Они помолчали, обводя словно бы рассеянными взглядами торговый центр. Никаких следов «хвоста» в синей куртке. Равно как и Хайдта с Ирландцем.
— Ты у нас по-прежнему писака? — полюбопытствовал Бонд.
— А то, — ответил Лейтер.
Техасец работал под прикрытием журналиста-фрилансера и блогера, пишущего на музыкальные темы — блюз, ритм-н-блюз, афро-карибские мотивы. Журналистская деятельность часто используется секретными агентами для прикрытия: она оправдывает частые поездки, особенно в горячие точки и не самые злачные места мира. Лучшее прикрытие всегда то, которое соответствует подлинным увлечениям агента, ведь иногда приходится конспирироваться по нескольку недель или месяцев подряд. Режиссер Александр Корда (завербованный знаменитым британским куратором сэром Клодом Дэнси) под предлогом поисков натуры для съемок фотографировал в преддверии Второй мировой объекты в запретных зонах. Бонду же прикрытие (системный аналитик ГМП в сфере безопасности) не сулило ничего, кроме смертельной скуки. В особенно тяжкие дни он мечтал променять его на должность инструктора по лыжам или дайвингу.
Бонд подался вперед, и Лейтер проследил за его взглядом. Из парадных дверей «Интерконтиненталя» вышли двое, направляясь к черному представительскому «линкольну».
— Это Хайдт. И Ирландец.
Лейтер отправил Насада за машиной, а Бонду показал на пыльную старую «альфа-ромео» на ближайшей стоянке.
— Моя тачка, — шепнул он. — Пойдем.
«Линкольн» с Хайдтом и Найлом Данном плыл сквозь зной и духоту на восток, вдоль линии электропередачи, несущей энергию в дальние районы города-государства. Слева раскинулся Персидский залив, припудренный висящей в воздухе пылью и выбеленный низким, но безжалостным солнцем.
Они пересекали Дубай по широкой дуге, минуя по пути крытый лыжный комплекс, отель «Бурдж аль-Араб», похожий на парус, надетый на мачту высотой с Эйфелеву башню, и роскошную Пальму Джумейра — насыпной остров с магазинами, домами и гостиницами, выдающийся далеко в Залив и выполненный, как подсказывало название, в форме представительницы местной флоры.
Северана Хайдта эти сверкающие красоты угнетали — слишком новые, с иголочки. Ему стало гораздо уютнее, когда машина свернула в старые кварталы Сатвы, населенные тысячами и тысячами рабочих — в основном приезжих.
Время близилось к половине шестого. Полтора часа до встречи, на которой он увидит по меньшей мере девяносто трупов. И полтора часа, с внутренней улыбкой отметил Хайдт, до заката.
Интересное совпадение. Хороший знак. Его предки — духовные предки, а не те, что по крови, — верили в знаки и предвестия, поэтому он тоже позволял себе верить в них. Да, он практичный, приземленный бизнесмен… Но у него есть и другая сторона.
Автомобиль катил по улицам, выписывая замысловатые петли. Целью поездки был вовсе не осмотр достопримечательностей. Нет, это Данн, перестраховываясь, добирался до пункта назначения в жалких пяти милях от «Интерконтиненталя» таким кружным путем.
Водитель — наемник, воевавший в Афганистане и в Сирии, — доложил:
— Кажется, за нами был «хвост». «Альфа» и «форд», по-моему. Но мы оторвались, точно.
Данн оглянулся:
— Хорошо. Тогда на завод.
Автомобиль покатил в обратном направлении. Через десять минут они были в промышленном комплексе Дейры, пестрого и тесно застроенного центрального района, прилепившегося к Заливу. Хайдт сразу почувствовал себя как дома. Время тут словно остановилось: кособокие домишки, восточные базары, гавань в бухте, где у причалов толпятся одномачтовые дхоу и другие мелкие суденышки… Декорация к приключенческому фильму тридцатых годов. Палубы ломились от тюков с грузом, наваленных огромными кипами. Водитель отыскал нужный участок — большую фабрику со складом и прилегающими офисами, одноэтажными, выкрашенными бежевой, уже облезающей краской. Поверх сетчатого забора тянулась колюче-режущая проволока — редкое зрелище в спокойном, некриминогенном Дубае. Водитель подъехал к переговорному устройству и заговорил по-арабски. Ворота медленно распахнулись, «линкольн» вплыл на парковку и остановился.
Оба пассажира выбрались из салона. До заката оставался час с четвертью, в воздухе разливалась прохлада, хотя раскаленная земля еще продолжала отдавать накопленный за день жар.
Пыльный ветер донес до Хайдта радушное приветствие:
— Прошу вас! Заходите, друг мой!
