— Я уже думал над их поведением. И даже приказал наблюдать за ними.
— И что вы решили?
— Трудно сказать. Ясно одно: Родлинский обнаружил их «слежку» и притаился, так что пока они нам мешают. Что же касается мотивов их поступков, ничего не могу сказать. Может быть, они пытаются установить с ним связь? Может быть, они в другой группе?
— Исключается. Никакой другой группы нет. Мы бы об этом знали. Я думаю другое — ребята что-то знают и пытаются узнать больше. Предлагаю вызвать их к нам.
— Вы хотите допросить их? Или просто поговорить?
— Думаю спросить прямо в лоб, что им известно о Родлинском.
К концу дня Родлинский задернул шторы на окне, быстро положил пальто и шапку так, чтобы с улицы казалось, будто человек сидит и пишет, затем тихонько выскользнул в заднюю дверь дома, через фотолабораторию. О существовании этой двери никто не знал, фотограф ею никогда не пользовался, и сейчас, выйдя, он привалил дверь несколькими досками. Через проходной двор, в обход квартала, он осторожно выглянул на улицу. Действительно, перед воротами его дома, в тени пожелтевшей пыльной акации, сидел один из его молодых друзей — курсант Вадим. Так же тихо, никем не замеченный Родлинский вернулся в дом.
Необходимо было проанализировать обстановку. Он замечал, что третий день два курсанта неотступно следят за ним. Почему? Что они могут знать? Наконец, курсанты ли они?
Родлинский отнес на место пальто, сел и задумался. По всем признакам, его жизнь в этом городе скоро кончится. Кончится хорошо, если он все сможет правильно рассчитать. Кончится плохо, если он не предусмотрит какую-нибудь мелочь. Видимо, курсанты напали на его след. Но если это работники КГБ? Да нет, непохоже. Скорее всего, эти желторотые птенцы начитались приключенческих романов и хотят прославиться. Ладно. Другой вопрос: что они знают о шефе? А черт с ним, с шефом, речь идет о шкуре самого Родлинского. Мальчишки дадут ему максимум день, затем они наверняка плюнут и пойдут в КГБ. Значит, нужно задержать их, дать им пищу для размышлений, а самому исчезнуть. Но куда? Есть два пути — в центр, в Москву, Ленинград и через Финляндию домой или же…
Родлинский долго обдумывал всевозможные варианты исчезновения. Ехать в центр, а затем переходить границу самому, без проводника, в незнакомом месте, вернее, известном ему по описаниям двухлетней давности? Рискованно. Можно провалиться на любом участке пути. Проще уходить здесь. Но как? Инструкция предусматривает несколько путей отхода, но все они требуют предварительного согласования с хозяевами. А все связи прерваны, да и время не ждет. Оставалось только одно…
Родлинский тщательно оделся, долго выбирал галстук, взял из ящика стола пачку денег и вышел. Усмехнувшись, он заметил двинувшуюся за ним фигуру одного из курсантов. Выйдя на центральную улицу, он небрежно пробежал афишную витрину, взял билет в кино и прошел на набережную. До начала сеанса фотограф сидел у чугунного парапета, лениво поглядывая на темные массы многочисленных кораблей.
После кино он отправился в ресторан. Войдя в зал, Родлинский некоторое время стоял, выбирая свободное место. Потом прошелся по залу. Две большие группы привлекли его внимание — шумные моряки говорили по-английски. Поколебавшись, он сел рядом с тремя сдвинутыми столами, за которыми сидела наиболее шумная компания иностранных матросов. Заказав коньяк, Родлинский загляделся на оркестр. До его слуха долетали обрывки фраз на английском языке:
— Завтра уходим… Славу богу… Надоел этот город — ни девочек, ни черта… Эх, напьюсь, ребята… Чиф, можно пройтись по одной?.. Ты круглый идиот, Уолтер… Сам…
«Добрые, старые западные нравы, — умилился фотограф. Его внимание привлек тот, к кому все остальные обращались “Чиф”. — Видимо, боцман, — подумал Родлинский. — Крепок».
— Наша «Дженни» обросла ракушкой в этой красной воде, красной ракушкой, — хохотал кто-то.
— Черт бы побрал эти красные ракушки и вообще всех красных! Я бык, буйвол Фред, — бормотал «Чиф», — я ненавижу красное…
— Ха-ха-ха, — ревели пьяные голоса.
Буйвол Фред, пошатываясь, двинулся в туалет…
Родлинский, приподнявшись было с места, снова сел. Еще через час, когда Фред в третий раз прошествовал в туалет, он встал и, покачиваясь, пошел за ним. В туалете никого не было. Минуты через три Фред вывалился из кабины. Родлинский взял его за руку и на чистейшем английском языке сказал:
— Мне нужно поговорить с вами.
— Идите к черту. Я пью на свои и ваши законы не нарушаю.
