— Мы уже установили, кто это, — сказал президент. — Я не хотел об этом говорить на совещании. Там было слишком много людей, а в нашей профессии такая реклама не нужна.
Савельев понимающе кивнул.
— Рассказывайте. — Он обратился к министру внутренних дел. — Не нужно вставать. Говорите сидя. Министр достал бумаги.
— Удалось установить, что в УВД города недавно был принят на работу майор Алескер Самедов. Вернее, он был восстановлен на работе после увольнения, — осторожно поправился министр. — Увольнения из органов МВД за злоупотребление спиртным.
— Куда он направлен? — спросил президент.
— Как и раньше, в ГАИ республики, — протянул министр. Было видно, что ему было трудно об этом говорить.
— А кто подписал приказ? — нахмурился президент.
Министр замялся.
— Я, — сказал он наконец. — Мне принесли из отдела кадров, и я подписал.
В кабинете повисла тишина. Все ждали, что скажет президент. И все боялись.
Алиев резко махнул рукой, брезгливо поморщился.
— Проверь. Это что такое творится! Преступники уже сами решают, кого куда назначить. Наблюдение за Самедовым установили?
— Всех лучших людей послал, — выдохнул министр, — следим за каждым его шагом.
— У вас есть еще какая-нибудь информация? — спросил президент Савельева.
— Мы передали вашим контрразведчикам фотографии Груодиса и его людей, — доложил Савельев. — По полученным из Англии сообщениям, счет для членов группы там открывал какой-то неизвестный нам подданный Турции.
Президент посмотрел на министра национальной безопасности. Очевидно, оба подумали об одном и том же. Раньше уже было несколько подобных сигналов от «дружественного соседа». Но в присутствии российского полковника об этом говорить не следовало.
— Как там у тебя? — спросил президент у незнакомца, сидевшего рядом с Савельевым.
— Завтра с утра блокируем все дороги к дворцу «Гюлистан», — доложил тот, — поднимем вертолеты. Для встречи в аэропорту задействуем силы Министерства обороны. И удвоим обычную охрану.
«Это начальник управления охраны», — понял Савельев.
— Все правильно, — кивнул хозяин кабинета, — но мне кажется, что мы не учли специфики этих террористов. Они ведь не просто бандиты, а бывшие сотрудники КГБ. Значит, придумают что-нибудь неординарное.
— Вся трасса будет под нашим контролем, развел руками начальник охраны.
— При чем тут трасса, — Алиев задумался, — нет, они не станут нападать на трассе. Там много охраны и машины идут быстро. Я тебе говорю, они придумают какой-нибудь другой ход.
— Самедов восстановлен в ГАИ, — продолжал начальник охраны, — мы считаем, что покушение произойдет на трассе. У нас есть некоторые наработки.
— Что ты предлагаешь?
— Когда пойдут ваши автомобили, вся дорога перекроется. С одной стороны, это безопасность, а с другой — все знают, что вы должны проехать. Может, на этом они все и подготовили. Поэтому мы пустим сначала ложный эскорт вместе с вашим автомобилем, а уже затем проедете вы с Шеварднадзе во второй колонне.
Если террористы и готовят акцию на трассе, они ударят по вашему автомобилю, — доложил начальник охраны.
— Придумываешь всякие сложности, — пробормотал президент, — они, наверное, тоже что-нибудь такое придумали. У тебя все?
— Шеварднадзе и его делегацию предлагаем поместить в гостевом доме. Там будет надежная охрана. Никого пускать не будут. Только с моей подписью.
— Они готовят наше совместное убийство, — напомнил президент. — Значит, в любом случае покушение состоится не там. Нужно проверить те места, где мы будем вдвоем.
— В аэропорту, на трассе, у вас в кабинете, во время подписания договора и вечером, во время банкета, — мы проверили все шаг за шагом. Уже сегодня оцепили аэропорт. Поставили дополнительные воинские части, даже зенитные пулеметы на всякий случай.
— Ясно. У тебя что? — обратился Алиев к министру национальной безопасности.
— Ищем людей Груодиса по всему городу. Bcex, кто прилетает в город, проверяют на границе. В аэропорту установлен жесткий контроль. На дорогах республики будут дежурить офицеры районных отделений нашего министерства.
Сегодня с утра закроем город. Вместе с УВД установим на дорогах блокпосты.
Может, они приедут в город не через аэропорт.
