Именно Гейдар Алиев начнет в Азербайджане «петровские преобразования».
Именно с его подачи начнется строительство современных предприятий-гигантов, определивших промышленный потенциал республики, преобразование сельского хозяйства. Но, как это часто бывает в подобных случаях, преобразования эти будут иметь и свою негативную сторону. Борьбу с коррупцией Алиев не сумеет .выиграть, несмотря на устрашающие масштабы репрессий. Будут приниматься даже антиконституционные, ненормальные для любого правового государства нормы, так детям юристов Алиев запретит поступать на юридический факультет, отлично зная, что в республике уже действует несколько родственных кланов, прочно пустивших корни в правоохранительной системе. Партийным работникам будет негласно запрещено приобретать дорогие автомобили и дачи, под контроль будут взяты руководители торговых организаций. Но даже эти «драконовские меры» не сумеют' выправить ситуацию. Прочно пустившая корни система «хормета» — «уважения», как называлась обычно взятка, — останется неискоренимой.
Шеварднадзе в Грузии ведет отчаянную борьбу с тем же переменным успехом.
Для обоих будут ударами по самолюбию любые происшествия в республиках, которые становятся достоянием мировой общественности. Но вместе с тем оба политика, как это ни покажется странным, постепенно начнут проявлять и свой национальный характер, отвечающий менталитету собственной нации.
Только три союзных республики — Грузия, Азербайджан и Армения — в семьдесят восьмом году запишут у своих новых конституциях положение о государственном языке, провозгласив его приоритет. Сделать это в то время было практически невозможно. Этого не разрешали даже Украине и прибалтийским республикам. Шеварднадзе и Алиев пробивают такое решение, понимая что нельзя бросать вызов национальной интеллигенции.
Именно Эдуард Шеварднадзе окажется человеком, по достоинству оценившим новую эпоху в грузинском кинематографе и литературе. Именно он не допустит расправы над Нодаром Думбадзе и даст «зеленый свет» фильму Тенгиза Абуладзе «Покаяние». Шеварднадзе, при первом правлении которого присутствует тень Москвы в лице второго секретаря Колбина, тем не менее всегда помнит о национальных приоритетах, оказывая всемерную поддержку деятелям культуры и искусства.
Сходную позицию занимает в Азербайджане и Гейдар Алиев. За все годы его правления ни один писатель не подвергнется репрессиям, ни одно произведение — не запрещено, никто из деятелей культуры не будет обойден вниманием. Умный политик понимает, как важно заручиться поддержкой именно этой части населения.
И делает это с максимально возможными результатами, всемерно поощряя и поддерживая творческие .союзы.
К моменту прихода к власти Михаила Горбачева оба политика уже достаточно широко известны в мире. Один — Гейдар Алиев — занимает более высокое место.
Другой — Эдуард Шеварднадзе — становится членом Политбюро и как бы заполняет ту вакансию от Кавказа, которая раньше принадлежала Алиеву. Оба политика еще не подозревают, что впереди их ждет самое страшное испытание в жизни — горечь падения и предательства, горечь разочарования и одиночества.
В этот день в оцеплении стояли курсанты военных училищ, офицеры воинских частей бакинского гарнизона. А за ними, во второй линии, — сотрудники Министерства национальной безопасности, элитарных подразделений МВД и Министерства обороны. Но, несмотря на продуманность всех деталей, настроение у всех посвященных было тревожным.
Поездка от аэропорта заняла около двадцати минут и никаких осложнений не вызвала. В одной из последних машин ехали Савельев и его группа с представителем Министерства национальной безопасности.
Как и предполагалось, колонна состояла из нескольких десятков автомобилей, и в машине президента сидели лишь сотрудники службы охраны. Оба президента ехали в бронированном «Мерседесе».
В дороге, словно сговорившись, они беседовали о проблемах, связанных с подписанием договора, о возможных инвестициях западных компаний. Они не хотели показывать друг другу, что их не волнуют какие-либо причины, способные сорвать подписание документа. Для обоих покушения на них стали обычной нормой и казались естественной опасностью, на фоне которой им приходилось работать.
