Алекс поднял пистолет Туркина и сунул в карман. Поддерживая простреленную руку и буравя Мартина полными ненависти глазами, Туркин оперся на стол, Шепилов с шумом поднялся и снова опустился на лавку. Мартин обыскал Туркина и отнял свое оружие.
— Я специально стрелял в руку для того, чтобы сохранить вам жизнь. По крайней мере — сейчас. Не знаю, чья это моторка, но вы, кажется, хотели смотаться отсюда. На вашем месте я бы так и поступил. Если вас здесь поймают, то вы поставите свое начальство в неловкое положение, а кроме того, вас наверняка с нетерпением ожидают в Москве. Вдвоем вы туда как-нибудь доберетесь.
— Ах ты, говно! — с отчаянием в голосе прошипел Туркин.
— О, такие выражения в обществе дамы, — с укором произнес Алекс, подвел Таню к трапу и повернулся. — Вы оба в Белфасте не продержались бы и дня, — презрительно бросил он и последовал за Таней на палубу.
У «пежо» он осторожно снял блейзер. Увидев кровь на рукаве рубашки, достал носовой платок.
— Не могли бы вы перевязать?
Таня затянула платок на ране.
— Что вы все-таки за человек?
— Вообще-то я больше люблю Моцарта, — ответил Мартин, надевая блейзер. — Смотрите, смотрите!
Из гавани выходила «Элюэтт».
— Бедняги, — сказал Мартин. — Отсюда им прямая дорога в лагерь.
Он отворил перед Татьяной дверцу машины и, садясь за руль, улыбнулся.
— Ну, теперь можно в аэропорт.
* * *
Гарри Фокс пил чай и курил с сержантом в отделе безопасности первого терминала лондонского аэропорта Хитроу. Зазвонил телефон, сержант передал трубку Фоксу.
— Гарри? — раздался голос Фергюсона.
— Слушаю, сэр.
— Все отлично, она на борту самолета, вылетающего с Джерси.
— Сложности были, сэр?
— Никаких, если не считать парней из ГРУ, которые перехватили ее и Мартина на набережной Альберта.
— И что было дальше? — спросил Фокс.
— Он разобрался с ними как следует, вот и все. Этого человека мы должны взять к себе. Скажите, он ведь служил в гвардии?
— Да, сэр, в Уэльской гвардии.
— Я так и думал. Сразу видно, — с удовольствием отметил Фергюсон. — До встречи, Гарри.
Фергюсон с серьезным лицом держал телефонную трубку в руке, когда в кабинет на Кавендиш-сквер вошел Гарри Фокс с бланком телекса. Фергюсон, остановив его быстрым жестом, сказал:
— Большое спасибо, господин министр, — и положил трубку.
— Неприятности, сэр?
— Судя по всему, да. Из министерства иностранных дел только что сообщили, что визит папы определенно состоится. В течение ближайших часов Ватикан должен сделать официальное заявление. А что у вас?
— Телекс, сэр. Информация о продвижении наших сил на Фолклендах. Сначала плохая новость: после вчерашней бомбардировки «Скайхоуками» все-таки затонула «Антилопа». Теперь новость хорошая: сбито семь аргентинских штурмовиков.
— Я бы предпочел увидеть их обломки собственными глазами. В действительности их было, наверное, наполовину меньше. Очередная постановка спектакля «Воздушная война над Англией».
— Может быть, сэр. В горячке боя каждый уверен в том, что врага сбил именно он. С подсчетом всегда возникают сложности.
Фергюсон встал и прикурил сигару.
— Не знаю, но у меня сейчас такое чувство, что мне скоро на голову упадет крыша. Теперь вот визит папы, без которого я прекрасно мог бы обойтись. Качулейн все еще не пойман. Наконец, эта история с аргентинцами, которые хотят купить ракеты «Экзосет» на черном рынке в Париже. Приказ на отзыв Тони Виллерса из тыла противника на Фолклендах уже отдан?
— Да, сэр. Подводной лодкой его перебросят в Уругвай, а из Монтевидео он вылетит в Париж прямым рейсом «Эр Франс». Завтра будет там.
— Хорошо. Отправляйтесь туда же и проинформируйте его. Потом без промедления обратно.
— Этого будет достаточно, сэр?
— Думаю, да. Вы же знаете Виллерса. Для Тони нет преград, если он берется за дело по-настоящему. Так что не беспокойтесь, он им еще покажет. А вы, Гарри, нужны мне здесь. Что делает малышка Воронина?
— Как я уже говорил, по дороге из Хитроу мы остановились у магазина «Харрод», чтобы она купила кое-что. Приехала-то она только с тем, что было на ней.
— Ну, тогда у нее не осталось ни пенни, — проворчал Фергюсон. — Придется обратиться в резервный фонд.
