Вышедший из дверей церкви священник сначала с опаской, а потом радушно пригласил летчика в свой дом, где осмотрел рану на его ноге.
— Вам, господин майор, придется остаться у меня, пока заживет рана, — участливо сказал священник. — Война кончилась. Итальянцы в Загребе, немцы в Мариборе, вот-вот будут здесь. Если увидят вас в форме, обязательно интернируют.
Прошла неделя, потом вторая. Патер тоже оказался ярым противником фашизма. В долгих вечерних беседах они нашли общий язык, и их знакомство переросло в подлинную дружбу.
Вскоре стало известно, что Словению немецкий фюрер и итальянский дуче поделили: северная часть отошла к рейху, южная, под названием Люблянский провинции, — к Италии.
— Ах, какие немцы разбойники, сын мой! — качал головой патер, когда они сидели за стаканом вина и горячо обсуждали известие о присоединении к Германии оккупированной части Словении и ее онемечивание. — Тотчас после присоединения Австрии к Германии многие богатые евреи бежали к нам, им отделили огромный отель «Еловицу», а теперь они снова убежали от нас, кто, разумеется, успел. Немцев интересует их золото.
— Его тут, наверно, немало, — заметил Аркадий. — Вы говорили, что и раньше сюда наведывались молодчики из гитлеровской разведки.
— Да, согласно планам Гитлера в Бледе должен обосноваться идеологический центр Третьего рейха. Мы в штабе ОФ уже знаем, что предстоит насильственное переселение словенцев из родного края в другое место. Эти сведения секретные, но немцы проболтались.
— А что значит ОФ?
— Мы стараемся распространить среди нашего народа подлое решение Гитлера. Ведь Штирийская часть Словении отходит под «Гау Штеиермарк», а Краньска под «Гау-Карнтен». Народ организует, сын мой, сопротивление, которое будет называться «Освободительный фронт». У Канариса много шпионов, завербованных еще до войны. Имена некоторых известны. Особенно опасны усташи.
— А что за люди, которые идут за Павеличем и Кватерником, организовавшим убийство короля Александра?! Я мало о них знаю, — расспрашивал Попов священника.
— История это долгая, сын мой. Усташи — сторонники сепаративной шовинистической террористической организации «Хорватское освободительное движение» и еще «Хорватская Революционная организация — Усташей». Их вождь Анте Павелич. Она возникла после провозглашения Александром Первым абсолютного режима[24]. Павелич бежал в Вену, потом в Болгарию, где познакомился с известным террористом и шпионом Буревым и, наконец, обосновался в Италии. А у Италии давний спор с Югославией. Ведь именно в Италии местопребывание главного усташского стана, хотя отделы есть в Бельгии, Голландии, Германии, Болгарии и Венгрии — в Явки Пуста.
— Да, — закивал Аркадий.
— Так вот, в Италии отряд усташей-террористов насчитывал поначалу человек десять-пятнадцать, потом их стало около сорока. Группировались они в Риеке и Задаре. Югославская разведка следила за ними, они все время меняли местожительства, таились и от местного населения. В декабре тридцать третьего года они попытались убить Александра, но аттентатор[25] был арестован задолго до покушения. — Патер внимательно поглядел на Аркадия, как бы изучая, понимает ли Попов его рассказ, сочувствует ли ему, и продолжал: — Между Германией и Италией, несмотря на их близость, существуют глубокие противоречия. Гитлер понимал, что ключ юго-восточной политики в Европе находился в Белграде. И он завел флирт с Муссолини, но тому потакала Франция, тогда Гитлер стал искать «любви» у Белграда.
— Муссолини в связи с нацистским путчем и убийством канцлера Долфуса мобилизовал и сосредоточил на границе Австрии войска, — добавил Попов.
