— Сейчас в дупле.
— Где, где?
— Сосну видишь левее?
— В ней?
— Да.
И действительно. Один из гостей идет к сосне, сует руку внутрь обширного дупла, достает что-то завернутое в брезент. Потом все трое бессистемно перемещаются по земле, на владение которой претендуют столько разнообразных граждан. Один, он повыше, идет по направлению к бункеру. Смотрит под ноги, еще идет, возвращается. Зворыкин делал дело на совесть, но натоптали все-таки много. Обошлось.
Наконец двое уходят в дом, а один остается снаружи. Вдруг вернется Иван Иваныч. Нужно встретить на завалинке. Руку пожать.
Примерно часа через полтора появилась вторая группа. Опять трое и снова в камуфляже. Недолго советовались о чем-то. Из бункера не слыхать. Да и говорят тихо. Наконец началось главное. Два поста выставили по обоим опасным направлениям. Причем ушли люди, как видно, метров на пятьсот по тропам. По крайней мере, по той, что видна. «Комбинезон» отправился далече. А остальные…
Один из рюкзаков оказался довольно массивным. И вынули из него вещи, заслуживающие огромного интереса. Нечто резиновое, темное. Через двадцать минут это оказалось легким водолазным костюмом. Баллоны кислородные, небольшие. Не по морю же рыскать. Всего лишь озеро. Или пруд. Зворыкин дает Ивану посмотреть на чудо чудное. Тот только хмыкнуть смог. Люся ведет себя спокойно. Не болтает, не лезет к щели. Молчит. Повезло Пирогову. Основательная дамочка.
Потом резиновый человек уходит за дом и более не появляется. Значит, все-таки пруд. Яма непредсказуемой глубины. Пирогов как-то пытался промерить дно, но шнур с гирькой опускался неравномерно, словно задевала гирька за что-то — то задерживалась, то падала дальше. И так по всей площади пруда, а он невелик.
Но метров на шесть обозначилось. И вот теперь гости незваные, от господина Лемке посланные, ищут в прудике этом нечто важное.
Первая попытка оказалась неудачной. Резиновый человек сидит на земле, маска сорвана, дышит, что-то увлеченно рассказывает. Потом уходит опять на сказочные глубины. Потом опять отдыхает, и наконец после третьего подъема происходит что-то значительное. Общее оживление. Появляется шнур. Покорителя глубин обматывают этим шнуром за пояс, баллоны заодно меняют. Маленькие они. Минут на тридцать. Другой шнур он берет в руки, уходит опять за дом.
— Сейчас что-то поднимать будут, Иван.
— А потом что?
— А потом по обстоятельствам.
— Вы их возьмете в Большаково?
— Они туда уже не пойдут. Тайной дорогой двинут. И никто их брать не собирается. Нужно, чтобы и вещь эта у нас оказалась, и не брал бы их никто. Чтобы позагадочней. Вот ты бы что сделал?
— Что я, разведчик, что ли?
— Ты, Иван, попал, как кур во щи. Ты мне сейчас помогать будешь.
— В чем?
— Нужно, чтобы господин Лемке голову свихнул вместе со своими хозяевами, размышляя, куда девалась вещь.
— И что это за вещь?
— Ну, веди суженую в хату. Не вечно же ей сидеть в бункере.
И Иван, как какой-то дешевый зомби, повиновался.
Теперь Ивану Ивановичу Пирогову со своей пассией следовало ждать гостей, и, судя по нервозности, которая наблюдалась среди тех, кто хотел посетить заброшенный хутор, визит этот должен был состояться уже скоро. Мы не знали, что ищет Отто Генрихович в своих болотах, но то, что это каким-то образом связано с операцией «Регтайм», не сомневались. Не известно также, сохранилось ли это нечто. На хуторе бой был во время войны небольшой. Но вот после СМЕРШ загнал сюда каких-то литовцев, которые уходили аж из-под Каунаса. Тогда пострелять пришлось изрядно. С противной стороны живых не осталось, да и наших положили троих, не считая раненых. Была версия, что шли они сюда не случайно, так как с ними был немец, инструктор с той стороны. Они могли свободно пройти на Калиновку и потом выйти на оперативный простор.
Все было бы прекрасно, если бы это был действительно наш Зворыкин, но Бухтояров-то его успел перехватить.
— Вот здесь мы и будем его ждать, нашего стратегического партнера, товарища Зворыкина.
До тропы отсюда было метров тридцать. Чахлые осинки, мох. И более того, под ногами зеленая оболочка проседает.
— Может, другие есть места? — спросил Бухтояров.
— Тут он нас ждать не будет. То есть не конкретных нас, а потенциального нежелательного свидетеля его путешествия к Ивану Пирогову. Зворыкин — человек молодой, но опытный и может завалить нас обоих.
— Служили, что ли, вместе?