— Мне нужно поговорить с вами.
— Что вам от меня нужно?
— Одно дело. Бизнес. Разговор вести здесь не стоит. Если вы согласны, пойдем ко мне домой.
Фред тупо смотрел на говорившего.
— Бизнес? Какой бизнес в этой стране?
— В каждой стране делают бизнес. Соглашайтесь, или я найду другого.
— Идем, черт с вами.
Фотограф уходит не прощаясь
Проводив Родлинского до ресторана, Вадим попытался было проникнуть внутрь, но солидный швейцар отеческим тоном разъяснил ему, что в рубашке, да еще в тенниске в ресторан не ходят. Вадим растерянно постоял у входа и, словно решившись на что-то, легким, пружинистым шагом спортсмена побежал домой.
«Надену старый костюм и войду, — билась в голове мысль, — сейчас переоденусь и войду — тоже мне, правила!»
Когда Вадим лихорадочно подвязывал галстук, в комнату влетел взъерошенный Николай.
— Ты здесь, Вадька? Я тебя целый час ищу. Почему ты ушел с поста?
— Он в ресторане. Меня не пустили. Сейчас бегу.
— Подожди. Нас вызывают в Управление Госбезопасности.
— Что?
— Вызывают в Управление Госбезопасности. Звонили по телефону. Тебя и меня. Я сказал, что найду тебя и мы сейчас же придем.
— Зачем вызывают?
— Не знаю. Надо идти.
— А Родлинский?..
Всю дорогу они гадали, чем объяснить внезапный вызов. Может быть, по этому делу?
В Управлении их уже ждали, пропуска были заказаны, и друзей направили на второй этаж в кабинет майора Страхова. Взлетев одним махом по лестнице, они подошли к черной, обитой клеенкой двери с маленькой табличкой «Майор Страхов».
— Разрешите?
Невысокий, плотный майор поднялся им навстречу. Друзья представились по уставу и нерешительно застыли около двух кресел, стоявших у широкого письменного стола.
— Садитесь, садитесь. Курите?
— Никак нет.
— Правильно. Значит, вы Ляховский, а вы Бабкин? Очень приятно. Дело вот в чем. Что вы знаете… — майор сделал паузу. У Вадима пересохло во рту. Николай сидел выпрямившись и, не моргая, смотрел на золотой погон майора, — о неком фотографе Родлинском?
Друзья переглянулись и улыбнулись облегченно.
— Рассказывай ты, — шепнул Николай.
В дверь кто-то постучал. Вошедший остановился сзади них. Юноши услышали: «Садитесь, капитан», — и Вадим начал говорить.
Невысокий майор слушал с непроницаемым лицом. Только один раз, когда Вадим говорил о втором найденном ими сообщении, майор быстро посмотрел на капитана, а когда услышал про визит к инженеру Шарикову, чуть улыбнулся.
— Это все, что вы знаете?
— Товарищ майор, разрешите задать курсантам несколько вопросов? — спросил капитан.
— Пожалуйста.
— Что знает обо всем этом Зинаида Левикова?
— Мы ей рассказали.
— Зачем?
— Чтоб иметь возможность проверить читателей по формулярам.
— Что же вы обнаружили в формулярах?
Николай подробно рассказал о всех подозреваемых.
— Повторите, пожалуйста, я запишу. Значит, Родлинский, инженер Шариков, кто еще?
— Сотрудник консульства, господин Томсон.
— Это точно?
— Совершенно точно — мы сами смотрели формуляр, еще хотели и его занести в список подозреваемых.
— Товарищи, я попрошу вас выйти в коридор на несколько минут, — сказал майор.
Когда за ними закрылась дверь, Тимофеев спросил:
— Что будем с ними делать?
— Сейчас взгрею за партизанщину. Тоже мне, шерлоки холмсы. А вам все ясно?
— Нет пока…
— Мы должны немедленно задержать Родлинского. Займитесь этим сейчас же. А друзей пришлите ко мне.
Когда курсанты уселись в кресла, майор подошел к ним и, попридержав за плечи, чтобы не вставали, начал размеренным, спокойным тоном:
— Вы понимаете, что вы натворили? Думаю, что нет. Из-за глупого мальчишества вы на неделю задержали ценнейшие данные, которые могли бы помочь следствию. Сидите! И вы еще говорите, что хотите быть разведчиками. Стыдно, товарищи курсанты, будущие офицеры, комсомольцы! Сидите! Стыдно и просто глупо. Если бы на вашем месте были школьники или даже студенты, я бы просто поблагодарил их. А вам как старший по званию делаю выговор. Вы должны великолепно понимать, что обо всем подозрительном, с чем вы столкнулись в жизни, нужно немедленно докладывать своему начальству или прямо нам. Раз-вед-чики, — протянул Страхов иронически.