Переговоры начались строго по графику. С обеих сторон в них участвовало ограниченное количество людей. Почти не было журналистов, не работали операторы телевидения. Каждая сторона представила лишь несколько человек, в чьей личной благонадежности президенты не сомневались. Со стороны хозяев, кроме президента, присутствовали министр иностранных дел, президент нефтяной компании и посол Азербайджана в Грузии. Со стороны гостей тоже было четверо. Сам президент, его министр иностранных дел, посол Чантурия, являвшийся к тому же и президентом нефтяной компании Грузии, и один из помощников президента.
Оба президента понимали, как важно расставить окончательно акценты перед тем, как сегодня в три часа дня этот договор будет подписан. Тому и другому нужна была демонстрация дружбы с соседним государством. У обеих республик были свои серьезные неудачи на фронтах и, как следствие, болезненные потери очень больших территорий и наличие беженцев, служивших прекрасным горючим материалом для оппозиции. Решение экономических вопросов, помноженное к тому же на явный интерес западных государств к грузино-турецкому пути нефти из Баку в Средиземное море, могло гарантировать относительную стабильность обоих режимов.
Но Алиев первым из политиков почувствовал неладное. Казалось, американцы и англичане несколько охладели к подобному проекту. Накануне подписания важнейшего договора американский посол Козларич был внезапно вызван в Вашингтон, а английский посол Томас Янг с извинениями сообщил, что президент английской нефтяной компании «Бритиш петролеум» не сможет принять участия в подписании договора. И это после такой подготовки! Алиев слишком опытный человек, чтобы поверить в такое совпадение. Победа Эрбакана напугала слишком многих в Европе, сделав достаточно проблематичным альтернативный российскому путь перекачки нефти в Европу. Первыми начали охладевать к своему союзнику но НАТО американцы. В ответ на неприкрытый вызов Эрбакана, осмелившегося демонстративно посетить Иран, американцы начали консультации со своими западными партнерами по проблемам Кипра. Намек слишком однозначен, чтобы его не понять. Но Эрбакан не может остановиться. Он идет дальше. Ведь он обещал своим избирателям новый исламский пакт и новую коалицию вместо союза с прогнившим и развратным режимом Америки.
И сегодняшнее подписание вместо триумфа внешней политики может обернуться «пирровой победой», при которой потери будут несоизмеримы с приобретениями. Но откладывать подписание договора, значит, заранее обречь себя на изоляцию, согласившись только на северный российский путь. Если учесть, что ветка нефтепровода проходит по России через Чечню, то это означает реальную угрозу блокады, когда нефть просто невозможно будет доставлять в западные страны. А это будет означать крах. Крах всего, что с таким трудом достигалось и создавалось. И потому сегодня президентам нужна уверенность, демонстрация веры на весь мир, нужен договор, как основание к дальнейшим успехам.
Они договариваются по разным вопросам. Сегодня не тот день, когда нужно проявлять амбиции и настаивать на собственных интересах. И после окончания переговоров операторы снимают довольные лица обоих президентов, понимающих, как важно демонстрировать миру свое прекрасное настроение. Они договорятся, что обедать будут прямо здесь, в здании президентского дворца.
В это время Дронго и Леонидов возвращаются в город. Оцепление по-прежнему не снято, но движение по трассе уже началось.
— Они нападут в «Гюлистане», — уверенно говорит Дронго, — это единственное место, где можно развернуться. Будет много людей, и они нанесут удар именно там.
— Неизвестно, — пожимает плечами Леонидов. Они могут проникнуть и в президентский дворец.
— Я знаю систему охраны. Группа незнакомых людей не сможет войти в здание президентского аппарата. И тем более пронести оружие либо взрывчатку. Не они нападут именно в «Гюлистане». Едем в наше посольство. Сегодня в городе такой бардак, потому что все сотрудники безопасности заняты охраной приехавших гостей. И никто даже не вспоминает про посольства.
— Да, — подумав, согласился Леонидов, — наверное, вы и правы. Вы всегда оказываетесь правы, Дронго. Вас это не утомляет?
— Иногда, — серьезно ответил Дронго, — когда я особенно устаю.
Савельев, сидевший в кабинете посла, звонил в Москву. Он доложил Жернакову, что приезд грузинского лидера обошелся без неприятностей. Но опасался сегодняшнего приема, на котором должно быть не меньше пятисот гостей.
