— Откуда вы знаете, что его арестовали?
— У нас в клубе знают все городские новости еще до того, как они попадают в центральные газеты, — гордо заявил Мальгасаров, — я уже днем знал, что его арестовали. Причем арестовали ни за что. Он не мог убить Аллочку, это всем ясно. Всем, кто его знал.
— В таком случае почему вы не идете к следователю и не рассказываете ему обо всем?
— Вы думаете, что они мне поверят? Да и потом, наши следователи не любят, когда в их дела суют нос непрошеные гости. Зачем им мешать? Они сами во всем разберутся. Я думаю, что любой следователь поймет, что такой человек, как Паша Головин, не мог убить Аллочку.
— А если не поймет?
Секретарь Мальгасарова внесла три чашечки кофе.
— Не нужно плохо думать о наших славных сыщиках, — улыбнулся Мальгасаров. Улыбка у него была словно приклеенная. Вообще рот и глаза существовали на лице автономно друг от друга. Дронго обратил внимание на руки директора. Крупные узловатые пальцы и непропорционально большие руки на небольшом теле. Такие руки вполне могли сломать шейные позвонки молодой женщины.
— Вы один из владельцев клуба? — поинтересовался Дронго.
— Ну что вы, — усмехнулся Мальгасаров, — я всего лишь директор, нанятый служащий. Живу на зарплату. Владельцы клуба у нас совсем другие люди. — Мальгасаров взял свою чашечку двумя пальцами. Непонятно было, как он ухитряется держать эту чашечку в своих ручищах. Она должна была сломаться.
— Вы бывали в доме у погибшей? — спросил Дронго.
— Конечно, бывал. Мы все были друзьями Аллочки. И я так сожалею, что все это случилось. Она была такой жизнерадостной, такой веселой.
— Вы давно ее знаете?
— Уже лет десять. Я помню ее совсем молодой, когда она только приехала в Москву. И провернула такую фантастическую карьеру. Вы знаете, что ее муж был сложным человеком. Кавказцы вообще ревнивы по натуре, а тут он стал обладателем такой красивой женщины. И соответственно вел себя как владелец. Я ему много раз говорил, что не нужно так нервничать, когда Аллочка встречает своих прежних знакомых. Они часто бывали у нас в клубе.
Мальгасаров сделал глоток из чашки. Кружков внимательно следил за беседой, не решаясь вмешиваться или задавать какие-нибудь вопросы.
— Она стала богатой женщиной, — в тон высказываниям своего собеседника кивнул Дронго.
— Очень богатой, — усмехнулся Мальгасаров.
— И одним из акционеров вашего клуба? — вдруг спросил Дронго.
Мальгасаров не поперхнулся. Но он задержал во рту глоток кофе и через секунду, сделав усилие, пропустил жидкость в горло. Глаза его при этом недобро блеснули. Затем он осторожно поставил чашечку на блюдце. Убрал руку, словно опасаясь неловким движением сломать остальные чашки. И ответил тихим вопросом:
— Почему вы так думаете?
— Мне так показалось, — уклонился от ответа Дронго, — так это неправда? Или правда?
— Я не спрашиваю отчета у наших гостей, — сдержанно сказал Мальгасаров, — сюда приходят очень богатые люди, и я не знаю, у кого из них акции каких компаний, в том числе кто владеет нашим клубом. Мне известно имя только одного владельца, который и является президентом нашего клуба, имея семьдесят процентов всех акций. А мелкие акционеры меня мало волнуют. Президент всегда может заблокировать любое решение всех остальных акционеров.
— А вы говорили, что знали убитую много лет, — напомнил Дронго, — я думал, что вы были с ней достаточно близки.
Мальгасаров нахмурился. Он действительно сказал об этом несколько минут назад. Отрицать подобное было бессмысленно. Он понимал, что узнать имена акционеров не так сложно. И поэтому мрачно молчал. Врать не имело смысла, а говорить правду он не хотел.
— Как вы думаете, кто мог ее убить? — спросил Дронго. — Вы ведь ее давно знали. И всех ее друзей.
— Люди меняются, — мрачно выдавил из себя Мальгасаров, — сегодня он один, а завтра другой. Большие деньги меняют людей. Я не знаю, кто мог желать ее смерти. Она ни с кем не враждовала, никому не мешала. Вы же не знаете, кто избил Пашу и кто угрожал вам.
— Не знаю, — согласился Дронго, — но делаю все, чтобы узнать.
— Желаю удачи, — пробормотал Мальгасаров, — только учтите, что Аллу мы уже не вернем. Может, если бы вы послушались их, она была бы жива.
— Даже так, — Дронго взглянул на Кружкова, — значит, вы все-таки считаете, что убийство Аллы связано с коммерческой деятельностью ее мужа?
