Что касается кухни, то, вероятно, и она радикально изменится.
– Ты хотел бы остаться? – спросила Элен.
Она многозначительно посмотрела на него, а он прикинулся дурачком.
– Не вижу никакой возможности для этого...
– Милый, генерал делает все, что скажу ему я. Ведь достаточно немного задержать «Санрайз». Он весьма суеверен... Я скажу, что ходила к магу, и он сказал, что по предсказаниям в данный момент ситуация неблагоприятная.
– Ты сделаешь это?
Она села рядом с ним.
– Да, конечно, но только в том случае, если и ты сделаешь кое-что для меня.
* * *
Малко мысленно поблагодарил небеса. Было так необходимо, чтобы операция «Санрайз» была отодвинута хоть на некоторое время, потому что комиссар Ле Вьен и Колин еще не получили никаких результатов: или полковник Тук был еще более подозрителен и осторожен, чем они считали, или метиска просто посмеялась над ним, Малко... Ничто до сих пор не подтверждало, что у Тука был контакт с Северным Вьетнамом.
Кроме того, полковник Тук был один из наиболее интенсивно работающих офицеров южновьетнамской армии. В отделе он всегда появлялся в восемь часов, да еще уносил с собой работу домой, много звонил по телефону. Работал сам и заставлял работать других.
В предыдущее воскресенье он не ринулся на заре к мысу Сен-Жак в поисках свежего воздуха, как это сделали все сайгонцы, а имел деловое свидание с шефом полиции.
Система радиопередач действовала отлично. Колин чередовался на посту подслушивания еще с одной персоной, которая осталась неизвестной Малко. Ради предосторожности Чан все реже появлялся в тех местах, где бывал Малко.
Единственной прорехой в безукоризненной жизни полковника Тука была Ши-ту, тихая, покорная девочка. Он держал ее при себе в тайне от всех, кроме, конечно, Колина, который знал теперь всех собеседников начальника полиции. Но, к сожалению, все полученные сведения о Туке пока ничего им не давали.
* * *
Полковник Тук пришел в себя от эротического исступления с сухим ртом и сжатым желудком. Ши-ту спала на ковре с открытым ртом, лежа на спине, скрестив руки на груди и с торчащим из нее фаллосом. Зрелище было потрясающим...
Полицейский долго смотрел на нее. Он был околдован этой девочкой, и это случилось как-то незаметно. После первой вспышки эротизма, спровоцированной присутствием необыкновенных предметов старого антиквара и этой девочки с телом цвета абрикоса, почти немой и объятой желанием, Тук успокоился и стал размышлять. После всего, что произошло, она станет для него такой же, как и другие, станет просто шлюхой. Он хорошо заплатит ей...
Но в следующие дни он познал вершины блаженства: днем он работал, а ночью с неистовой страстью предавался эротическим играм.
Ши-ту во всем шла ему навстречу. Он играл ее телом, как только хотел. Он ошеломленно смотрел на предметы, погружающиеся в ее лоно. С ничего не выражающим лицом и закрытыми глазами, Ши-ту принимала все, зачастую предвосхищая жесты Тука, словно читала его мысли.
При виде такого сверхчеловеческого отрешения Тук чувствовал, что сходит с ума. Как будто сладострастие, которое исходило от его партнерши, проникало в него самого. Это было то самое блаженство, которое он сам не мог больше ни чувствовать, ни доставлять.
На следующий день после первой ночи он пораньше пришел из отделения и обнаружил Ши-ту лежащей на кровати и доставляющей себе удовольствие молча и сосредоточенно. Она даже не открыла глаза, когда он вошел, и лишь слегка вздрогнула, когда он кинулся на нее с другим фаллосом.
Потом экстаз его достиг высшей степени: скульптурный фаллос, который приводил в исступление самых закаленных женщин, Ши-ту приняла, не дрогнув. Потом сразу же стала вопить так громко и пронзительно, что Тук инстинктивно зажал ей рот рукой.
Она укусила его.
Потом, как сумасшедшая, она завертелась на месте, пока Тук не выпустил ее.
В темноте полковник покачал головой. Это был «дьявол», каким родители пугали его в детстве. Нужно было немедленно избавиться от нее.
Но у него не было на это сил...
* * *
Колин положил свои наушники и нажал на кнопку, прекращавшую запись на магнитофоне. Потом вытер пот, покрывший его лоб. Даже при всех открытых окнах «симка» без кондиционера была раскаленной печкой. Но это было все, чем он мог располагать. Еще было удачей, что он смог последовать за Туком до этого уединенного места в пригороде Сайгона, Тхи-гне.
