– Здесь изумительный бассейн, – сообщил Моничелли, – прекрасное место для отдыха.
– Когда мы прилетали сюда в прошлый раз, вы поначалу были не очень довольны, – напомнил Линдси.
– В январе у меня бывает много дел, – улыбаясь, объяснил Моничелли, – и я даже хотел остаться в Европе. Но потом изменил свое решение и, уступая доводам Кристин, прилетел на остров. Должен сказать, что я не пожалел. Из холодной Европы в этот роскошный рай. Здесь было тогда плюс двадцать восемь. Прекрасная погода для любого итальянца.
– И с тех пор вы сюда не прилетали? – спросил Дронго.
– Не получалось, – вздохнул Моничелли, – хотя пару раз хотел побывать здесь. Вот Юхан оказался проворнее. Забрал свою цыпочку и вместе с ней прилетел сюда тайком от матери. Она говорит, что он прихватил еще и друзей. Наверное, им было здесь весело. – Антонио облизнул губы и подмигнул Дронго. – Представляю, как они веселились. Если их было несколько пар. Можно было меняться девочками и вести себя как угодно.
Линдси от негодования фыркнул.
– У вас всегда только подобные грязные мысли, – пробурчал визажист.
– Почему грязные? – добродушно спросил Моничелли. – Нормальные мысли здорового мужика. У вас тоже такие мысли, мой дорогой Эдуардо. Только в отношении мужчин, а не женщин. Каждый выбирает то, что ему больше нравится. Мне иногда нравилось, когда рядом со мной купались сразу две молодые женщины, тем более обнаженные.
– Вы циник и нахал, – заявил Линдси, – нельзя говорить подобные гадости, имея такую супругу, как Кристин.
– Я сказал «нравилось», в прошедшем времени, – напомнил Моничелли, – а сейчас у меня есть самая красивая женщина Голливуда, которая меня вполне устраивает.
При этом он подмигнул Дронго.
– Ханжа, – заявил Линдси, допив кофе и поднимаясь со стула. – Вот такие, как вы, Моничелли, не верят ни в любовь, ни в верность, ни в прочную дружбу.
– Особенно между двумя мужчинами, – засмеялся Моничелли, – я очень верю. Нет, правда, Линдси, в такие отношения я очень верю.
– Я больше не буду с вами разговаривать, – разочарованно заявил Линдси. – Вас когда-нибудь накажет бог за ваш цинизм. – Он повернулся и пошел в дом.
Агнесса и Горлач, сидевшие в стороне, смотрели на Антонио, не понимая, чему он так радуется. Через несколько секунд Агнесса поднялась и увела своего друга с веранды. Моничелли посмотрел им вслед и засмеялся еще громче.
– Вот так в жизни бывает, когда не можешь преуспеть в бизнесе, – заявил он, обращаясь к Дронго, – и тогда тебе нужно терпеть такую дуру, как Агнесса, и ее вздорный характер. Эта полоумная баба уже убила свою дочь и теперь хочет довести своего друга до сумасшедшего дома. А все потому, что он плохой бизнесмен. И рассчитывает поправить свои дела с помощью денег Агнессы. Но он напрасно надеется. Она ему все равно ничего не даст.
– Откуда вы знаете, что он не может преуспеть в бизнесе?
– Он уже несколько раз предлагал мне какие-то бредовые проекты. Когда солидный бизнесмен предлагает подобные вещи, это означает, что он либо очень богат и может выбрасывать часть денег на такие сумасшедшие проекты, либо он в крайне тяжелом положении и готов на все, чтобы поправить свои дела.
– Интересная теория.
– Дарю. Это мое собственное наблюдение. Но я ему все равно ничего не дам. Он типичный прохиндей.
На веранду вышла Алиса. Было заметно, что она нервничает. Достав пачку сигарет, она вытащила из нее сигарету, щелкнула зажигалкой и закурила.
– Идите сюда, Алиса, – оживился Моничелли, – садитесь с нами. И не стесняйтесь. По странной логике, принятой в цивилизованных странах, я почти ваш папа. То есть я – муж матери вашего друга. Значит, я ваш папа, а вы моя дочка.
– Хорошо, что вы не сказали, что я ваша мама, – огрызнулась Алиса. – Тоже мне папа нашелся, – добавила она по-русски.
– Не понимаю, что вы говорите, но, видимо, вы ругаетесь, – добродушно заметил Моничелли, – а зря. Я ведь мог бы вам помочь. Например, убедить Кристин быть с вами поласковее. Но вы сами все испортили. Зачем вы прилетали сюда без разрешения Кристин? Кстати, сколько человек вас было?
– Три пары, – ответила Алиса. – А почему вы интересуетесь?
– Очень хорошо, – оживился Моничелли. – И все молодые?
– Одна пара была постарше. Им было под тридцать. А другая пара наших друзей была примерно нашего возраста.
