– Вы ничего больше не хотите мне сказать?
– У меня появились некоторые сведения, – сообщил Дронго, – я должен проверить еще одну версию.
– Вы уже закончили свои проверки, – поднялся со своего места комиссар Морено, – вы арестованы, сеньор Дронго. Думаю, не нужно зачитывать вам ваши права, как это принято в Америке. Вы их прекрасно знаете.
– На каком основании я арестован?
– Результаты экспертизы, – сообщил комиссар, – час назад мы получили результаты экспертизы. Они неутешительны для вас, сеньор Дронго. Мы нашли отпечатки ваших пальцев повсюду. На дверной ручке, на обуви погибшего, на лампе, которую использовали в качестве орудия убийства. И кроме ваших отпечатков пальцев, там были еще и отпечатки самого убитого. Сеньора Петра Золотарева. И больше там никого не было. Других отпечатков мы не нашли. Дактилоскопия очень точная наука. Если там нет других отпечатков, значит, никого не было. Кроме вас и убитого. А разбить себе голову лампой он не мог. Мне очень неприятно вам сообщить, но я вынужден предъявить вам обвинение в убийстве господина Золотарева. Вы имеете право нанять адвоката и потребовать судебного разбирательства для обоснования вашего ареста. Ваши руки, сеньор.
Дронго улыбнулся и протянул обе руки. Помощник комиссара надел ему наручники.
– Вы ничего не хотите сказать или спросить? – поднялся со своего места Гарригес. – Сожалею, что так получилось, сеньор Дронго, но там действительно были только ваши отпечатки.
– Я тоже сожалею, – достаточно спокойно сказал Дронго, – но только перед тем, как увести меня отсюда в вашу тюрьму, достаньте у меня из кармана мой паспорт. И только потом предъявляйте мне обвинения.
– Мне не нужен ваш паспорт, сеньор Дронго, – усмехнулся комиссар, – документы мы оформим в полиции. У нас есть свои крючкотворы.
– И все-таки достаньте паспорт, – снова попросил Дронго, – мне это трудно сделать. Оба моих паспорта лежат в правом внутреннем кармане. Иначе потом будет поздно.
– Почему оба? – не понял Гарригес. Он кивнул помощнику комиссара, разрешая достать паспорта.
Тот достал оба паспорта и, взглянув на них, изумленно протянул документы комиссару.
– Первый паспорт международного эксперта ООН, – сообщил Дронго, – и, согласно вашим законам, я не подлежу вашей юрисдикции. А второй – дипломатический паспорт, по которому вы не имеете права даже предъявлять мне обвинения. Вы можете только выслать меня из страны в течение двадцати четырех часов. Или обратиться с просьбой о снятии с меня дипломатического иммунитета.
Гарригес улыбнулся. Ему понравился этот неожиданный ход. Комиссар нахмурился. Он не ожидал подобного подвоха.
– А теперь, – сказал Дронго, протягивая к нему руки, – снимите с меня наручники.
Нужно было видеть лицо комиссара Морено. Гарригес улыбнулся, его явно забавляла эта необычная ситуация.
– Это еще ничего не значит, – пробормотал комиссар, – не считайте себя неподвластным закону, сеньор Дронго. Я могу потребовать от вас хотя бы покинуть нашу страну в течение двадцати четырех часов. И переслать обвинения в ваш адрес в ООН, чтобы они отняли у вас этот паспорт.
– На это уйдет несколько месяцев, – сказал Дронго. – У меня другое предложение. Более деловое и конкретное. Сейчас около пяти часов вечера. Завтра в это время и в этой комнате я предъявлю вам убийцу Петра Золотарева. И тогда вы снимаете с меня все обвинения и не выдвигаете требований экстрадиции.
Комиссар нахмурился. Затем кивнул головой, разрешая помощнику снять наручники. Тот проворно сделал это. Дронго потрогал свои запястья.
– Не так часто на меня надевали эти браслеты, – признался он. – Но вы ничего не ответили, сеньор комиссар. Вас устраивает мое предложение?
– Хорошо, – согласился Морено, – но учтите, что вам нельзя покидать отель. И если вы снова куда-нибудь исчезнете, я объявлю на вас розыск и прикажу не брать вас живым при задержании как особо опасного преступника. Такое право у меня есть?
– Кажется, мы с вами не сошлись характерами, – заметил Дронго.
– Да, я не люблю залетных гостей, которые считают себя самыми умными специалистами, – пробормотал Морено. – И мне не нравится, когда человек, являющийся главным подозреваемым в убийстве, не только уходит от ответственности, но и предлагает мне сделку. Никакой сделки не будет, сеньор Дронго. И завтра ровно в пять часов вечера вы покинете нашу страну. А убийцу сеньора Золотарева будет искать испанская полиция.