— Точно! Это было в конце, а еще точней, двадцать пятого июня тридцать четвертого года. Югославия тогда заявила, что не останется в стороне в случае интервенции Италии. Муссолини понял, что может вспыхнуть война, а к ней он был не готов, его интересовала Эфиопия. Первого сентября, собрав ближайших сотрудников, он поделился с ними секретными сведениями: для заключения договора с Югославией существует единственное серьезное психологическое препятствие — король Александр Карагеоргиевич, который «после множества безуспешных попыток сблизиться с Италией весьма на нас обижен». Присутствующий на совещании итальянский посол в Белграде, Гали, получил директиву дать понять наверху, что Муссолини готов договориться с королем. Однако югославский король Александр больше не верил Муссолини, он знал, что дуче встречался с вожаком террористов-усташей Анте Павеличем. Через свою разведку король знал и то, что в Италии готовят террористов с намерением его убить, когда он поедет во Францию через Италию. Он знал даже, что в Венгрии, на хуторе Янки Пуста, сидит банда усташей-террористов и ожидает его поезда. Но королю Александру все-таки надо было ехать… Королю был известен также любопытный документ министерства пропаганды Геббельса — детальный, хорошо отработанный план гитлеровской политики на Балканах на ближайшие годы. В документе рекомендовалось использовать недовольство Белграда Италией, вызванное «Римскими протоколами», в которых высказывались притязания Рима на северные области Югославии. Не радовал югославского короля и аншлюс, в силу которого Германия становилась будущей хозяйкой на Балканах. Вот почему казалось рациональным установить добрососедские отношения с Францией. Не радовала короля Александра пассивность Франции к югославским интересам. — Патер поднялся, подошел к окну и, глядя в даль, тихо заметил: — Господи, красота-то какая!…
— Король Александр был плохой дипломат! Возглавляя Малую Антанту, он мог заметно влиять на европейскую политику, — горячо заговорил Аркадий Попов, не обращая внимания на красоту, которую увидел в окне патер. — Югославия должна была искать поддержки у Советского Союза! Русские весьма популярны в Сербии и Черногории.
— Вы забываете наш страх перед «красной заразой», сын мой. Король Александр предполагал встретиться с советскими представителями во Франции, обговорив это с французскими лидерами, но он хотел и сближения с Германией, дескать, оно не пойдет в ущерб дружбе с Парижем и курсу Малой Антанты.
— Это верно, он пытался проводить собственную политику! — согласился Аркадий Попов. — Помните его слова: «Мы во многом обязаны Франции, но мы не их Марокко!», сказанные Жану Луи Барту?
— Это воля нашего народа! Наш характер! — вдруг загорячился патер. — Но мы не так сильны, как большие народы…
— И что же дальше?
— Король Александр боялся Гитлера. Поехать во Францию легко. Но что подумает об этом фюрер? Французская разведка не хотела брать на себя охрану короля в дороге. И потому было решено плыть по морю. И девятого октября крейсер «Дубровник» бросил якоря в Марсельском порту. Загремели залпы салюта, зазвучали фанфары. Толпы марсельцев, запрудив пристань, приветствовали нашего короля. Под восторженные овации король Александр пожимал руку склонившегося перед ним в почтительном поклоне седовласого семидесятидвухлетнего Луи Барту.
— Французы называли его Огнеупорным! — засмеялся Аркадий.
— Почему?
— Веселый народ, любят шутку, острое словечко: «Париж стоит мессы», «Государство — это я», «После меня — хоть потоп» — известные фразы королей; «Если бы бога не было, его следовало бы выдумать», — говорил Вольтер[26]. А Барту стяжал иную славу. Он не отличается остроумием. После открытия Амундсеном Южного полюса, когда ряд государств направил туда свои экспедиции, оппозиция во французском парламенте потребовала объяснения, почему не предпринимает никаких шагов в этом направлении Франция. Барту, в то время премьер, ответил депутатам, что на корабельных верфях уже строятся специальные огнеупорные суда, чтобы безопасно добраться до Южного полюса. На другой день, читая газеты, веселые французы хохотали до слез, называя премьера Огнеупорным. Извините, опять вас перебил!
— Так вот, наш Александр в отличие от Барту не страдал легкомыслием. Король помнил, что его могут убить и в Марселе, но так нервничал, что забыл надеть свой стальной панцирь. Роскошный черный лимузин медленно катил по улице Каннебьер, полицейские с трудом расчищали путь от народа. Несколько гвардейцев с саблями наголо гарцевали на сытых конях позади. Вдруг к машине подскочил человек с большим пистолетом в руке и рванул дверцу. Шофер заметил наглеца, но ничего не успел сделать. Оцепеневшая от неожиданности толпа только ахнула. Барту беспомощно закрыл лицо руками, и в тот же миг убийца выстрелил ему в голову. А король увидел аттентатора слишком поздно, у самой машины, он успел только распахнуть дверцу и повернуться, чтобы выскочить, но выстрел в спину раздробил ему позвоночник между лопатками, и король умер мгновенно. Подскакавший гвардеец ударил убийцу саблей, тот упал, заливаясь кровью, разъяренная толпа его тут же растерзала. Эта кровавая драма сыграла немаловажную роль в истории отношений между Югославией и Францией, лишила Югославию твердой руки, Малую Антанту — вожака и кинула нашу страну в объятия фашизма. Народ твердил не зря: «Король поехал во Францию, чтобы договориться с матерью Россией, и за это его убили».
