По преданию, первые поселения на реке Арно появились еще задолго до рождения Вечного города, во времена древних царств в Египте, а в первом веке до нашей эры Юлий Цезарь поселил здесь своих ветеранов, назвав это местечко Флоренцией в честь богини Флоры.
В конце десятого века маркграф Гуго перенес сюда свою резиденцию из Лукки, и с этого момента город начал развиваться, чтобы уже к тринадцатому веку стать одним из крупнейших городов Европы. Но настоящий расцвет Флоренции связан с эпохой правления клана Медичи. Обычная купеческая семья превратилась во влиятельных банкиров, у которых занимали деньги короли и герцоги; не брезговали богатствами Медичи даже римские папы. В 1434 году правителем города избрали Козимо Медичи. А его внук Лоренцо Великолепный, взявшийся перестраивать город, прославился на века своим покровительством художникам, скульпторам, поэтам, сделав Флоренцию настоящим культурным центром Европы. При нем возникла флорентийская школа живописи, сюда стали стремиться лучшие мастера. Но только через сто лет Алессандро Медичи получил титул наследного герцога из рук великого императора Священной империи Карла Пятого, известного нам как испанский король Карлос Первый.
Двести лет правили Медичи Флоренцией и Тосканским герцогством. И именно в этот период здесь появились такие настоящие новаторы в искусстве, как Джотто, создавший новую школу живописи, Брунеллески, открывший более совершенные формы в архитектуре, Донателло, с которого европейские скульпторы стали отсчитывать новые времена.
Эти люди явились предтечами титанов эпохи Возрождения, навсегда связанной с Флоренцией, чьи имена известны всему миру, — Рафаэль, Леонардо да Винчи, Микеланджело Буонарроти. Искусство Возрождения началось тогда, когда появились банкиры Медичи и состоятельные римские папы, готовые платить за искусство звонкой монетой. Это неприятная для творческого человека аксиома тем не менее создала эпоху Возрождения и вывела Европу из тысячелетней тьмы.
Только в таких условиях в одном городе одновременно могли появиться сразу несколько человек, слава которых перешагнула границы не только Италии, но и Европы.
В те времена Флоренция считалась столицей, в ней проживало в три раза больше жителей, чем в Риме, и в два раза больше, чем в Лондоне. А такого города, как Нью-Йорк, в четырнадцатом-пятнадцатом веках — периоде ее расцвета — еще вообще не существовало.
В тысяча семьсот тридцать седьмом году умрет последний правитель из рода Медичи. И начнется эпоха жалкого прозябания некогда великого города. Он еще раз попробует возродиться на пять лет, в девятнадцатом веке, когда станет столицей объединенной Италии. Но уже тогда всем было понятно, что столицей может быть только Рим. И Флоренция успокоится. Она останется легендарным городом в истории культуры всего человечества, а ее галерея Уффици войдет в число лучших собраний подобного рода. Сюда будут приезжать миллионы туристов, но это будет всего лишь город, ставший культурной Меккой для гостей и потерявший прежнее политическое влияние.
Дронго хорошо знал историю Флоренции, любил ее и много раз бывал здесь. Поэтому теперь даже побаивался новой встречи с этим прекрасным городом, где могло случиться чудовищное преступление. Таких впечатлений о Флоренции ему не хотелось.
— Как мы будем его искать? — задал вопрос Террачини. — Я не видел этого вашего фильма про людоеда, но мне рассказали о нем наши молодые офицеры. Я понял, что он психопат.
— Извините, — переспросил Дронго, — вы говорите о персонаже кинокартины или нашем «стаффордском мяснике»?
Брюлей, сидевший рядом с итальянским комиссаром, укоризненно покачал головой.
— Я имею в виду фильм, — покраснел Террачини. — А наш убийца вовсе не психопат, коли придумывает такие загадки. Только если вам, мистер всезнайка, все известно, то скажите мне, где его искать. В каком месте Флоренции? Или вы полагаете, что он появится у башни Палаццо Веккьо и повесит там кого-нибудь из сотрудников полиции, как это сделал маньяк в фильме? Не понимаю, как вообще американцы могут снимать такие фильмы, главные герои которых маньяки и каннибалы! Вы сами-то верите, что нечто подобное может произойти и в жизни?
— Нет, — ответил Дронго, — случится более страшное. Только он нас об этом не предупредит. Наш «мясник» сообщил, что совершит второе убийство в этом городе, дабы мы туда приехали. Ему нужны зрители и «восторженные поклонники». И кровь будет не бутафорская, а настоящая.
Маурицио и Луиза переглянулись. Террачини нахмурился еще больше.
— Если там действительно произойдет убийство, мы закроем весь центр города. У меня приказ проверять каждого туриста, особенно англичан. На этот раз мы никого не пропустим.