– Я могу уехать немедленно, – холодно заметил Дронго, – и тогда у вас вообще не будет ни подозреваемых, ни обвиняемых. И дело просто повиснет на вашем департаменте. Не нужно упрямиться, сеньор комиссар. В каждом деле все нужно решать достаточно прагматически. Я не убивал этого человека. Неужели вы действительно считаете, что я мог убить Золотарева столь примитивным способом? Разбив ему голову лампой. Посмотрите на меня внимательно, сеньор Морено. Я не просто эксперт по вопросам преступности. Я был «голубым ангелом», одним из тех, кто боролся с международной преступностью еще в далекие восьмидесятые годы. Неужели вы считаете, что для того, чтобы убить человека, мне нужна лампа? Или вообще нужны какие-либо предметы? Я ведь точно знаю, в какое место и какой силы удар нужно нанести, чтобы человек упал и никогда не поднялся.
Комиссар угрюмо молчал.
– Он был в таком состоянии, что я мог просто поднять его наверх и столкнуть с любого этажа вниз, – продолжал Дронго, – и ни один человек не обвинил бы меня в этом. Если бы мне нужно было по каким-то причинам убить Золотарева. И, наконец, самое важное. Неужели вы думаете, что эксперт с таким профессиональным опытом, какой есть у меня, мог оставить свои отпечатки пальцев на орудии убийства? Вы действительно так полагаете? Вы ведь опытный человек, сеньор Морено, неужели вы не можете понять, что просто ошиблись? И в данном случае вам повезло, что главный подозреваемый именно я. В этом случае у меня появляется возможность оправдаться и найти настоящего убийцу.
Он замолчал. Все смотрели на комиссара Морено. Первым не выдержал Гарригес.
– Он прав, сеньор комиссар, – мягко заметил он.
– Хорошо, – согласился комиссар, – будем считать, что я ему поверил. Завтра ровно в семнадцать часов мы будем ждать его в этой комнате. Пусть покажет нам настоящего убийцу. Тогда мы и закончим наш спор. До свидания.
Морено быстро вышел из комнаты, словно опасаясь, что его остановят и заставят изменить свое решение. Или он передумает. За ним поспешили помощник и сотрудники службы безопасности. Дронго остался вдвоем с Гарригесом.
– Это было красиво, – сказал Гарригес. – Но учтите, что завтра вам придется предъявить нам убийцу. Или уехать отсюда навсегда.
– Такая альтернатива может меня убить, – пошутил Дронго, – я слишком люблю вашу страну и ваш город. Надеюсь, у меня все получится.
– Вам нужна наша помощь?
– Нет. Пока нет.
– Тогда до завтра. Но учтите, что сотрудники полиции все равно будут дежурить у входа. Хотя с этажей мы их снимем. До свидания.
– До свидания. Спасибо, что вы мне поверили, сеньор Гарригес. Это меня окрыляет.
– Это не я, – смутился Гарригес, – это моя жена. Она шесть лет работала в Лионе, в Интерполе. И уверяет меня, что вы самый выдающийся аналитик в истории криминалистики. Мне пришлось ей поверить.
Он вышел из комнаты. Дронго тяжело вздохнул, забрал свои документы со стола, куда их бросил комиссар. Вышел из комнаты и снова направился к стойке портье. Увидел знакомого пожилого консьержа.
– Вас уже отпустили? – спросил тот. – Я за вас очень переживал, сеньор Дронго.
– Откуда вы знаете, как меня называют?
– Наша известность идет впереди нас, – загадочно заметил консьерж. – Надеюсь, я сумел вам помочь.
– И очень здорово. Спасибо. А теперь пусть мне дадут нормальный ключ, чтобы я мог попасть в свой номер.
– Возьмите, – улыбнулся консьерж, – я его вам уже приготовил. Я был уверен, что вас отпустят.
– Спасибо, – он забрал карточку.
В своем номере он уселся в кресло, пытаясь собраться с мыслями. И через некоторое время, решительно поднявшись, вышел из своего номера. Поднялся на четырнадцатый этаж, прошел к нужным ему апартаментам и позвонил.
– Кто там? – услышал он рассерженный голос Павла Солицына. – Это опять вы? Пришли снова трепать нам нервы? Мы не хотим с вами разговаривать. Уходите отсюда!
– Не могу, – весело ответил Дронго, – я должен поговорить с вашей женой. И если вы меня не впустите, я позову полицейских и приду вместе с ними.
Дверь наконец открылась. Солицын был в спортивном костюме и в тапочках.
– Что вы от нас хотите? – раздраженно спросил он. – Почему вы все время к нам пристаете?
– Мне нужно переговорить с вашей супругой.