Им махал рукой мужчина в дишдаше — длинной белой рубахе особого эмиратского фасона — и без головного убора. Хайдт знал, что ему лет пятьдесят пять, однако выглядел он, как и многие арабы, моложе. Аккуратная борода, элегантные очки, европейская обувь. Длинноватые волосы зачесаны назад.
Махди аль-Фулан зашагал через островки красного песка, вьющегося поземкой по асфальту и наметаемого под бордюры, мостки и стены домов. Глаза араба блестели, как у школьника, рвущегося показать выстраданное задание. Впрочем, почти так оно и есть, подумал Хайдт. Борода у араба была ухоженная, густая. Любопытно, что в этой стране, где краска для волос спросом не пользовалась, поскольку и мужские, и женские головы чаще всего скрывались тканью, популярным товаром стала краска для бороды.
Последовало рукопожатие.
— Друг мой!
Хайдт не решился здороваться по-арабски. Языки ему давались плохо, а обнаруживать недостаток мастерства он считал проявлением слабости.
Найл Данн шагнул вперед и тоже поздоровался, однако светлые глаза смотрели мимо араба. Только сейчас они не выискивали опасность. Он пожирал глазами несметные сокровища этого склада, видимые через открытую дверь, — около пятидесяти станков всех мыслимых и немыслимых геометрических форм, из крашеной и некрашеной стали, железа, алюминия, углеволокна и черт знает чего еще. Сплошные трубки, провода, пульты управления, лампочки, переключатели, лотки и ремни. Сладкий сон робота (если роботам снятся сны).
Они вошли на безлюдный склад. Данн то и дело останавливался, чтобы осмотреть, а иногда и ласково погладить какой-нибудь агрегат.
Махди аль-Фулан, закончивший в свое время Массачусетский технологический, работал конструктором. Он старался держаться подальше от раскрученных фирм, дающих прямую дорогу на обложки деловых журналов (а иногда в суд по делам о банкротстве), проектируя функциональное промышленное оборудование и системы управления, на которые никогда не исчезал спрос. Хайдт познакомился с ним на конференции по перерабатывающему оборудованию, и с тех пор аль-Фулан входил в число основных поставщиков его фирмы. Узнав, в какие именно командировки араб ездит за границу и кому продает продукцию, Хайдт немедленно взял его в партнеры. Изобретения талантливого ученого и инженера оказались для «Геенны» весьма кстати.
Равно как и его связи.
«Около ста погибших…»
При этой мысли Хайдт невольно бросил взгляд на часы. Почти шесть.
— Прошу вас за мной, Северан, Найл, — позвал аль-Фулан, ведя гостей сквозь череду полутемных безмолвных помещений. Данн замедлял шаг у разных механизмов и пультов, то кивая одобрительно, то морща лоб в попытке понять, как эта штука работает.
Миновав машинные залы, наполненные ароматами масла, краски и особым металлическим, почти кровянистым запахом электрооборудования большой мощности, они вошли в офисную часть здания.
В конце полутемного коридора аль-Фулан открыл электронным ключом дверь без таблички и пригласил в просторное бюро, где громоздились ватманы, чертежи и разные бумаги с текстом, таблицами и диаграммами, большей частью оставшиеся для Хайдта загадкой.
Здесь было жутковато — мягко говоря, — во-первых, из-за полумрака и загроможденности, а во-вторых, из-за того, что́ украшало стены.
Изображения глаз.
Самых разных — человеческих, рыбьих, собачьих, кошачьих, глаз насекомых… Фотографии, компьютерная трехмерная графика, картинки из анатомических атласов 1800-х годов. Неприятнее всего выглядел вычурный, подробный инженерный чертеж человеческого глаза, будто созданного каким-нибудь современным Франкенштейном по новейшим технологиям.
Перед одним из десятков больших мониторов сидела симпатичная брюнетка лет тридцати. Встав из-за компьютера, она подошла к Хайдту и энергично пожала ему руку:
— Стелла Киркпатрик. Работаю у Махди младшим референтом.
Хайдт приезжал в Дубай к аль-Фулану уже не впервые, но с этой девушкой еще не встречался. Выговор у нее американский, отметил он. Скорее всего умна, расчетлива и воплощает уже не первую сотню лет бытующий в этих краях феномен — выходца с Запада, влюбленного в арабскую культуру.
— Почти все алгоритмы разработала Стелла, — пояснил аль-Фулан.
— Вот как? — улыбнулся Хайдт.
Девушка залилась краской смущения, продиктованного признательностью своему наставнику, на которого она кинула быстрый взгляд, молящий об одобрении. Аль-Фулан улыбнулся в ответ обольстительной улыбкой. Хайдт сделал вид, что ничего не заметил.
