Фон Крол закурил длинную черную «черуту».
— Генрих Гауптманн, политик? — Он пожал плечами. — Незаменимых, конечно, нет, но на данный момент Гауптманна заменить некем.
— Сегодня в девять пятнадцать его должны убить, — сказал Шавасс.
Долго, слишком долго фон Крол мерил англичанина взглядом, а затем вздохнул и посмотрел на часы.
— Сейчас почти семь. Это, герр Шавасс, дает нам два часа с четвертью. Предлагаю вам рассказать об этом деле столько, сколько вам известно, и как можно быстрее.
Пол закурил сигарету и принялся расхаживать по комнате.
— Вам известен человек по имени Курт Нагель?
— Стальной магнат? — Фон Крол утвердительно кивнул. — Влиятельная фигура в деловой жизни Гамбурга. Невероятно богат и занимается филантропией. Сегодня в своем доме в Бланкенезе он устраивает бал для делегатов Мирной Конференции.
— На которую приглашен Гауптманн с тем, чтобы произнести речь, — закончил Шавасс.
Впервые за весь разговор с фон Крола слетело его показное спокойствие.
— И вы хотите сказать, что Нагель каким-то образом причастен к этому убийству?
— Он — ключевая фигура в нацистском подполье. Не представляю, насколько велика его организация, но я знаю двух его главных помощников.
— И кто же они? — спросил фон Крол. — Не сомневаюсь, что это очень интересно.
— Врач по фамилии Крюгер, работающий в своей клинике в Бланкенезе, и инспектор габмургской полиции Штайнер.
Фон Крол поднялся на ноги, подошел к столу с бутылками и твердой рукой налил себе большую порцию брэнди. Одним глотком он опорожнил стакан и не мигая уставился в пустую посудину.
— Если бы кто другой, а не вы, Пол Шавасс, рассказали мне подобную историю, я бы в ней сильно усомнился. Вам везет.
— Не мне, а Гауптманну, вы это, наверное, хотели сказать, — произнес Шавасс.
— Как должно произойти это убийство?
Шавасс прикрыл глаза и позволил мыслям перенести его обратно, в камеру замка в Бланкенезе, туда, где умер Мюллер. Этот старый проверенный трюк не раз помогал ему в прошлом.
— Постараюсь точно припомнить инструкции Нагеля, — сказал он и постарался дословно воспроизвести подслушанный разговор.
Когда Пол закончил, фон Крол сидел, словно окаменев, сложив руки на тросточке. Наконец, он медленно произнес:
— Штайнер будет там один. Вы абсолютно уверены в этом?
— Разумеется. Все просто и не вызывает подозрений. В этом сущность плана.
— А простой план можно простенько разрушить, — продолжил фон Крол. — Ну, чем не логика?
— Что вы задумали?
— Мне кажется, что сейчас нашей стране совсем ни к чему некрасивый скандал, особенно такой, который подтверждает, что нацисты в нашей стране все еще живы и мощно организованы. Подобная история очень понравится нашим друзьям-коммунистам.
— Здесь я с вами согласен, — произнес Шавасс. — Но что из того? Куда это нас приведет?
— Прямо к дому герра Нагеля в Бланкенезе, — серьезно сказал фон Крол. — Мне, например, кажется, что двоим мужчинам будет несложно предотвратить любую гадость со стороны нацистов. Вам интересна моя точка зрения?
— Еще как интересна, черт побери, — вскричал Шавасс, — можете не сомневаться.
— Тогда предлагаю выпить за удачу.
Шавасс налил два стакана брэнди и подал один немцу. Фон Крол беззвучно отсалютовал и выпил до дна. Ставя стакан на место, он сказал:
— Знаете, друг мой, в вашей истории есть определенные пробелы, а я человек любопытный и въедливый. Как и природа, я не выношу пустот. Поэтому меня страшно интересует: каким образом вы впервые пересеклись с Нагелем и его друзьями?
Шавасс в это время как раз надевал охотничью куртку, прихваченную в харчевне. Он обернулся и хитро улыбнулся фон Кролу.
— Я думаю, полковник, что это вы знаете не намного хуже меня.
— Главное, друг мой, что мы с вами союзники, — назидательно произнес фон Крол. — Как все было бы просто, если бы вы были со мной абсолютно откровенны. — Он распахнул дверь. — Вперед?
У полковника оказался черный «порш», который фон Крол вел более, чем мастерски, по забитым дорогам гамбургского центра.
Было чуть больше половины восьмого, и Пол повернулся к своему компаньону, чтобы сказать:
— Сколько отсюда до дома Нагеля?
— Минут двадцать, может быть, тридцать. Не больше.
Шавасс быстро смекнул.
— Мне бы хотелось предупредить друга, если вы, конечно, не возражаете. Просто, чтобы она не волновалась, коли я запоздаю.
