Рот головы был широко раскрыт, и из него торчали доллары. Что следовало понимать как намек.
Воры были привычны к смертям, но к чужим, не своим. И не к таким…
Остаток денег был переведен по указанным счетам в тот же день. А воры поняли, что имеют дело с очень серьезными людьми. С которыми можно иметь дела и в дальнейшем…
Микроавтобус ехал по ночным улицам. Не несся, а именно ехал. Носятся только гангстеры в боевиках. Профессионалы ездят, соблюдая все правила и скоростные ограничения. Им нарываться на гаишные проверки ни к чему.
На сиденье, плотно зажатый с двух сторон дюжими бойцами, сидел пленник. От него густо пахло спиртным. Если машину остановят, то он сойдет за перепившего алкаша, а конвой — за его приятелей. На голове пленника был мешок, который можно в случае необходимости мгновенно сбросить.
Но микроавтобус никто не останавливал. Он выехал за город, свернул на грунтовку, где в кустах стоял тентованный «КамАЗ». Сверху сбросили металлические сходни, по которым микроавтобус въехал прямо в кузов. Вход заложили мешками с картошкой, и «КамАЗ» выехал на дорогу.
Через три часа грузовик въехал в гараж. Мешки разбросали, микроавтобус своим ходом, сдав назад, скатился на бетонный пол, пленника выволокли из салона, поставили на ноги и стащили с его головы мешок.
— Кто это такой? — спросил «Первый».
— Как кто?.. «Уборщик».
Это был «уборщик» четырехэтажного барака, но это был не «прораб». «Прораб» был совсем другим был светлым, а этот — кавказец!
— Приведите его в чувство, — приказал «Первый».
Пленнику закатали рукав и воткнули в вену иглу шприца.
Он вздохнул и открыл глаза.
— Ты кто?
Пленник было дернулся, но увидел вокруг себя несколько крепких ребят, увидел бетонные стены без окон и закрытые металлические ворота.
— Ну, чего молчишь?
— А чего говорить?
— Это ты стрелял?
Вопрос был очевиден, потому что его повязали на месте преступления сразу после выстрела. Отпираться было глупо, что понимали обе стороны. Вопрос был задан лишь для того, чтобы разговорить пленника.
— Ну я.
— Зачем ты стрелял?
— Попросили, — глухо ответил пленник.
— Кто?
— Не знаю. Мне позвонили и предложили работу — я согласился.
— Как на тебя вышли?
— Не знаю…
Похоже, он не врал, похоже, говорил правду.
— А как заказчик узнал, что ты умеешь обращаться с гранатометами?
— У нас в Чечне все умеют!
Это — да, практики и дармовых мишеней у них в последние годы было предостаточно.
— Гранатомет твой?
— Нет. Мне сказали, где — я взял.
— Джип тоже?
— Да.
— Ты знаешь этого человека?
Пленнику показали фотографию «прораба».
— Нет.
Больше спрашивать было не о чем. Чеченца на всякий случай помучили, отбив ему почки и поломав пальцы, но он своих показаний не сменил. Он говорил правду. Ему действительно позвонили по телефону, предложив заработать деньги и джип. Чеченец жил в съемной квартире и работал на колхозном рынке, а в первую войну командовал взводом боевиков. Вывели на него, по всей видимости, земляки, о которых он не знал. Заказчика он тоже не видел. Не такой дурак был заказчик, чтобы попадать на глаза случайному исполнителю, с которым его ничего, кроме денег, не связывает. Он оставил в укромном месте джип с гранатометом и подробные инструкции, а в другом причитающийся стрелку гонорар. Тот прочитал инструкцию, сел в джип и взорвал дом. За что рассчитывал получить десять тысяч долларов. Но не получил, не успел…
Чеченца отвезли в лесопосадки и перерезали ему глотку, чтобы милиционеры решили, что его убили свои…
Четырехэтажный барак сгорел до основания. И в ту же ночь в городе сгорели еще две квартиры. И тоже дотла!..
«Прораб» рубил концы, очень удачно рубил. Рубил чужими руками! Огонь лучше любой швабры вымыл оставленные им следы.
Все?
Или нет?.. Или что-нибудь могло остаться? Что?..
В доме — ничего. Там даже перекрытия сгорели и обрушились внутрь.
Возле дома?..
Возле дома были только груды мусора, горы кирпича и брошенный кран.
Кран? А почему бы нет?.. Как же он сразу не подумал о кране?!