— Я ничего не считаю, — осторожно заметил Мальгасаров, — но сами подумайте, кому это было нужно. Вас ведь предупреждали. Сначала убили ее мужа, потом его друга. Кстати, этот друг тоже бывал у нас частенько. А потом убивают жену Мурсаева. И вы думаете, что все это случайно? Я точно знаю, что Паша не мог убить Аллу. Но кто ее убил, я вам сказать не могу. Вообще, вокруг этой компании, которую возглавлял ее муж, много каких-то слухов, сплетен, инсинуаций. У них там, кажется, Ивашов остался. Он мне говорил, что компания нуждается во внешнем менеджменте. Но что там будет, никто не знает.
Дронго взглянул на Кружкова, разрешая ему задать свой вопрос. И молодой человек сразу ринулся в бой.
— Когда вы в последний раз были у нее? — спросил Леонид.
Мальгасаров смерил его презрительным взглядом. Потом вздохнул и сказал:
— Не нужно таким тоном, молодой человек. Я же вижу, как вы на меня смотрите. И ваши вопросы… Я был у нее давно, когда у Аллы погиб муж и я считал себя обязанным пойти к ней и выразить соболезнование. Больше я у нее не был.
— А Головина вы знали хорошо?
— Почему знал? Мы и сейчас друзья. Я этого никогда не скрывал. Паша у нас часто бывал, он любил к нам приезжать, рассказывал о своих делах. Его незаконно арестовали, и я могу сказать это где угодно.
— Давайте откровенно, — вмешался Дронго, — вы ведь умный человек, господин Мальгасаров. И опытный. Вы уже знаете, что мы эксперты, проводим частное расследование по факту убийства Салима Мурсаева. И мы хотим, чтобы вы нам помогли. Возможно, что оба убийства супругов каким-то образом связаны, и тогда опасность может угрожать не только Головину, но и всякому, кто близко знал обоих супругов.
— Что вы от меня хотите? — Мальгасаров не скрывал своего нетерпения. Его губы кривились в усмешке, но глаза внимательно наблюдали за собеседником.
— Ваш президент владеет семьюдесятью процентами акций, — напомнил Дронго, — по нашим сведениям, среди акционеров была и погибшая. Сколько процентов акций клуба у нее было?
— Немного. Мне кажется, процентов десять или двадцать. Я точно не знаю. Это просто не мое дело.
Врет, подумал Дронго, но не стал уличать собеседника. Вместо этого спросил:
— А какое отношение «Орфей» имел к нефтяному бизнесу? Почему клуб «Орфей» решил приобрести пять процентов акций компании Салима Мурсаева?
— Ах вы и это знаете, — усмехнулся Мальгасаров. Он чуть расслабился, ослабил широкий узел своего галстука.
— Президент клуба «Орфей» Георгий Шенгелия был близким знакомым семьи Мурсаевых, — улыбнулся Мальгасаров, — я думал, что вы об этом знали. Шенгелия выделил часть акций «Орфея» супруге Мурсаева, а тот в свою очередь уступил часть акций своей компании. Вот такой обмен.
— Это неравнозначный обмен, — возразил Дронго, — оборот нефтяной компании исчислялся в десятках миллионов долларов, а оборот вашего клуба в лучшем случае миллион долларов в месяц. Если Мурсаев был в своем уме, то почему он согласился на подобный обмен?
— Такие вопросы меня не интересуют, — снова разозлился Мальгасаров, — я рассказал вам все, что я знал. И больше того, что было нужно. Вы не официальные следователи, а я не обязан вам все рассказывать.
— Вы ведь прекрасно понимаете, что факт обладания акциями скрыть было невозможно, — возразил Дронго, — достаточно проверить списки акционеров в нефтяной компании и в вашем клубе. Это не секрет. Секрет в том, почему Мурсаев и Шенгелия пошли на подобный обмен?
— Не знаю, — резко ответил Мальгасаров, — я ничего больше не знаю. Я вас принял, ответил на все ваши вопросы, рассказал все, что знал. Больше я ничего не знаю, — он первым поднялся из своего кресла, нависая над гостями, — я думаю, нам не о чем больше разговаривать.
— Да, — согласился Дронго, поднимаясь и оказываясь гораздо выше Мальгасарова, — спасибо за ваш прием и ваши откровенные ответы.
— До свидания, — Мальгасаров поправил галстук и протянул руку. Такие ладони бывают у борцов, подумал Дронго. И уже направляясь к выходу, спросил:
— Вы раньше борьбой не занимались?
— Занимался, — усмехнулся Мальгасаров, — я даже был чемпионом Москвы.
Дронго и Кружков вышли из здания клуба. Леонид озадаченно смотрел на своего наставника.
— И вы ему поверили? — тихо спросил Кружков. — Вы думаете, он говорит правду?
— Насчет акций — да. Врать не имеет смысла. Всегда можно проверить список акционеров. А вот насчет обмена… Я не верю в дружеские чувства, при которых отдаются такие деньги. Салим Мурсаев не стал бы просто так предлагать пять процентов акций своей компании кому попало. Значит, был конкретный интерес. И нам теперь нужно собрать все сведения не только о Сушкове, но и об этом Шенгелия.
