— По-моему, мы здесь уже задержались, — заметила женщина. — Вспомни. Четыре случая подряд. Наши фотографии наверняка есть у каждого из этих агентов. Нужно вернуться через Канаду домой.
— Он пятый и последний, — возразил Роберт. — У нас был список из пяти фамилий. Я всегда выполнял свои задания в полном объеме.
— Это не тот случай, — возразила более разумная женщина. — Иногда ты ведешь себя, как нетерпеливый ребенок. Хотя в Лас-Вегасе твой план с этой девицей был неплохим. Но он уже был. Они готовы теперь к любым неожиданностям. Нам просто повезло, что нас там не взяли. Оставаться больше не имеет смысла. Ты сам говорил, что самое главное в нашей работе — вовремя уйти с места происшествия. Сейчас нам нужно вовремя исчезнуть из этой страны.
— Он последний, — упрямо повторил Роберт. — Нужно придумать, как на него выйти. И тогда мы отсюда уедем.
— Мне иногда кажется, что ты вкладываешь в эту работу слишком много личного, — заметила женщина.
— Да, — повернулся к ней Роберт, — да. Слишком много личного. Из-за таких, как Ползунов или Уранов, я просидел восемь лет в тюрьме одного азиатского государства. Восемь лет в тюрьме, пока меня не обменяли. Всех моих информаторов к тому времени просто убили. А меня через восемь лет отпустили домой. И тут же уволили из органов как агента, не подлежащего восстановлению и потерявшего доверие. Я их понимал. Восемь лет в тюрьме другого государства. Удивляюсь, как я не сошел с ума. И поэтому, когда мне предложили такую миссию, я не отказался. Я и посчитал ее миссией. За всех преданных товарищей. За убитых друзей. За их исковерканные судьбы. Каждый из этих предателей был не просто олицетворением зла. Они для меня хуже любого преступника, любого мерзавца, ведь они точно понимали, что, сдавая своих коллег, приговаривают их к страшным пыткам, к мучительной смерти. Обрекают их семьи на тревожное многолетнее ожидание, на сиротство их детей, на слезы их вдов. Я бы так просто их не убивал. Я бы придумал для них пытку перед смертью, чтобы они почувствовали, как это страшно и больно.
— Ты мне ничего не рассказывал.
— Зачем? Ты бы решила, что я психопат. Мне нравится убивать. Но я абсолютно здоровый человек. И мне действительно нравится быть палачом этих предателей. Может, поэтому для меня так важна наша командировка.
— Ты хочешь снова рискнуть?
— Да.
— Но каким образом? Они его будут охранять круглосуточно, и ты уже не сможешь застать его одного.
— Значит, нужен новый план, — задумчиво произнес Роберт. — И мы должны с тобой все тщательно продумать.
Москва. Россия. 22 мая 2006 года
Он не знал, приняли его или нет. Поэтому в понедельник утром он поехал к себе на работу в «ЛУКойл». При этом он все время звонил Элине и все время натыкался на ее отключенный телефон. В три часа дня он выяснил номер телефона ее новой фирмы и дозвонился туда, попросив позвать к телефону Элину. Он был убежден, что она просто играет с ним. Три дня ее мобильный был отключен. И городской не отвечал. Ничего другого он просто не мог придумать.
— Элины Георгиевны нет, — ответил ему приятный женский голос, — и ее сегодня не будет.
— А где она будет? — не сдержался Караев. — Я звоню ей на городской, и она не отвечает, звоню на мобильный, и он отключен. Как мне ее вообще найти? Куда обратиться?
— Не нужно ее искать, — пояснила женщина, — она не в Москве. Поэтому не отвечает ее городской номер. Она уехала из города и, наверно, так торопилась, что просто оставила свой мобильный телефон дома. Поэтому он тоже не работает, ведь она вылетела на самолете в субботу днем.
— Простите, куда она вылетела? — не понял ошеломленный Караев. — Почему ее нет в Москве?
— А вы разве ничего не знаете? Ее сын попал в аварию. Возвращался с ребятами в микроавтобусе, и тот перевернулся. Сын сломал себе ногу и попал в больницу. Слава богу, что все так обошлось. Она очень переживала…
— И уехала в Санкт-Петербург, — понял Тимур. — Тогда ясно, почему она мне не отвечала.
— Простите, кто это говорит? — спросила женщина.
— Это Караев, ее знакомый.
— Понятно. Она сейчас в Санкт-Петербурге. У нее есть другой мобильный. Если хотите, я вам продиктую.
— Да, — сказал он сдержанно, — очень хочу.
Она продиктовала ему номер телефона. Он, еще не положив трубку городского, уже набирал по своему мобильному ее номер. И сразу услышал ее глухой, несколько печальный голос:
— Алло? Кто это говорит?