Он остановился возле глухой стены на грунтовой дороге. Тук не мог находиться далеко, так как передача была ясной.
Наконец-то систематическое шпионство за начальником полиции стало приносить плоды. Колин больше не чувствовал ни усталости, ни жары. В течение десяти дней он работал по тринадцать часов в сутки, иногда находясь по нескольку часов под палящим солнцем, чтобы не удаляться далеко от Тука. В Сайгоне передачи были затруднены.
Колин просто дрожал от радости. Он торопился побыстрее вернуться к себе и заново прослушать ленту. В этот момент Тук уже сидел в машине в окружении своих телохранителей и направлялся обратно в Сайгон, так что было маловероятным узнать сейчас еще что-либо интересное. Колин развернул свою машину и отправился в путь.
Человеком, с которым полковник Тук встретился в маленьком домике в Тхи-гне, был Го-вап. Он был одним из трех руководителей Вьетконга, наиболее интенсивно разыскиваемых властями Южного Вьетнама. Начальник военной организации тыла и снабжения на том берегу... За его голову была назначена награда в миллион пиастров. Тук все это прекрасно знал: в течение пяти лет они вместе сражались против французов.
Во время встречи они прежде всего вспомнили прошлое, говорили еще о каких-то фактах, о которых Колину не было ничего известно. У обоих была привычка пользоваться кодом, так что даже теперь, когда они были вдвоем, они все-таки переговаривались, частично используя код.
Чан, более опытный во вьетнамских хитростях, нежели Колин, разобрался бы в беседе лучше.
Но американец отлично понял основное: было назначено свидание через три дня, в этом же месте, еще с одной персоной, которую Тук называл странным именем «Но».
Колин, напевая, ехал вдоль казармы. Наконец-то он отомстит за себя! Крестьянка плюнула бетелем на капот его машины, но он даже не обругал ее. Около моста Биен-хоа он вынужден был простоять минут двадцать, пропуская на другую сторону реки колонну военных грузовиков. Пока длилось ожидание, американец купил артистически обрезанный кусок сахарного тростника и стал сосать его.
Это было потрясающе: начальник всей полиции Южного Вьетнама тайно встретился с начальником крупной организации Вьетконга и не задержал его. Мысль захватить на это свидание своих телохранителей была гениальной. Но это был конец Тука и, одновременно с этим, это была потеря авторитета Ричарда Цански.
Военные фургоны, наконец, проехали, и Колин въехал на металлический мост.
Жизнь была прекрасна!
* * *
Полковник Тук чувствовал себя неважно в своем кабинете без окон. Тем не менее, он был счастлив снова очутиться в кондиционированном помещении и в тени, после изнурительной поездки под палящим солнцем.
Тук больше не хотел сегодня работать, и это было удивительным для него. Он не хотел признаться самому себе, что у него было страстное желание вернуться к Ши-ту. Такое чувство умаляло его уважение к самому себе.
В его досье не было ничего срочного, за исключением трех смертных приговоров, подписанных Ле Вьеном. Тук написал: «Согласен». И сделал это простым карандашом, чтобы потом можно было стереть подпись. Не следует приобретать себе лишних врагов.
Он оставался в кабинете еще несколько минут, потом встал и вышел из комнаты.
Телохранители немного удивлены. Один из них устремился за машиной, стоявшей в тени, а другой в это время проверял оружие.
Полковник Тук расположился на сиденье с радостью школьника, удравшего с занятий.
До самого дома он пытался сосредоточить свое внимание на профессиональных вопросах. Ведь следствие о вице-президенте не продвигалось. А он, тем не менее, обязательно должен был узнать, кто и почему убил его телохранителя.
Именно потому, что его предшественники не смогли вовремя ответить на подобные вопросы, они были убиты.
* * *
Когда он открыл дверь, Ши-ту сидела на циновке и пришивала пуговицу к его форменной куртке. Она подняла глаза на Тука, и в них мгновенно появилось выражение крайнего ужаса. Она выпустила куртку из рук.
Полковник Тук наклонился к девочке, чтобы поласкать ее грудь, но поскользнулся и ногой раздавил одну из пуговиц на куртке. Ши-ту вскрикнула и прижала к себе куртку, словно желая спрятать ее подальше.
– Это ничего, – приветливо проговорил Тук, – ты пришьешь мне другую пуговицу.
Пусть Ши-ту пришивает пуговицы в его отсутствие, а сейчас она должна была заняться другим... Он взял куртку из рук девочки, чтобы положить ее в сторону.