— Вам удалось обнаружить отпечатки пальцев на мешке? — поинтересовался Дронго. — Или на конверте, на вещах?
— Ничего не нашли, — вздохнул Террачини. — Он не оставил нам ни одного отпечатка.
— Вы ведь несколько раз находили капли спермы, — напомнил Дронго. — Вам не кажется это странным? Нет ни одного отпечатка, зато есть эти капли.
— Иногда, как и все, «мясник» допускает ошибки, — предположил Даббс. Он сидел перед включенным компьютером, считывая последнюю информацию.
— Непохоже, — возразил Дронго. — Этот тип все рассчитывает почти идеально. Я только не могу понять смысла его действий. Если он хочет, чтобы мы его арестовали, значит, страдает комплексом неполноценности. Если же решил с нами поиграть, то зачем убивает несчастных так, словно выполняет какой-то ритуал? Если бы он не получал от этого удовольствия, то не убивал бы их с таким старанием. Мне неприятно об этом говорить, но мы ведь до сих пор не смогли понять логики его действий. Поэтому так и нервничаем. Да, синьор комиссар, — подчеркнул Дронго, глядя в глаза Террачини, — я нервничаю не меньше вас. Хотя бы потому, что он охотится за семьями экспертов и следователей.
— Как его найти? — в третий раз упрямо спросил Террачини. — Дайте мне хоть один шанс, и я его не упущу. Скажите, где он может быть, и мы это сделаем. Но я должен знать, как его остановить, иначе все наши разговоры бесполезны.
— У вас есть карта Флоренции? — поинтересовался Дронго.
Маурицио протянул ему карту города. Дронго развернул ее, разложил на столике.
— Мы решили обратить особое внимание на район вокруг вокзала, — показал Террачини, — организовали наблюдение вдоль реки Арно, особенно на мостах. На центральной площади у музея дежурят наши сотрудники. Галерея Уффици в будни работает до семи часов вечера, а в выходные и праздничные дни — до часа дня. Учитывая, что сегодня среда, музей закроют в семь. Но вокруг на площади множество ресторанов, полно туристов…
— Он не станет убивать в ресторане, — напомнил Брюлей, — ему нужно другое место.
— На противоположной стороне реки сады Боболи, — показал Дронго. — Мне кажется, надо взять под усиленное наблюдение именно эти места, где растут деревья. Ему нравится убивать на природе, и, кстати, оттуда видна башня Палаццо Веккьо.
— Вы раньше бывали во Флоренции? — полюбопытствовал Террачини, значительно смягчив тон.
— Несколько раз, — кивнул Дронго. — Я жил тут в потрясающих отелях. На «Вилле Медичи» и в «Эксельсиоре». Рядом с последним находится церковь Огниссанти. Там на одной из картин, по преданию, изображен Америго Веспуччи, в честь которого названа Америка. Я считаю Флоренцию самым прекрасным городом в Италии. Ну убедились, что я в ней бывал?
— Вы правы, — улыбнулся Террачини, — Флоренция ни с чем не сравнима. — Ему понравилось, как Дронго сказал о городе, в котором родилась его мать.
— Но почему сады Боболи? — не понял Даббс.
— Оттуда можно видеть башню на плошали Синьории, — пояснил Дронго. — Он ведь указал, какое место нам нужно выбрать в качестве ориентира. Поэтому мы должны рассмотреть все позиции с точки зрения их соответствия с башней Палаццо Веккьо.
— А мост? — вмешалась Луиза. — Вы забыли про мост.
— Не забыл, — откликнулся Дронго, — но там много ювелирных лавок и всегда есть вероятность нарваться на полицию. Нет, на мосту он не появится, это слишком опасно. Сами ювелиры достаточно наблюдательные люди, они могут его запомнить. Он должен понимать, что в районе моста Понте Веккьо ювелиры и их многочисленные помощники, а значит, и сотрудники полиции не пропустят ни одного подозрительного лица. На втором этаже моста есть бывший проход для герцогов Медичи, но он как ловушка закупорен с одной стороны, уж туда убийца тем более не полезет.
— Когда выйдете на пенсию, приезжайте во Флоренцию работать экскурсоводом, — посоветовал Даббс. — Мне кажется, вы знаете Италию не хуже итальянцев.
— Я люблю эту страну и ее людей, — признался Дронго, — поэтому так интересуюсь ее историей и культурой. А насчет работы экскурсоводом подумаю. Между прочим, прекрасная идея. Я с огромным удовольствием рассказывал бы людям о шедеврах музея Уффици. А сколько здесь прекрасных музеев и потрясающих зданий! Советую вам, мистер Даббс, приехать сюда на несколько дней и обязательно посмотреть Баптистерий. Ручаюсь, ничего подобного вы не видели и будете потрясены, даже если увидите только ворота этого шедевра.
