– Будете у него вечером?
– Если успею добраться вовремя.
– Тогда и увидимся.
– Договорились. – Он положил трубку. Когда я открыл дверь телефонной будки, громкоговоритель оповестил встречающих о том, что приземляется самолет из Сан-Франциско. Выйдя наружу, я стал смотреть, как он садится и катит по дорожке. Вторым из бокового люка, немного узковатого для его громоздкой фигуры, вылез Джин Халфорд. Он сменил форму военного корреспондента на новый яркий костюм, более подходящий для Калифорнии. Но лицо у него осталось прежним, и, взглянув на него, я не испытал приятных ощущений. Я отошел от ворот, понадеявшись, что Халфорд пройдет мимо, не заговорив со мной. Однако он успел меня заметить. Я подумал, что в новой одежде вид у него хоть и дурацкий, но еще более значительный, и, не удержавшись, решил поставить его на место:
– Раньше вы были гражданским наполовину. Вижу, решили пойти до конца.
Вспыхнув, он ответил:
– Это не мой выбор. Синдикат захотел, чтобы я написал основные подготовительные материалы для крупнейшей международной конференции. Чем я и занимаюсь. Впрочем, вас это меньше всего касается, – добавил он важно.
– И слава богу.
Халфорд шагнул ко мне, чтобы не задерживать стоявших за ним пассажиров. В развороте его широких плеч таилась угроза.
– Слушайте, как вас там, – прошипел он, – я сыт по горло вашими беспричинными оскорблениями. И не забыл, как в Гонолулу вы увели у меня девушку.
– Я тоже, и это одно из моих самых приятных воспоминаний.
– Неужели? А что, если я вам скажу, что девушка вас просто пожалела?
– По-моему, воображение у вас работает лучше, чем мозги.
– Воображение тут ни при чем. Я провел вечерок с мисс Томпсон в Сан-Франциско примерно неделю назад. И он удался на славу.
Если я и сумел скрыть удивление и досаду, то лишь благодаря большому опыту игры в покер.
– Я рассчитываю увидеться с ней через час, – сказал я. – Расспрошу ее о том вечере, и, думаю, мы с ней дружно посмеемся.
– То есть как? Где она сейчас?
– Вам там делать нечего. Привет.
Обойдя Халфорда сзади, я поднялся по трапу в самолет. Самолет затарахтел, разбежался и полетел. Когда мы набирали высоту, из-за раздвинувшегося горизонта показались горы и бескрайние голубые просторы океана. Но ревность превратила мой мозг в маленький тугой узел, который невозможно было ослабить. Андерсон вместе с его мерзкими делишками перестал занимать меня. Во время короткого перелета до Сан-Диего и долгой дороги на такси от аэропорта Линдберга к отелю «Грант» я мог думать только о Мери и Халфорде.
Мери я нашел в ее комнате. Открыв дверь, она сказала:
– Милый, я так рада тебя видеть! – и поцеловала в губы.
Через минуту узел стал чуть менее тугим, и я тоже поцеловал ее. Потом немного отстранил от себя, чтоб заглянуть ей в глаза. Они были прозрачные и бездонные, как омут, откуда невозможно выбраться. Мери рассмеялась беззаботно, словно девчонка:
– Ты ужасно важный, Сэм. Все еще раздумываешь?
– Слушай, – сказал я. – Я отношусь к тебе серьезно. Неужели ты никак не можешь взять этого в толк? Чертовски серьезно!
Взгляд ее потеплел. Но она с усмешкой спросила:
– Неужели?
– Я же только что сказал. Раньше не говорил.
– Я не знала, произнесешь ли ты эти слова когда-нибудь.
– Но ты должна понимать: если я отношусь к тебе серьезно, то ожидаю того же и от тебя. Я встретил Джина Халфорда в аэропорту в Бэрбанке.
– И что же? Вероятно, он сказал тебе, что я виделась с ним в Сан-Франциско.
– Верно. И мне неприятно об этом думать. В Перл ты говорила, что едва с ним знакома. И сейчас не упомянула о том, что виделась с ним во Фриско. Он мне не нравится.
– Мне тоже, – произнесла она задумчиво.
– Но ты встречаешься с ним. И для тебя это настолько важно, что мне ты ничего не рассказываешь.
– Не будь дурачком, Сэм. Я виделась с ним всего один раз. Мы просто случайно встретились в тот вечер, когда пристал наш транспорт. Я тебе ничего не сказала, опасаясь, что ты это неправильно истолкуешь, как, собственно, и вышло.
– Разумеется, неправильно. Я вообще неправильно понимаю все, что связано с тобой.
Мери дотронулась пальцем до моей щеки. Схватив ее руку, я поцеловал ладонь.
– Прошу тебя, будь благоразумен, Сэм, – проговорила она. – Когда я вернулась из Гонолулу, то вообще понятия не имела, увидимся ли мы с тобой еще. У Джина Халфорда полно связей на радио. Он и сам делает много радиопередач. Кто знает, может, после войны я снова пойду работать на радио? Было бы страшно глупо не воспользоваться таким шансом.