— Нет нужды, сэр. У нее здесь, кажется, приличные счета в банках от продажи грампластинок и так далее. А на жизнь она сама заработает без труда. Импресарио будут рвать ее на части, как только станет известно, что Татьяна Воронина в Англии.
— Ну, до этого еще когда дело дойдет. Пока ее присутствие у нас должно сохраняться в строжайшей тайне. А как она вообще?
— Очень мила. Я устроил ее в нашем отеле, и она пошла принимать ванну.
— Не следует давать ей особенно расслабляться, Гарри. Девлин сообщил, что один из боевиков Макгинесса, человек, следивший за Черни, был выловлен мертвым из Лифи. Наш друг времени зря не теряет.
— Я понимаю, сэр, — сказал Фокс. — Что вы предлагаете?
— Сегодня после обеда мы переправим ее в Дублин. Вы, Гарри, будете ее сопровождать. В аэропорту передадите Девлину и сразу назад. Завтра утром первым же рейсом — в Париж.
В этот момент в сопровождении Кима в кабинет вошла Татьяна Воронина. Несмотря на темные круги под глазами, выглядела она на удивление хорошо. И это, не в последнюю очередь, благодаря свитеру из кашемира и элегантной твидовой юбке от «Харрода». Фокс представил ее.
— Очень рад, мисс Воронина, — сказал Фергюсон. — Сожалею, что вам пришлось так много пережить за последние часы. Пожалуйста, садитесь.
Она присела на кушетку у камина.
— Вам известно уже, что происходит в Париже? — спросила Таня.
— Еще нет, — ответил Фокс. — Мы пытаемся выяснить, но, насколько мне известно, КГБ даже при благоприятных условиях не жалует слабаков, а если учесть еще и личную заинтересованность вашего приемного отца… — Он поежился. — Не хотел бы я оказаться на месте Туркина и Шепилова.
— Даже Белову, прошедшему огонь, воду и медные трубы, нелегко будет остаться на своем месте после такого провала, — вставил Фергюсон.
— Ну, а что теперь? — спросила она. — Я увижу снова профессора Девлина?
— Совершенно верно, но для этого надо сначала перебраться в Дублин. И хотя вы только что с самолета, однако время имеет сейчас решающее значение. Если вы не слишком устали, то я просил бы вылететь во второй половине дня. С вами будет капитан Фокс, и мы позаботимся о том, чтобы Девлин встретил вас в Дублине.
Татьяна все еще пребывала в состоянии возбуждения, и поэтому предложение Фергюсона показалось ей еще одним звеном в цепи приключений.
— Прекрасно. Когда в путь?
* * *
— Значит, рано вечером, — сказал Девлин. — Конечно, я встречу ее. Никаких проблем.
— Вы сами договоритесь о встрече с Макгинессом, чтобы она могла посмотреть фотографии и другие материалы ИРА?
— Естественно.
— И пожалуйста, побыстрее, — добавил Фергюсон.
— Слушаюсь и повинуюсь, о великий дух лампы, — ответил Девлин. — Но для начала я хотел бы сам поговорить с Ворониной.
Фергюсон протянул ей трубку.
— Профессор Девлин? Это вы? — вымолвила Таня.
— Мне как раз только что сообщили из Парижа, что у Моны Лизы улыбка до ушей. Пока!
Шеф внешней разведки СССР Гранов сидел в своем кабинете на площади Дзержинского, куда по его приказу после обеда прибыл Масловский. С тяжелым чувством переступил он порог, потому что Гранов был, наверное, единственным человеком, которого боялся генерал. Гранов сидел за столом и что-то писал, поскрипывая ручкой. Некоторое время он игнорировал Масловского, потом заговорил, не отрывая глаз от документа.
— Речь идет о мелочи, а именно о безобразной некомпетентности вашего отдела в деле Качулейна.
— Товарищ генерал… — пробормотал Масловский, пытаясь защищаться.
— Вы дали приказ ликвидировать его вместе с Черни?
— Так точно, товарищ генерал.
— Чем раньше, тем лучше. — Гранов сделал паузу, снял очки и провел ладонью по лбу. — И потом, эта история с вашей приемной Дочерью. Из-за нерасторопности ваших людей она уже наверняка в Лондоне.
— Так точно, товарищ генерал.
— Оттуда бригадный генерал Фергюсон отправит ее в Дублин, чтобы она с помощью ИРА опознала Качулейна.
— Похоже, что так, — слабым голосом подтвердил Масловский.
— В моих глазах Временная ИРА является фашистской организацией, а связь с католической церковью окончательно разоблачает ее. Татьяна Воронина предала свою страну, свою партию и свой народ.
Вы немедленно дадите в Дублин Лубову приказ ликвидировать ее вместе с Черни и Качулейном.
Он снова надел очки, взял ручку и принялся писать.
— Но, товарищ генерал, может быть… — попытался возразить охрипший Масловский.
