— Вы опять хотите приехать к нам всем табором? — уточнила Дзидра.
— Нет. Только я один. У меня к вам приватный разговор.
— Обязательно сегодня?
— Да.
— Я должна подумать.
— Конечно, — согласился Дронго, — но учтите, что у меня тоже мало времени. Завтра сюда приедут ваш супруг и Валентина.
— Ну и что? Чем они могут нам помешать?
— Я хотел вам напомнить, — не ответил на ее вопрос Дронго.
Она молчала. Пять секунд, десять, двадцать…
— Хорошо, — наконец согласилась она, — можете приехать. Я буду ждать вас в пять часов вечера. Мы будем пить чай.
— Я приеду. До свидания, — он положил телефон и взглянул на Джил. — Она согласилась, — коротко сказал он.
— На самом деле это она убила несчастную певицу. Или ее свекровь, — предположила Джил.
— Тогда все было бы гораздо проще, — вздохнул Дронго. — Нужно еще не забыть заказать такси.
Он приехал к замку за сорок пять минут до назначенного времени. Отпустив такси, Дронго решил обойти здание. Массивное, из красного кирпича и темного камня, оно казалось гораздо массивнее снаружи. Окна первого этажа были расположены достаточно высоко, и повсюду были массивные решетки. Проникнуть в дом незамеченным было бы просто невозможно. Он обошел здание. Где-то тут нашли оружие. Почему пистолет оказался именно здесь? Кто его мог выкинуть? Если сам Виктор, то это просто нелогично. Его могло бы спасти оружие, найденное на месте преступления. В таком случае адвокат мог бы попытаться доказать, что это было убийство в состояние аффекта, а выброшенный пистолет говорит о наличии умысла. А если пистолет выбросили нарочно? Дронго даже остановился. Если его выбросили намеренно, чтобы подставить Виктора, который в этом случае почти не имеет никаких шансов оправдаться. Нужно рассмотреть и этот возможный вариант.
— Вы снова приехали? — услышал он голос за спиной. Это был Арво Сумманен. Он по-прежнему говорил по-английски.
— Да, — ответил Дронго, — у меня встреча с госпожой Дегтяревой. Дзидрой Дегтяревой, — уточнил он.
— Понятно, — садовник повернулся, чтобы уйти. Несмотря на массивную фигуру, он ходил мягко и бесшумно.
— Подождите, — остановил его Дронго, — почему вы упрямо говорите со мной по-английски? Я ведь могу говорить и по-русски.
— Не хочу, — ответил Сумманен, — я живу в Англии, и здесь нужно учиться говорить на их языке.
— Только поэтому?
— И поэтому тоже.
— Вы давно сюда переехали?
— Уже достаточно давно.
— Не хотите со мной откровенничать? — усмехнулся Дронго.
— Не хочу, — кивнул садовник, — не вижу смысла.
— Я частный эксперт, который приехал сюда по приглашению хозяина замка. И я надеялся, что все работающие здесь сотрудники будут мне помогать. Хотя бы из уважения к этой семье.
— Не вижу смысла, — мрачно сказал Сумманен, — я всего лишь наемный работник. Пришел, убрал, почистил, ушел. Вот и вся моя работа. Я никому и ничего не должен. И мне никто ничего не должен. Я выполняю свою работу и получаю свою зарплату. Все остальное не мое дело.
Он повернулся, чтобы уйти.
— У вас такая обида на все человечество после августовского дефолта в России? — спросил Дронго.
Сумманен замер. Затем медленно повернулся.
— Вы уже знаете, — криво усмехнулся он, — вам уже успели все сообщить.
— Перед тем как сюда приехать, я интересовался биографиями всех тех, кто был в момент убийства в этом замке, — пояснил Дронго.
— Вам просто успели все рассказать, — возразил Сумманен.
— Нет. Если бы мне рассказали, я бы так и сказал. Но я обратил внимание, что вы появились здесь уже в конце девяностых. Тогда уезжали в основном те, кто пострадал после августовского дефолта. Остальные успели уехать в начале и середине девяностых.
— Да, — неожиданно по-русски сказал Сумманен, — я уехал потому, что перестал верить в свою страну. Нас в очередной раз обманули. Кинули, как говорят блатные. Этот проклятый дефолт меня тогда просто разорил. И я понял, что никогда и никому больше не поверю. Никогда и никому, — упрямо повторил он, — вот тогда мы с женой и решили уехать. Навсегда уехать. И переехали сюда. Продали все, что у меня осталось, расплатились со своими долгами и приехали сюда, чтобы забыть обо всем. Забыть навсегда. Но вот видите… ничего не получилось… прошлое все равно напоминает о себе…
— Вы решили, что можете сбежать от своей прошлой жизни, — понял Дронго, — но, приехав сюда, вы поступили на работу к своим соотечественникам.
