- Лет пятьдесят пять. Ну…, может, шестьдесят.
- Почти угадал… Вепрю за семьдесят, он в Конторе уже полвека. А в аэропорту стал работать после того, как врачи порекомендовали ему вести менее активный образ жизни.
- А до аэропорта?
- Об этом не принято говорить. Но все говорят. Часть этих разгово-ров легенды. Кое-что соответствует действительности, кое-что - вы-думка или приукрашивание. Людям нужны герои, вот и придумывают всякое… Но Вепрь на самом деле герой. Впрочем, каждому из нас, спецагентов, за годы службы возможность погеройствовать не раз представится. И про тебя тоже лет эдак через десять молодые со-трудники начнут легенды складывать.
- А что говорят про Вепря?
- Вепрь работал, в основном, по юго-восточному региону. Однажды в Илии его чуть не съели принц Гуарам со своей свитой. Удалось сбе-жать. А в северной Корее он провел в застенках Ким Вон Чена четыре года.
- Тоже сбежал?
- Агентство выкупило.
- А почему Вепрь? – спросил Макс.
Данович пожал плечами.
- У нас у всех есть оперативные позывные, - сказал он. – Иногда оперативный позывной является производной от фамилии или от имени, иногда – по аналогии с характером человека или с его увлече-нием. Иногда просто – потому, что так решило начальство. По-разному бывает.
- А твой оперативный позывной?
- Дантист.
- Дантист? – удивленно произнес Макс и, поиграв в уме с этим сло-вом, довольно улыбнулся: – А, я понял! Потому, что ДАНович ТИмур СТаниславович?
- Скорее, наоборот, - сказал Дантист, и, заметив непонимание на лице напарника, пояснил: - У нас много имен и фамилий. Новое зада-ние – новая легенда – новое имя. Наши настоящие имена знают не-многие. Да я и сам иногда забываю, как меня звать на самом деле… А позывной решает многие вопросы. А ты, Макс? Какой позывной хотел бы себе взять? Или не думал на эту тему?
- Однажды Карачун окрестил меня Боливаром.
- Как? – Дантист снисходительно улыбнулся. – Симон Боливар лич-ность конечно известная и уважаемая, но в нашей разговорной речи это имя ассоциируется с лошадиной кличкой. Это очень символично, что Карачун так окрестил тебя - ты был его рабочей лошадкой.
- О полковнике Карачаеве попрошу плохо не говорить, - обидев-шись за бывшего шефа, резко заявил Макс.
- Извини.
Они закурили и немного помолчали.
- Ты все же подумай над позывным, - сказал Дантист немного пого-дя. – Позывной – это, как правило, на всю жизнь.
- Хорошо, я подумаю…
Создавшуюся неловкость разрушило объявление посадки. Багажа у них не было, а из ручной клади - только матерчатый баул у Макса и кожаный кейс у Дантиста. Вместе с другими пассажирами, русскими и иностранцами, белыми, черными и желтыми, не было только ни одно-го зеленого, они прошли по длинному рукаву перехода и ступили на борт аэробуса, улетающего в Лурпак.
Ночная жизнь Айзенбурга, столицы благословенного Лурпака, ока-залась настолько бурной, даже бурлящей, что видавший виды моск-вич Макс был совершенно ошарашен. Улицы были ярко освещены ог-ромным количеством галогеновых и люминесцентных ламп, фарами автомобилей и светом, льющимся из окон жилых домов, витрин кафе, ресторанов и бесчисленных круглосуточных супермаркетов. Все ноч-ное небо было заполнено голографическими картинками рекламы, вспыхивающими и меняющимися одна за другой. Макс подумал, что днем здесь менее светло, чем ночью. Все улицы были заполнены медленно двигающимися автомобилями, а пешеходные тротуары ве-селыми и шумными людьми. Многие из прогуливающихся (Макс с удивлением заметил, что среди прогуливающихся немало детей раз-ного возраста, даже совсем маленьких) в руках держали горящие бен-гальские огни или искусственные факелы.
- Это что, - спросил он у Дантиста, - фиеста?
- Фиеста, длиной в жизнь, - ответил Дантист. – Праздники в столице не прекращаются ни на один день. Понедельник ничем не отличается от воскресенья, а среда от пятницы.
- А когда же они работают?
- А они не работают. Днем спят, ночью тусуются и тратят деньги.
- Невероятно…
Люди все шли, и каждый улыбался им навстречу.
Эти улыбки…, они обрушились на Макса еще в здании аэровокзала Айзенбурга. Макс, более привыкший к хмурым выражениям лиц своих сограждан, почувствовал себя неуютно. Данович, заметив нервоз-ность напарника и сразу поняв ее причину, пояснил:
- Все нормально, Макс. Они улыбаются просто так.
- Зачем? Рады меня видеть?