— Купите через подставных лиц и осмотрите стоящий возле дома кран, — приказал «Первый». — Каждый сантиметр осмотрите, особенно кабину и стрелу.
Брошенный кран купили по цене металлолома, демонтировали, вывезли и осмотрели в специально для этого арендованном гараже. Осмотрели, как было приказано, по сантиметру!
И ничего не нашли! Только на самой макушке крана и на стреле были обнаружены свежие царапины. Подозрительно правильной формы.
Куски крана с царапинами вырезали автогеном и представили «Первому».
— Что это? — живо поинтересовался он.
— Похоже на следы от винтовых струбцин.
— От струбцин?
«Первый» внимательно исследовал фрагменты крана.
Значит, все-таки он не ошибся, значит, струбцины были! А раз они были, то они что-то держали! Что?.. Вряд ли праздничные флажки или гирлянды. Ни один дурак не будет рисковать жизнью, чтобы повесить на стрелу крана флажки.
Струбцины держали что-то другое — скорее всего видеокамеры, несколько видеокамер! Стрела крана перемещалась над стройплощадкой, таская раствор и кирпич, но вовсе не для того, чтобы подать их наверх, а совсем с другой целью — чтобы найти более выигрышный ракурс. Стрела зависала над дорогой, над домом «объекта»… В том числе над траншеями…
— Подготовьте список людей, которые участвовали в последней зачистке, — распорядился «Первый».
Командиры подали списки.
В подготовке и проведении операции было задействовано больше двух десятков бойцов. Но «Первого» интересовали не все — только те, что работали на теплотрассе. Их он выписал в отдельный список. Который сверил еще раз.
Он тоже знал правила «хорошего тона», знал, что «нагрязнив», следует за собой прибирать. Как следует прибирать!
Его люди работали в траншее, работали под краном, на стреле которого обнаружены царапины от струбцин. Они могли попасть в поле зрения видеокамер, оставив на пленке свои изображения. Изображения можно перевести на цифру и распечатать. Хоть в миллионах экземпляров. А дальше дело случая, дальше их могут опознать по фото, выследить, схватить и выпотрошить.
Всего лишь могут! Но опыт показывает, что случайности не такая уж случайная вещь… На случай «Первый» ставить не хотел.
Он просмотрел список еще раз и перечеркнул крест-накрест…
Уборка была почти закончена…
Почти, потому что, кроме квартир, машин и отпечатков пальцев, была еще одна составляющая генеральной уборки, о которой не подозревают даже самые чистоплотные домохозяйки, — уборка свидетелей. Что толку стирать «пальчики» и собирать волоски, если есть люди, которые знают тебя в лицо?
В свое время он сильно ошибся, недооценив противника и решившись выйти из тени, чтобы сыграть роль «прораба». Он надеялся выявить слежку, для чего организовал контрслежку. Забыв еще об одной приставке «контр», прибавка которой образует принципиально новое слово — контрконтрслежка. Он ловил их, а поймали — его.
Если бы не Актер, то ошибка могла сойти ему с рук — кого может заинтересовать лицо рядового прораба? Но Актер попал им в руки, и засвеченная физиономия «прораба» приобрела совсем другую цену.
Резидент прикинул количество «сора», который ему предстояло убрать. Получилось немало — рабочие, которые рыли траншею возле дома «объекта», похитители Актера, ребята в милицейской форме, что ловили его, их командиры…
Вот только где они теперь? Это задачка была не с одним, не с двумя и даже не с тремя неизвестными. Это задача с одними только неизвестными — к чему-то прибавить хрен чего, помножить на фиг его знает и разделить на непонятно что. И не дай тебе бог ошибиться!
Ну и где ему искать этих, о которых ему ничего не известно?
Впрочем, нет — кое-что он все-таки знает! Знает, чем они занимаются, знает их почерк и даже располагает их фотографиями. Теми, где они в робах роют траншеи. Остался пустяк — осталось просеять через мелкое сито сто пятьдесят миллионов российских граждан, чтобы в сухом остатке осталось несколько нужных.
Н-да…
Резидент сел и надолго, очень надолго задумался. Он пытался решить пример со всеми неизвестными — найти тех, которых неизвестно где искать и которые не желают быть найденными.
Тех самых, которые решали точно ту же задачу — найти его…
Люди не грибы, их не собирают, бродя по лесам, — их ищут по-другому. По их почерку…
Дом «объекта»…
Траншеи под трубы теплосетей…
Люди в «фирменных» жилетах…
Резидент двигал по карте фишки, восстанавливая детали покушения. Того, которое он прохлопал.