— Я поступил садовником, — напомнил Сумманен, — они предложили хорошую зарплату, и я согласился. У меня в это время болела жена. Нужны были деньги на ее лечение. Страховки у нас тогда не было.
— Понятно, — мрачно кивнул Дронго, — представляю ваше состояние, когда вы здесь работали. Вы ведь все видели и слышали?
— Да, — кивнул Сумманен, — хотя следователям я ничего не сказал. Они меня два раза допрашивали.
— Значит, было что говорить?
— Конечно, — нахмурился Сумманен, — в каждой семье свои проблемы. Свои тайны. Здесь все, как у обычных людей.
— Вы считаете их не совсем обычными? — усмехнулся Дронго.
— Конечно. Они ведь очень богатые люди. А у богатых свои причуды. И вы об этом наверняка знаете. Вы же тоже занимаетесь их обслуживанием.
— Хорошее слово — «обслуживание», — улыбнулся Дронго, — но вы меня путаете с проститутками. Это они «обслуживают» богатых клиентов. А я всего лишь частный эксперт, который пытается разобраться и понять, что именно здесь произошло. А заодно помочь невиновному, если он действительно не стрелял.
— Стрелял, — уверенно сказал Сумманен.
— Почему вы так уверены? Вы видели, как он стрелял?
— Нет. Я был внизу. Младший из хозяев вообще был человек не совсем уравновешенный. Вечно привозил сюда каких-то своих знакомых девиц, и это не нравилось всем остальным. Я слышал их громкий скандал с погибшей. Где-то через час или полтора был выстрел. Я как раз был внизу, когда его услышал. У нас высокие потолки и много свободного пространства. Эхо было достаточно громким. Но потом он побежал и выбросил пистолет с другой стороны. Этого я уже не видел. И ничего не рассказал полицейским. Зачем им мои показания? Они и так все нашли, без меня.
— Удобная позиция. «Моя хата с краю».
— Теперь только так. Все это не мое дело. Пусть стреляются и ругаются, меня это не касается. Когда у людей много денег, они начинают сходить с ума, это я теперь точно знаю. Они становятся совсем другими, считают, что им все позволено…
— У вас достаточно радикальные взгляды.
— Наверно. Но я их держу при себе. Почитайте английские газеты, посмотрите, что вытворяют наши бывшие соотечественники в Великобритании. Они скупают замки и дворцы, приобретают самую дорогую недвижимость, покупают футбольные клубы, яхты, самолеты, вертолеты, рестораны, клубы, даже фамильные драгоценности английских аристократов. Знаете, как менялось отношение к нашим соотечественникам за последние пятнадцать лет? Сначала настороженность, в каждом приехавшем видели агента КГБ, затем удивление, когда приехавшие гости ночью требовали икру и водку или платили наличными миллионы долларов, потом восхищение, а сейчас просто изумляются и боятся. Говорят, что от моих бывших соотечественников можно ждать всего, чего угодно. И поэтому вы напрасно пытаетесь помочь Виктору Дегтяреву. Местные жители Гоффорда почти все считают его виновным. Если процесс пройдет в городе, то он наверняка получит обвинительный приговор.
— Даже так?
— Именно так.
Сумманен тяжело вздохнул, словно сожалея, что произнес такой непривычно длинный для себя монолог, и снова перешел на английский, как бы давая понять, что его краткосрочная исповедь завершена.
— Извините, но я должен работать, — он повернулся.
— Последний вопрос, — остановил его Дронго, обращаясь по-английски. — Как вы считаете, здесь мог появиться посторонний? В тот день убийства в доме мог оказаться чужой?
— Нет, — ответил Сумманен, даже не оборачиваясь, — здесь больше никого не было.
Он зашагал в другую сторону. Дронго подождал, пока садовник скроется за углом дома, и, повернувшись, пошел к основному входу, чтобы войти в здание. На часах было около пяти. Он вошел в дом, осмотрелся. Навстречу ему вышла женщина лет шестидесяти. У нее было круглое мордастое лицо, какое бывает обычно у людей, много лет стоящих у плиты. Среднего роста, полноватая, одетая в длинное серое платье. Она приветливо кивнула гостю.
— Вас ждут, — показала она в сторону гостиной. Очевидно, это была кухарка Дороти, с которой он разговаривал.
Дронго прошел в гостиную. Там сидела Дзидра, снова успевшая переодеться. На этот раз она приняла гостя в элегантном светло-бежевом платье. Она даже успела несколько иначе причесаться. Увидев гостя, она поднялась, протягивая ему руку.
