class="p1">— В учительской будет прикольно, — ответил Тимур и толкнул дверь.
Как только ее враги вошли в учительскую, Сана вбежала в смежную комнату, в которой находился кабинет директора и плюхнулась на скрипучий кожаный диван.
— Ой! Кто это? — завизжала Сана голосом Дарьи Макаровны и тут же забасила, как милиционер Петрович: — Я щас разберусь, кто тут колобродит.
Дальнейший разговор Сана изображала в трех лицах, дополняя общую картину скрипом дивана и шорохом впопыхах надеваемой одежды. Из-за двери казалось будто она застала Дарью Макаровну и Петровича за неприличным занятием на директорском диване.
— Шаманова, ты что здесь делаешь? — голосила учительница.
— Вали отсель, соплячка! — ревел милиционер.
— Я не могу, там хулиганы, — честно отвечала Сана.
— Петрович, мое платье на стуле.
— Тут еще твои…
— Давай уже! И сам прикройся!
— Ух, блин! Где мои штаны?
— Я отвернулась, — сообщила Сана. — Но выйти не могу, за мной пьяные гонятся. Схватили, порвали платье, пытались повалить.
— Кто такие?
— Темно было, не разглядела. — Сана прислушивалась, ожидая, что парни убегут, но те пребывали в ступоре. — Помогите, товарищ милиционер. Хулиганов надо задержать! Пойдемте, они там.
— Погоди ты, дай застегнуться. Ну вот, готов. Щас определим их в кутузку.
После грозных слов из-за двери послышался удаляющийся топот. Несостоявшиеся насильники убегали, расталкивая друг друга. Убедившись, что Тимур и его банда далеко, Сана направилась домой.
На полпути она встретила брата-двойняшку и накинулась на него с кулаками:
— Ты же все слышал, Санат! Почему не бросился защищать?
Ее брат с малых лет предпочитал одиночество и ушел с выпускного после торжественной части. Его слух и голос превосходили возможности Саны, он мог такое, что ей было не под силу, поэтому она и возмущалась.
Санат пожал плечами:
— Подумал, может, ты этого хочешь. Все взрослые этим занимаются, а молодежь вечно об этом треплется.
— Баран! — Сана снова стукнула брата кулачками в грудь.
Тот перехватил ее руки, вытянул шею и прикрыл веки, как делали оба, чтобы уловить малейшие звуки. Через несколько минут брат посмотрел в глаза сестре и сказал:
— Тимур понял, что ты его обманула и идет сюда вместе с дружками.
Сана тоже все слышала. Ее одноклассники еще больше напились, выяснили, что Дарью Макаровну девчонки проводили с цветами до дома, а за Петровичем два часа назад приезжала служебная машина. Парни еще выпили, разозлились и искали ее.
— Поможешь? — спросила Сана.
— Я же брат, — ответил худой долговязый Санат.
Тимур и его банда не заставили себя ждать. Присутствие хилого Саната их не остановило, тем более, что слабак отошел в сторону, не желая вмешиваться. Подростки издеваются над теми, кем сами боятся стать, а тут на выбор двое — хиляк и уродина. Девчонка сегодня предпочтительнее. Сана осталась один на один с хулиганами. Первым на нее готов был наброситься Тимур.
И тут раздался неприятный высокий вой, в котором было что-то звериное. Парни поморщились, словно над ухом крутился опасный шмель, но от своих планов не отказались. Тимур обхватил Сану и повалил на землю, его дружки раздвинули ей ноги. Вой стал выше и противнее, звук вонзался в голову подобно тонкому сверлу. Первым свалился Акай, за ним Коля, но рука Тимура уже залезла ей под платье.
Неужели на него не действует? Это кошмар!
Неожиданно вой стал низким и почти неслышным, воздух будто загустел и тяжелыми волнами давил на мозг. Лицо Тимура скорчилось от боли, он схватился за голову и обмяк. Вой прекратился. Сана отпихнула насильника и встала, растирая слезы.
Вернулся Санат.
— Не мог сразу? — упрекнула сестра. — Он меня облапал, это противно.
Оба знали, что Санат способен специфическим воем ввести в транс и усыпить кого угодно, тем более пьяных.
— Экспериментировал, — ответил Санат и спросил, глядя на беспомощного насильника: — Что будешь с ним делать?
— Мстить. Прижгу ему морду горящей головешкой.
— Костер у реки, там есть подходящее полено, — равнодушно посоветовал брат. — Правда, нести далеко, ты обожжешь руку.
Сана растопырила пальцы, изучила остатки маникюра, который она впервые сделала к выпускному, и пнула Тимура в пах. Тот даже не скорчился, настолько был не в себе.
— Да пошел он! Для мужиков шрам не наказание, им не обязательно быть красавчиками. А мне ожогов хватит.
Она снова пнула врага, и на этом ее злость угасла.
Сана шла домой, понимая, обидчики очухаются, вспомнят об унижении, захотят отомстить, и житья ей не будет. Вечно рассчитывать на помощь брата — не выход. Вот поступить бы в мединститут в Барнауле на врача по кожным заболеваниям и ожогам, глядишь, и себе бы помогла и навсегда бы покинула село.
В медицинский институт Сана Шаманова не поступила, завалила химию, но уезжать из Барнаула категорически не хотела. Цеплялась за любую возможность остаться в городе и ей удалось устроиться уборщицей в театре музыкальной комедии. Сюда мало кто рвался. Это не кабинеты служащих, где с утра прибрался — и свободен, и не магазин, где можно поживиться дефицитом. Основная работа в театре вечером, когда сотни зрителей тащат грязь с улицы, а нормальные тетки спешат в семью. Зато решился квартирный вопрос, Сане разрешили жить в подсобке в подвале театра. Комнатушка была маленькой, холодной и без окон, единственное, что согревало девушку — красочный плакат на стене с видом морского вокзала в Сочи.
В театре ее называли Соней, а злые языки — Шваброй. Шепотом, как принято у интеллигентных людей, но она-то слышала. Пусть злословят, со шваброй она действительно не расставалась, а все потому, что инструмент удобный. Работаешь лицом вниз, распущенные волосы прикрывают шрам на лице, халатик она себе укоротила в соответствии с повальной модой на мини, и, если взглянуть со стороны, то первым делом видны молодые ножки и то округлое место пониже спины, из которого они растут — привлекательная картинка.
Поначалу и так бывало: подкатит игривый артистик, шлепнет лапой по заду, она вскинет голову, вспыхнет взглядом, покажет себя во всей красе — тот и отринет, как от прокаженной. Мужчины быстро ее перестали замечать, а женщины, наоборот, проявляли навязчивую жалость. Дамы особенно милы с теми, в ком не видят соперниц.
Труд уборщицы напрямую зависит от погоды: если на улице дождь или мокрый снег, готовься гнуть спину сверх нормы. А весной даже солнышко не радует: снег тает, лужи не обойти, и грязная жижа на подошвах плоской змеей вползает в помещение, ни одна тряпка при входе не спасает.
Дожди с мокрым снегом в начале апреля семьдесят пятого года прибавили Сане хлопот. Ладно бы только зрители по вечерам