– Думаешь, тебе удастся использовать Халфорда? За все, что ты от него получишь, придется заплатить.
– Понимаю. Я уже в этом убедилась.
– Что ты имеешь в виду?
– Что от Халфорда ничего не получишь задаром. Это относится почти ко всем мужчинам.
– Шутка?
– Какие шутки? – Ее беспечная улыбка показалась мне обманчивой. – От тебя же я ничего не жду.
Я понял, что крыть нечем. Поэтому сказал гадость:
– Да, ребятам, пишущим о войне, платят куда больше, чем тем, кто в ней участвует.
Мери не нашла что возразить. Она подвинулась ко мне.
– Давай не будем ссориться, Сэм. Этот человек мне отвратителен. А с тобой мы отлично поладили с самого начала. Во всяком случае, мне так казалось.
– Это верно. У меня так не было ни с одной девушкой, – согласился я, обнимая ее.
– Просто все эти кошмары многое изменили. И ты изменился, милый. – Она прижалась ко мне лицом, и голос ее зазвучал глуше. – Мы не должны из-за этого расстаться.
– Вот уж чего бы я хотел меньше всего. Но я не знал, что ты собираешься вернуться после войны на радио. Мне казалось, у тебя совсем другие планы. Как и у меня.
– Планы, связанные с тобой?
– А ты думала, я шучу?
– Не знаю. Сэм, а то, что ты только что сказал, серьезно?
– А что я только что сказал? Когда ты так близко, у меня начинает кружиться голова.
– Что после войны у нас могут быть общие планы.
– Не знаю, могу ли я тебя об этом просить. Трудно сейчас загадывать надолго. Через несколько дней мой отпуск закончится. Как знать, доживу я до следующего?
– Перестань. Ты не можешь умереть.
– Любой может умереть. Многие уже умерли. Ты рискуешь, если решишь ждать.
– А что, если рискнуть? Мне кажется, ты живучий. И очень славный, хотя и не всегда.
– Славный – вшивое слово, если оно относится к мужчине. И потом, ты должна ясно понимать следующее: если мы друг друга ждем – никаких делишек на стороне. Моя последняя девушка попробовала и не удержалась.
– Это тебя больно задело?
– Война задела меня куда больней.
– Но ведь ты со мной не потому, что разочаровался в прошлый раз?
– Может, и потому. Эмоции – дело странное. Особенно мои. Не будь они такими странными, думаю, я захотел бы завтра же на тебе жениться.
– Завтра я не смогу. – Мери смущенно покосилась на меня.
– Почему?
– Завтра у меня первый рабочий день. Я же не могу взять отгул в первый день, чтобы выйти замуж, правда?
– Но это не из-за кого-то другого? Халфорда или еще кого-нибудь?
– Неужели ты не видишь, что я без ума от тебя, Сэм? – Тело ее договорило все остальное, и не прислушаться к нему было невозможно. Через какое-то время я рассказал Мери о ночи, проведенной в Санта-Барбаре, и о письме Хэтчера.
– Сэм, говорю тебе, ты играешь с огнем! Обещай, что не станешь больше рисковать. Прошлой ночью я не сомкнула глаз.
– Ты сводишь меня с ума. Но желание свидеться еще разок с Андерсоном сводит меня с ума еще больше. Так или иначе, мне никогда не нравилось сидеть и ждать, пока кто-то нападет на меня первым.
Мери снова посмотрела на меня, и уголки ее губ огорченно поползли вниз. Я поцеловал ее в губы. Потом, присев на край кровати, позвонил Эрику Свану на его эсминец. Мери устроилась за моей спиной и обхватила меня руками.
Набрав номер и дожидаясь, пока ответит телефонист военно-морской ремонтной базы, я прошептал:
– Девушка меня любит.
– Да, люблю. Больше, чем ты меня.
– Это невозможно. Ты достойна самой большой любви.
Телефонист ответил, и я попросил меня соединить. Зубы Мери коснулись моей шеи.
– Не спорь, а то укушу. Сам знаешь, что я люблю тебя больше, чем ты меня.
Дежурный по палубе на эсминце снял трубку, и я попросил лейтенанта Свана.
– Не знаю, на борту ли он. Подождите минуту, пожалуйста.
Я повернулся, чтобы поцеловать Мери, и ее губы открылись навстречу моим. Мир сконцентрировался и превратился в небольшой пылающий круг.
Упавшая на постель трубка проговорила надтреснутым далеким голосом:
– Лейтенант Сван слушает.
Выныривая из теплых глубин забытья, я ответил:
– Это Сэм. Как насчет того, чтобы пригласить меня поужинать?
– Конечно. А как ты? Я думал, ты в Детройте.
– Только сегодня приехал. Можно я приду с Мери?
– Прости, Сэм, но гражданским запрещен вход на ремонтную базу. Но ты все-таки придешь?
