восприняли это своё назначение всерьез, что отнесли его к разряду еще одной общественной нагрузки. Я прав?
— По существу, да.
— Просто я упустил из виду, что во всех советских учреждениях существует институт общественных нагрузок, в том числе и партийных, особо контролируемых.
— Вы все правильно подметили.
— И всё же, согласитесь: для профессионального разведчика это непростительная оплошность. Вы же понимаете, что через ваши руки будут проходить сотни документов будущих сотрудников посольств, сотрудников ГРУ, КГБ и прочих силовых структур? Перед вами — источник неоценимой разведывательной информации, о существовании которого в лондонском Центре пока еще даже не догадываются.
— Может, это и к лучшему, — проворчал Пеньковский.
— Рассчитываете на этот источник, словно на карту в рукаве? Напрасно. Не советую. С британской разведкой торговаться не советую. Не тот менталитет. С итальянцами, французами, с американцами, наконец. Но только не с чопорными, закоренелыми в гордыне своих традиций англосаксами.
— Я слышу эти слова от вас?
— Именно от меня, чей род спокойно можно причислять к чистокровным англосаксам. Однако вернемся к вашему «источнику биографической информации». Даже трудно представить себе, какую волну разоблачений способны вызвать собранные вами сведения в недалеком будущем.
— Вы правы: отношение к этой комиссии придется менять, — задумчиво согласился Пеньковский.
— Причем будьте уверенны: с появлением этой информации в лондонском Центре ваши акции как агента британской разведки заметно возрастут.
— Весьма польщен. И каковы же наши дальнейшие действия?
— Речь пойдет о ваших, конкретно о ваших, — уточнил Британец, акцентируя внимание на слове «ваших», — действиях. И расклад здесь такой: поскольку мы подходим к финальной части нашей встречи, вам надлежит пересесть за письменный стол, где приготовлены бумага и ручка. В Лондон я должен отбыть, имея при себе два документа. Во-первых, «обязательство», коим вы подтверждаете свою готовность сотрудничать с Сикрет интеллидженс сервис на условиях, которые будут оговорены позже. Во-вторых, донесение, в котором вы уже сообщите о некоторых наиболее важных фактах и событиях.
— Ну, с этим я бы не торопился, — проворчал Пеньковский. — Сначала нужно оговорить условия нашего сотрудничества.
— Но ведь, кажется, мы уже обо всём договорились.
— Пока еще только с вами, но не с вашим Центром. Тут уж поймите меня правильно: решения все-таки принимаете не вы. При всем моем искреннем уважении.
— Данное, правильное, выгодное для вас решение может быть принято только в том случае, когда в Центре убедятся в вашей агентурной ценности. А поскольку любой новопосвященный агент оценивается, подобно бриллианту — в «каратах», то вы сейчас же, в письменном виде, назовете все направления своей разведывательной деятельности. Да к тому же укажете имена наиболее влиятельных личностей, к которым имеете доступ и которые могут представлять определенный интерес для британской разведки.
Пауза, которая наступила в эту минуту за столом, напоминала паузу между конфликтом и примирением. Для неё, как для молодого, но марочного вина, нужно было определить срок «выдержки».
— Ладно, пожалуй, вы правы. Основные тезисы я уже изложил. Они — здесь, в моей папке.
— Что значительно упростит вашу задачу. Еще раз прочтите эти свои тезисы и постарайтесь дополнить, исходя из новой реальности. Теперь вы уже понимаете, о чем я.
Полковник мрачно покряхтел, и, подобно провинившемуся ученику, пробормотал:
— Теперь понимаю.
У Британца это вызвало язвительную ухмылку.
— К этому вашему «теперь понимаю» напрашивается логическое продолжение: «…в какую историю влип», «…куда я попал» или «…с кем имею дело». Словом, что-то в этом роде.
— Я сказал то, что сказал, — сквозь зубы процедил полковник.
— Да вы не тушуйтесь: рано или поздно предложенные мною выражения с губ ваших всё равно слетят. Тут вопрос времени. Но вернемся к делам нашим грешным. После того как с «чистописанием» будет покончено, я возьму у вас небольшое деловое интервью, которое будет записано на микрокассету вот этим неутомимым магнитофончиком, — извлек агент из бокового кармана аппарат, чуть больше коробки сигарет. — Кстати, вы не против того, чтобы, в ходе дальнейшего общения, Центр вместо вашего имени использовал уже известный вам оперативный псевдоним Алекс? Это будет ваш новый «позывной», как принято называть в советской разведке. Если помните, я предлагал его еще во время нашей первой встречи. Центр одобрил ваш позывной, и теперь он становится официальным оперативным псевдонимом, который, полагаю, уже занесен в картотеку.
— Вполне корректное имя, — пожал плечами Пеньковский. — Во всяком случае, свыкнуться с ним будет нетрудно. Собственно, я уже свыкся.
* * *
Спустя какое-то время, когда утомительное интервью наконец-то было завершено, британский промышленник извлек из внутреннего кармана пиджака фотографию и показал ее полковнику:
— Вам известно, кто эта прелестная дама?
— По-вашему, эту даму можно назвать «прелестной»? — почти саркастически осклабился русский. — Ну-ну…
Он возродил в памяти лицо, плечи, всю статную фигуру Тамилы Курагиной и, демонстрируя покрытые желтым налетом зубы, широко улыбнулся еще раз. Но уже сочувственно: что ты смыслишь в «прелестности» и в самих прелестях дам, англосакс?!
— Согласен: внешность этой леди далека от идеалов русской красоты. Но ведь я и не обещал ублажать вас фотографиями кинозвезд. Так что внимательнее, полковник, внимательнее. Это личико вы обязаны будете запомнить до сонного бреда.
— Разве что…
— Спрошу по-русски, а значит, доходчивее: рожа этой бабы вам знакома?
Пеньковский несколько секунд всматривался в худощавое, с лучиками предательских морщинок, скапливавшихся к уголкам губ и глаз, лицо женщины, которая вряд ли способна была бы обратить его внимание в какой-либо другой ситуации. Кроме, разве что, в состоянии сильного запоя.
— Впервые вижу, — решительно повел выступающим подбородком полковник. — А что, собственно?.. Кстати, такие не в моем вкусе. Решительно, не в моем.
Пеньковский прекрасно знал о том, сколько прекрасных агентов погорело из-за связей с женщинами, и, наоборот, скольких сугубо деловых, далеких от шпионских страстей, мужчин удалось затянуть с помощью этого «чертового зелья» в агентурные сети. И поскольку сам он слыл человеком любвеобильным, то и метод этот, предельно подлый, ненавидел и презирал всеми фибрами своей души.
— И хорошо, что не в вашем. Когда вы появитесь в Лондоне или в Париже, мы предоставим вам самый широкий выбор местных красавиц на любой вкус. Что же касается этой леди, то перед вами — Анна Чизхолм [13], жена одного из сотрудников британского посольства в Москве, которая время от времени решается на прогулки по городу в сопровождении двух своих детишек.
— В сопровождении детишек?! — поморщился Алекс.
— Она станет одним из связников, с помощью которого, на первом этапе вы сможете передавать некоторые секретные материалы.
— Эта женщина решается ходить на встречи с агентами в сопровождении двух маленьких детей?! — словно бы заклинило Пеньковского.
— Не акцентируйте внимания на столь незначительной детали.