— Сегодня десятое, — напомнил президент, — ты думаешь, они только собираются приехать? Они давно уже в городе. Лучше ищите их здесь, они наверняка постараются появляться в тех местах, где планируют террористический акт. У нашего российского гостя нет вопросов?
— Нет, — сказал довольный вторым совещанием . Савельев, — на этот раз — нет.
В этом городе все казалось другим. Исчезли улыбки с лиц прохожих. На Торговой, прежде служившей главной «авеню» для прогулок, не было слышно громких приветствий и радостных восклицаний. Появившиеся повсюду супермаркеты и магазины придали городу новый вид, но лишили его прежнего очарования. Начали перестраиваться дома, внешний вид которых раньше пробуждал ностальгию, а теперь вызывал неприятие своей унифицированностью и явным вызовом обществу.
Исчез приморский бульвар, главное место отдыха горожан. Впрочем, справедливости ради стоит сказать, что в этом люди виноваты меньше всего: наступающее море, словно чувствуя драму города, решило добавить в нее свои штрихи и затопило большую часть бульвара, бывшего ранее гордостью бакинцев.
Море поднялось до опасного уровня и грозило подлинным экологическим бедствием.
Может быть, оно, как живое, чувствовало перемены, происшедшие с этим удивительным городом, и гневно реагировало на них?
Старожилы шепотом рассказывали, что в январские дни девяностого, когда советская армия вошла в город, трупы сбрасывали в море. Возможно, это были только слухи. Но как бы там ни было, именно в последние годы море начало угрожающе подниматься, затопляя окрестности.
Ностальгия по бульвару усиливалась еще и потому, что практически не осталось тех, кто некогда составлял удивительный этнический и многомерный мир горожан. Но даже уехавшие армяне не стали перебираться в Ереван. Они оседали в Нью-Йорке и Париже, уезжали в Москву и Ленинград, перебирались в Белоруссию и на Украину. И везде, где бы они теперь ни были, сохраняли в душе благодарность и память об этом удивительном городе.
Потом была вторая волна эмиграции — все уезжали в Израиль. Многих напугали кровавые события начала девяностых. А многие просто решили, что пора уезжать.
Третья волна, самая большая, началась после прихода к власти Народного фронта.
Интеллигенция, русскоязычное население, музыканты, композиторы, писатели, художники, составлявшие некогда гордость города, его славу и надежду, покинули его. Некоторых гнало тяжелое экономическое положение. И лишь в последние несколько лет отток населения несколько уменьшился. Но это уже был не тот город.
Бывший когда-то одним из культурных центров огромной Империи, теперь он превращался в обычную столицу небольшого мусульманского государства. Все чаще появлялись на улицах женщины с платками на голове. Все призывнее раздавались крики с минаретов мечетей, призывающие не забывать правоверных о своем долге.
Росло число беженцев, несчастные без дела слонялись по улицам Баку, представляя удручающее зрелище.
Но появившиеся в большом количестве иностранцы, казалось, не замечали ничего. Для них это был обычный «варварский» город, в котором нужно проповедовать основы западной цивилизации. Многие даже не знали, что культура этого народа насчитывала тысячелетия. Многие не подозревали, что этот народ говорил на языке, на котором создавались удивительные литературные произведения еще в те времена, когда в Скандинавии дрались викинги, а самой Англии или Франции не существовало.
Аналогичная ситуация складывалась и в другом многомерном и исторически значимом городе Империи — Тифлисе. Но в нем безысходность усиливалась разрушениями, столь зримо напоминавшими о самом страшном несчастье — гражданской войне.
Приехав сюда вместе с Леонидовым, Дронго повез подполковника по известному ему адресу. Он правильно рассудил, что в отеле лучше не появляться. Получив информацию о готовящемся террористическом акте, местные органы безопасности наверняка прежде всего заинтересуются клиентами отелей. К тому же Дронго не был российским гражданином и не хотел ненужной огласки.
Вечером этого дня Дронго достал карту города. Это тоже было проблемой, так как местная полиграфия давно не печатала подобной продукции, а оставшиеся после распада страны карты устарели.
— Аэропорт, — задумчиво говорил Леонидов, склонившийся над картой, — самое удобное место. Аэропорт и трасса, по которой будет проходить президентский кортеж.
— Нет, — возражал Дронго, — в аэропорту отработаны меры безопасности. Там террористам будет трудно развернуться. К тому же их просто не выпустят летное поле.