— Мне его так характеризовали. Информацию получил. А своевременная информация сейчас для всех участвующих в деле сторон — главное.
— Окапываться, что ли, будем?
— Примерно так.
Взгорок отыскал Бухтояров совсем рядом с тропой, метрах в пяти. Он аккуратно срезал дерн двумя большими ковриками и положил их поодаль. Саперной лопаткой он работал ловко, держа левую руку не как большинство людей, кулаком книзу. Обмерил демонстративно Зверева, прикинул и отрыл нечто вроде компактной могилы. Только-только чтобы тот улегся в ней. Вынутый грунт уложил в мешок, причем пришлось проделать это дважды, и отнес подале, туда, где не видно с дороги.
Зверев улегся в щель, застеленную полиэтиленом, Бухтояров прикрыл его сверху естественным дерном, аккуратно восстановил стыки, остался удовлетворенным своей работой. Щель смотровую, тонкую, неприметную снаружи, прорезали долго. Теперь Зверев мог видеть весь сектор предстоящих боевых действий.
План Бухтояров составил какой-то невероятно сложный, охотоведческий, индейский. Но он уверял, что иначе Зворыкина можно было упустить. Ни один волос не должен был упасть с его головы. Не дай Бог класть своих партнеров. Это, во-первых, не будет прощено, а во-вторых, зачем же это делать? За время сидения в питерских канализационных люках он теплых чувств в отношении Бухтоярова не прибавил. Строгим Бухтояров оказался начальником, а насчет необходимой жестокости во имя главной цели говорить не приходилось. Зверев не сомневался, что ради успеха какого-нибудь предприятия он и его, Юрия Ивановича, оставит наедине с численно превосходящим противником.
Зверев получил коробочку для связи. Крохотный микрофон на проводе закрепил на кармане рубашки. Телефон вставил в ухо. Расстояние здесь минимальное, Бухтояров приготовил себе индивидуальную ячейку метрах в ста, у поворота тропы. Юрий Иванович, получив по связи появление Зворыкина на их участке, должен был ждать старшего лейтенанта.
Зворыкина решено было брать неожиданным броском из ячейки Бухтоярова. Старлей, пройдя по совершенно ровной местности, боковым зрением, как его учили и как он привык, в подобных обстоятельствах тыл свой должен был посчитать чистым. Бухтояров же по точнейшей наводке Зверева должен был бросаться на того из ячейки, чуть слева и сзади. До этого он не мог и шевельнуться. После чего Зверев броском же преодолевал расстояние до места схватки и в случае необходимости помогал Бухтоярову.
Смысл всей этой мудреной комбинации строился на эффекте полной неожиданности. В чистом поле, вернее, на девственной болотине, он ждать нападения не мог.
— Объект на маршруте, — услышали они с Бухтояровым одновременно. Блошка телефона в правом ухе. Теперь успех операции зависел от его друга из подземелья.
Ждать следовало минут пятнадцать. Уныло потикивали наручные часы. Зверев снял их с руки и подвесил за ремешок так, чтобы, скосив глаза, можно было созерцать ход времени.
Тот, кто должен был быть Зворыкиным, появился на двенадцатой минуте. Он шел быстро.
— Пятьдесят метров от меня.
Старлей шел уверенно и легко. Сумка из черного кожзаменителя на правом боку. Ствол где-то за брючным ремнем, за спиной. Куртка болоньевая, синяя. Кепочка шпанская на лбу.
— Пятьдесят метров, тридцать, двадцать, десять…
Вешка контрольная — прутик, воткнутый в землю строго против гнезда Бухтоярова.
— Пять метров, три… Пошел!
Бухтояров, как вратарь классный, упал в ноги Зворыкину. Он одним броском поднялся на руках и одновременно оттолкнулся ногами…
Юрий Иванович бежал эту стометровку, как ему казалось, безумно долго. И была причина для спешки. Зворыкин, падая, сгруппировался, прижал колени к подбородку, перекатился, и теперь Бухтояров лежал на нем сверху, правой рукой отжимая запястье левой зворыкннской руки, в которой приплясывал пистолет.
Зверев наступил на это запястье каблуком, другой ногой осторожно придавил горло старлея, чтобы ничего там ненароком не сломать. Тогда Бухтояров заломил Зворыкину правую руку и перевернул на живот.
Из беседы с сотрудником МИДа
«…Можно констатировать двойной стандарт правительства Германии по отношению к проблеме Калининградской области. С одной стороны, международные обязательства, в частности, договоренности об объединении Германии и ФРГ, начисто отметающие территориальные претензии объединенной Германии. Официально правительство этой страны отрицает претензии на восточную Пруссию. Но имеющаяся на сегодняшний день информация говорит о другом: сепаратистские настроения в Калининградской области правительством Германии всячески поощряются.
