяться, что Адольф выиграет войну, – сказал Девлин.
* * *
Но на следующее утро, осматривая самолеты на военной базе в Хильдорфе, Аза был в гораздо лучшем расположении духа. Командир подразделения майор Кёниг провел их по территории базы, где имелись почти все самолеты ВВС союзников. Здесь стояли бомбардировщики В-17, «Ланкастер», истребитель «Харрикейн», «Мустанг» – все самолеты с эмблемой люфтваффе.