— Значит, женщина? И долго вы будете ее предупреждать? — иронично спросил полковник.
— Пару минут, не больше. Увидите, это нам по дороге.
После того, как Шавасс сказал ему адрес и они поехали, фон Крол замолчал. Стоял тихий осенний вечер. Слегка накрапывало. Шавасс закурил и открыл окно, ощутив внезапную тревогу. И уверенность. Уверенность в том, что дело движется к концу, и закончится именно так, как ему этого хотелось.
Когда «порш» затормозил перед домом Анны, Пол почувствовал себя по-идиотски счастливым и выбравшись на тротуар, улыбнулся через боковое окошко фон Кролу.
— Пару минут, — повторил он.
Фон Крол усмехнулся, не выпуская из рта «черуту».
— Не спешите особенно, друг мой. В разумных пределах, разумеется.
Перепрыгивая через две ступеньки, Шавасс бежал по лестнице, напевая что-то под нос. Дверь не открывали и он снова с нетерпением позвонил. Тишина. Пол дернул дверь — заперто. Тогда он принялся звонить, не отпуская кнопку, заподозрив, что Анна принимает ванну.
Потом он испугался…
Он заколотил в дверь кулаками и стал звать ее по имени, но ответа все не было, и он внезапно ощутил странную тишину, царившую в квартире, нутром почувствовал — там никого нет.
Пол сбежал вниз и замолотил в дверь консьержа, находящуюся в холле. Сначала никто не открыл, тогда Шавасс пнул дверь ногой. Послышались неохотные шаги.
Консьерж выглянул в щелочку.
— Да, майн герр, в чем дело?
— Мисс Хартманн, — закричал Шавасс. — Молодая женщина, которая живет на втором этаже. Не подходит к дверям, не открывает.
Консьерж оказался пожилым мужчиной с водянисто-голубыми глазами и сморщенным, как печеное яблоко, помятым лицом.
— Это не удивительно, майн герр, — невозмутимо сказал консьерж. — А все потому, что фройляйн Хартманн вышла. Всего час назад.
Шавасс с такой силой налег на дверь, что старика отбросило внутрь квартиры. Когда Шавасс прошел за ним, раздался испуганный вопль, и седовласая женщина, скорчившись в кресле, прикрыла рот рукой.
Шавасс схватил обалдевшего консьержа за грудки и прижал к стене.
— Лжешь! — крикнул он. — Я знаю, что ничто на свете не заставило бы эту девушку уйти сейчас из квартиры. — Он ударил человека по лицу. — Где она?
Голова консьержа беспомощно моталась из стороны в сторону.
— Не могу вас сказать, майн герр. Если я скажу, то распрощаюсь с жизнью.
Шавасс снова ударил его: жестко, вкладывая в удар все свое отчаяние и безнадежность. Женщина, издав пронзительный крик, пронеслась по комнате и повисла у Пола на руке.
— Оставьте его. Я вам все скажу, только не трогайте его больше. Он болен. Он был ранен под Сталинградом.
Шавасс отпихнул консьержа так, что тот рухнул в кресло и повернулся к женщине.
— Ладно, говорите, но сделайте так, чтобы ваша речь прозвучала как можно более убедительно.
Женщина открыла рот, чтобы начать, но тут ее муж со страхом вскрикнул:
— Молчи ты, ради Бога! Вспомни, что он пригрозил с нами сделать, если мы заговорим?…
— Я знаю, что делаю, Вилли, — откликнулась его жена. — Минут двадцать назад у нашего дома остановилась машина. В ней сидело двое мужчин, но вышел лишь один.
— Откуда вы узнали, что их было двое?
— Видела в окно. Тот, который вышел, застучал в дверь, и мой муж ответил. Тому человеку требовалось узнать номер квартиры фройляйн Хартманн. Потом послышался крик, а когда мы выбежали в холл, то увидели, как этот мужчина стаскивает девушку по ступеням лестницы.
Шавасс прикрыл глаза, набрал полную грудь воздуха и не мог выдохнуть.
— Почему вы не вызвали полицию?
— Он запугал нас, майн герр, — ответила женщина просто. — Пригрозил, что меньшим из зол будет увольнение моего мужа.
— И вы ему поверили? — спросил Шавасс с отвращением.
— У этих людей — неограниченная власть, майн герр, — печально ответила женщина. — И они повсюду. Как же такие бедные люди, как мы, можем противостоять такой силе? Они втянули нас в последнюю войну и они же заставят нас снова взять в руки оружие, прежде, чем сгинут с лица земли.
Пол отвернулся от этой женщины, почувствовав внезапную, острую, но совершенно нелогичную ненависть ко всему немецкому. Женщина проводила его к дверям и вручила ключ.
— Этот ключ подходит ко всем замкам в доме, майн герр. Быть может, вы захотите осмотреть квартиру?