— Это я, Тимур, — торопливо сказал он, — извини, что я не звонил. Вернее, я звонил, но оба твоих телефона не отвечали. И только сегодня я узнал, что произошло. Как твой мальчик?
— Спасибо, уже все нормально. Нам просто повезло. Он чудом остался жив, отделавшись переломом. А его друг пострадал сильнее, получил сотрясение мозга.
— Где ты сейчас?
— В больнице, — сообщила она. — Врачи говорят, что уже к концу недели его можно будет забрать домой. Нога сломана, но он почти не пострадал. Я так перепугалась, что оставила свой телефон дома, на столике. И вспомнила о нем, только когда была уже в Санкт-Петербурге. Но я звонила тебе несколько раз. И в субботу, и в воскресенье, хотела объяснить ситуацию. Но твой городской не отвечал, а мобильный был отключен.
— Верно. Но у меня все было в порядке. Я был просто очень занят.
— А я решила, что ты на меня обиделся и нарочно отключил мобильный телефон.
Он улыбнулся. Они одинаково сходили с ума и звонили друг другу. И одинаково верили, что обидели другого своим невниманием или молчанием. Как они похожи друг на друга. Видимо, она тоже подумала об этом.
— Тимур, — вдруг сказала она, — ты видишь, как все получилось? Вот этого я всегда боюсь. Все может измениться в один момент, в одно мгновение.
— Я тебя люблю, — вдруг прошептал он ей в трубку, — я звонил тебе, чтобы сказать: я тебя люблю. — Как легко говорить эти слова, когда действительно любишь.
— Я тоже тебя люблю, — сказала она. — Ты знаешь, на кого мы сейчас похожи? На школьников, которые признаются друг другу в любви по телефону. Я надеюсь, что все будет в порядке и уже на следующей неделе я буду в Москве. Надеюсь, вы меня дождетесь, полковник Караев?
— Придется, — вздохнул он, — но я буду тебе звонить. Каждый день.
— Звони, — согласилась она, — мне казалось, что ты обиделся за мой субботний отъезд. Но я хотела взять небольшой тайм-аут, немного подумать, как нам быть. И видишь, как я себя наказала, мой тайм-аут слишком затянулся.
— Наш, — поправился он, — это наш тайм-аут. Я буду тебя ждать. Теперь я буду тебя ждать, даже если понадобится еще целый месяц. Или целый год. Я теперь точно знаю, что время можно сжимать и растягивать. Эти два дня время было страшно растянуто. Я так и не мог тебя найти, даже звонил Наташе, но она ничего не знала.
— Верно, — согласилась Элина, — я ей ничего не сказала. У нее и так проблем хватает. Зачем ей еще мои проблемы. Сказала, что все хорошо. Все, как обычно, очень хорошо. Не нужно ее загружать еще и моими проблемами.
Он молчал. Почему он думал о ней так плохо? Почему считал, что она кокетничает, отключив телефон. Или пытается с ним играть. Он забыл, сколько ей лет. В этом возрасте люди уже так глупо себя не ведут. Если они хотят встречаться с человеком, они с ним встречаются. Если не хотят, то честно об этом говорят.
— Алло, — сказала Элина, — ты куда пропал?
— Я думаю, что ты правильно поступила, ничего не сказав Наташе. Хотя это прибавило несколько седых волос в моей и без того уже не идеально черной шевелюре.
— Тебе нужно красить волосы, — посоветовала Элина, — и тогда ты будешь выглядеть гораздо моложе.
— Ни в коем случае, — ужаснулся он, — только этого мне и не хватало. Может, еще сделать подтяжку лица?
— Я об этом не говорила, но подумать можно. Послушай, Тимур, я сейчас бегу, меня зовут врачи. Я хочу, чтобы ты знал: что бы с нами ни случилось, какие бы события ни происходили, ты мне очень нравишься. Ты меня слышишь. Полковник Караев, я, кажется, вас люблю. Пока.
Он убрал телефон, счастливо улыбаясь. Вечером он вернулся домой в половине седьмого. И в этот момент позвонил его городской телефон. Позвонивший представился дежурным сотрудником отдела милиции в Люберцах. И сообщил, что к ним поступил труп неизвестного мужчины, умершего, очевидно, от сердечного приступа. Труп несколько дней пролежал в воде и только затем всплыл и был доставлен в морг. В кармане умершего была обнаружена записка с указанием номера телефона Тимура Караева.
— Несколько дней в воде? — недоверчиво переспросил Караев. — Значит, тело изменилось до неузнаваемости, а записка не намокла?
— Записка лежала в футляре из-под очков, — пояснил дежурный. — Вы можете срочно приехать?
— Конечно. Сейчас приеду. Вскрытие уже было?
— Да. Обычный сердечный приступ. Он, наверно, свалился в это водохранилище. Там такое место гиблое, всегда разные трубы плавают, деревья. Наверно, тело зацепилось за что-нибудь и не могло всплыть.