– Какая непосредственность, – взмахнул руками Моничелли. – Вы считаете, что под тридцать – это очень много? Девочка моя, даже если вам под пятьдесят, то и тогда это очень и очень немного.
– Вам лучше знать, – пожала плечами Алиса, – но мы прилетали сюда только на два дня. И ничего плохого не делали.
– И даже не купались в бассейне? Или в океане, – не поверил Моничелли, – а может, вы вообще сидели в гостиной и спали каждый в своих комнатах?
Она покраснела. Потушила сигарету. С вызовом взглянула на обоих мужчин.
– Мы никому не обязаны давать отчет в своих действиях, – заявила Алиса, – и мы уже взрослые, самостоятельные люди.
– Тогда в чем проблема? – Моничелли поднялся со стула. – Вы будете сегодня купаться или вам нужна компания побольше? Предупреждаю, что лучше купаться в бассейне, чем ходить к океану. Там иногда попадаются акулы. Даже почти на берегу. Они бывают такие голодные, что готовы нападать даже на людей. Хотя некоторые из двуногих любят рисковать, ведь на мелководье у несчастных хищников гораздо меньше шансов на добычу, и любой опытный мужчина, вооруженный ножом, может легко убить акулу.
– Зачем вы мне это говорите? – не поняла Алиса.
– Чтобы вы меня поняли, – усмехнулся Моничелли. – Сражаться с хищниками нужно в удобных для себя условиях. Это касается и вашей будущей свекрови. Вам нельзя долго оставаться на ее территории. Нужно встречаться с ней в других, более нейтральных местах.
Он рассмеялся и пошел в дом. Алиса осталась сидеть на веранде.
– Вы видели, как она относится к собственному сыну? – спросила она у Дронго. – И вы думаете, что она когда-нибудь примет меня в свой дом? Она меня просто ненавидит.
– Она обиделась, что вы прилетали с ее сыном на виллу, не поставив ее в известность, – заметил Дронго. – По-моему, это понятно.
– Ничего не понятно, – возразила Алиса. – Почему она так сходит с ума из-за этой дурацкой виллы? Мы были у нее дома в Париже и порой оставались в ее доме в Лос-Анджелесе. Но никогда не было такой реакции. Она узнала об этом сразу после нашего прилета сюда. Кто-то из охраны позвонил и сообщил ей о нашем приезде. И еще тогда она устроила Юхану грандиозный скандал. Поэтому в Лос-Анджелесе я поселилась в отеле, а не у него дома.
– Может, именно вилла на Барбадосе ей дороже всех остальных мест, – предположил Дронго, – или она просто волнуется за сына, который улетел так далеко на обычный уик-энд. А может, ее не устраивает ваша кандидатура. У каждой матери всегда есть свои резоны.
– Никаких резонов нет, – упрямо возразила Алиса, – просто она меня не любит. Вот и все объяснения.
– Не все так просто, как вы думаете, – вздохнул Дронго.
Она махнула рукой и, поднявшись, пошла по направлению к пляжу. Рауль утром открыл дверцу на пляж, сняв замок. Обе камеры по-прежнему работали. Он снова остался один. Он уже намеревался подняться и пройти к себе в комнату, когда увидел снова появившегося на веранде Юрия Горлача. Тот достал сигару, прикурил ее.
– Ах, это вы, – неприязненно заметил Горлач, взглянув на Дронго, – ищете своих преступников? Только здесь их нет. Здесь даже машины не воруют. Все равно их нельзя увезти с острова. Только мелкие воры, которых здесь так же много, как и крыс. Но это не по вашей части. Вы ведь расследуете самые знаменитые преступления.
– Иногда я занимаюсь и обычными ворами или мошенниками, – с вызовом заметил Дронго.
– Вы меня не пугайте, – огрызнулся Горлач, – я уже пуганый. Против меня украинская прокуратура еще пять лет назад возбуждала уголовное дело и ничего не смогла со мной сделать. Поэтому не пугайте. Я – стреляный воробей, меня на испуг не возьмешь.
– Вы уже бывали на этом острове?
– Кто вам сказал? Хотя какая разница. Да, бывал. Прилетал на один-два дня помочь Агнессе. И мы сразу улетели. Неприятно вспоминать.
– Почему?
– Она была в таком состоянии, лучше не вспоминать.
– Не хотела лететь на остров?
– Вот именно.
– Я не совсем понимаю логику поступков вашей знакомой. С одной стороны, она очень не хочет сюда летать, а с другой – уже несколько раз сюда прилетала. Зимой, месяц назад, сейчас. Не слишком ли много?
– Она тоже считает, что много, – кивнул Горлач, – поэтому и не хочет сюда летать.
– Ничего не понимаю. Не хочет, но летает.
– Вам лучше и не понимать. Это так печально…
– Что вы имеете в виду?
– Все, – вздохнул Горлач, – и нашу жизнь в том числе. Хотя вам, наверное, приходится сталкиваться с подобными вещами даже чаще, чем нам.