- Это правило хорошего тона. Столкнувшись взглядом с человеком, даже незнакомым, цивилизованные люди улыбаются, чем выражают свое расположение. Они не задумываются над этим, все происходит автоматически.
- А зачем мне их расположение?
Дантист пожал плечами. Макс насупился и проворчал:
- Значит, я нецивилизованный человек. Если на меня с улыбкой пя-лится какой-то придурок, я начинаю задумываться – а не забыл ли я застегнуть ширинку после сортира. И это тоже происходит автомати-чески…
Макс вертел головой во все стороны. Возможно где-то здесь, в этой человеческой толчее, похожей на кипящее варево из светлячков, за-терялся один маленький светлячок по имени Альбина. Возможно, она веселится с другими, такими же, как она, светлячками, расставаясь со своей беспечной независимой жизнью, и готовится стать добропоря-дочной любящей мамашей и верной женой. Возможно…
- Процентов семьдесят из всех, находящихся в заведениях и на улицах Айзенбурга - приезжие, - продолжал Дантист, – туристы, прие-хавшие в Лурпак оттянуться на полную катушку и растрясти свои ко-шельки. В столице Лурпака более тысячи казино, а сколько здесь ба-ров, бистро и ресторанов я не знаю, наверное, несколько тысяч. Кро-ме того, куча разных аттракционов, парков, бассейнов, дискотек, че-тыре постоянно действующих ярмарки. Короче говоря, есть, где день-ги оставить.
- А как же мы здесь работать будем? – спросил Макс. - Тоже по но-чам? Днем-то мы здесь будем заметны, как два тюленя на льдине. Нас в два счета срисуют.
- Можешь не волноваться по этому поводу, - успокоил его Дантист. – Нам в Айзенбурге делать нечего. Мы с тобой будем работать в дру-гом, более тихом городе, в Бенкельдорфе. От Айзенбурга сорок во-семь километров. Именно там находится офис интересующего нас Инвестиционного Фонда и именно туда должен припожаловать госпо-дин уфолог со своим контейнером, если уже не припожаловал. Сейчас возьмем какую-нибудь малолитражку на прокат и двинемся в Бен-кельдорф. А по улицам столицы я повел тебя с ознакомительной це-лью. Считай это бесплатной экскурсией.
За свою активную автомобильную жизнь Макс исколесил, чуть ли не всю матушку-Россию. Приходилось ездить и по плохим дорогам, и по ужасным, и по хорошим, и по очень хорошим, и, даже, по суперма-гистралям, где нет трещинок и ямок, где под колесо не попадет ни один камешек. Но трасса Айзенбург – Бенкельдорф оказалась чем-то средним между супермагистралью и виртуальной трассой из компью-терных гонок. Дантист специально доверил Максу руль, чтобы он по-чувствовал, что такое автобан европейского качества.
Сорок восемь километров, отделяющие Бенкельдорф от столицы они преодолели на далеко не скоростном «Фольксвагене» за девятна-дцать с половиной минут. Ограничений по скорости на трассе не было, и Макс выжал из Фолькса все, на что тот был способен. Когда Дантист, ехавший штурманом, сообщил Максу, что до места назначения оста-лось меньше километра, Макс хотел начать заранее тормозить, опа-саясь, что оставшееся расстояние уйдет на тормозной путь. Однако, сцепление с гладкой, как стекло дорогой, было на удивление прочным.
Они остановились в уютном, утопающем в зелени раскидистых лип отеле с не менее уютным названием - «У вдовушки Марты», сняли два одноместных номера с индексом экономкласса, вписав свои имена в гостевую карту. Дантист по легенде был бизнесменом из Берлина От-то Шульцем, а Макс тоже бизнесменом, и тоже из Берлина. Новое имя Макса - Макс Лямке.
Убранство номера, который предназначался Максу, уже не вызыва-ло у него бурных эмоций. Он начал новую жизнь и к роскоши следова-ло привыкать. Единственное о чем он подумал, так это то, что если номер с индексом экономкласса был похож на президентский люкс, то как выглядит сам президентский люкс?
- Не всегда тебя будет окружать комфорт, - порадовал Макса Дан-тист, стоящий в коридоре за его спиной. – Иногда придется жить в тростниковых хижинах или в землянках. Но в Лурпаке подобной экзо-тики нет. – И напомнил, посмотрев на часы: - Спать осталось четыре часа.
- Мне хватит, - заверил его Макс.
И все-таки он проспал. Мало того, Макс мог провалить всю опера-цию: когда зазвонил телефон, стоящий на прикроватной тумбочке, он проснулся, но, еще не слишком хорошо соображая, чуть было не рявкнул в трубку свое обычное «Хабаров у аппарата». Он уже начал произносить первую букву этой фразы, но вовремя спохватился. По-лучилось примерно так:
