Абвер испытывал серьезные затруднения при попытке сформировать группы "пятой колонны" на территории СССР в канун своего коварного нападения. А ведь до сих пор ему удавалось блистательно осуществить это при захвате многих европейских государств.
Полковник Иоахим фон Зальц действительно в последнее время нуждался не только в лирических, но и в чисто деловых услугах своей секретарши: представленные ему списки лиц, отобранных в диверсионно-террористические группы, предназначенные для забрасывания на территорию СССР, оказались неудовлетворительными.
Фрейлейн Ангелика была приятно удивлена, увидев Вайса в новом, более привлекательном обличье. Она не скрывала от Иоганна, а, напротив, подчеркнула, как обрадована и даже восхищена его видом.
Ангелика расчетливо решила воспользоваться этим визитом для того, чтобы навести Иоганна на разговор, который был ей сейчас полезен. Ведь Вайс — прибалтийский немец, он жил в Латвии при советской власти и, пожалуй, сможет дать какие-нибудь рекомендации, а Ангелика предложит их от своего имени фон Зальцу, расположением которого она в последнее время очень дорожила, связывая с полковником свои далеко идущие планы на будущее.
Иоганн тоже хотел поболтать с Ангеликой, чтобы, если удастся, выведать у нее что-либо. Он знал до известной степени приемы немецкого шпионажа; допустим, так: достаточно прибегнуть к шантажу: "Фрейлейн Ангелика, мне кое-что известно о вас, и о папаше Зальце, и о нынешних ваших отношениях с его сынком", — и, конечно, фрейлейн Ангелика раскиснет.
Прием хотя и шаблонный, но вполне в духе методики, признанной всеми империалистическими разведками.
Но вместо этого испытанного, бьющего наверняка и такого простого способа Вайс встал на путь более сложный, так как полагал, что на подобный шаблонный прием отвечают не менее шаблонно: сначала он будет некоторое время получать незначительные материалы, а потом последует донос в гестапо.
Ангелика достаточно умна и сумеет выступить в роли разоблачителя своего шантажиста. В конце концов, ее совратил не кто-нибудь, а немецкий барон.
Так ли уж это унизительно в глазах того общества, к которому принадлежит Ангелика?
Все это с молниеносной быстротой промелькнуло в голове Иоганна, но даже тенью не отразилось на его лице, выражавшем одно только восхищение хорошенькой и деловой девицей. Видно было что он польщен оказанным ею доверием.
И в ответ на небрежный, заданный будто бы из одного вежливого любопытства к прошлому Вайса вопрос Ангелики о его знакомых и друзьях в Риге он с воодушевлением рассказал, как ловил ночью рыбу в заливе вместе со своим другом Генрихом Шварцкопфом.
— И с девушками, — так нервно и насмешливо добавила Ангелика, что Иоганн решил перейти к другой теме. Она была несколько опасна, но зато давала возможность понять, чем вызван интерес к нему Ангелики.
Грустно вздохнув, Вайс сказал:
— Извините, фрейлейн, но для каждого прибалтийского немца тяжела безвозвратная потеря — как бы там ни было — родины.
— Почему вы говорите — безвозвратная? — строго осведомилась Ангелика и многозначительно добавила: — Я несколько иначе, чем вы, представляю будущие границы рейха.
Вайс возразил живо:
— О, я тоже думал иначе. Но пакт, заключенный с Москвой, мы, немцы, там, в Латвии, расценили как крушение наших надежд. — Шепнул смущенно: — Надеюсь, эти слова останутся между нами?..
— О, конечно, — уверила Ангелика. И посоветовала: — Будьте со мной предельно откровенны, так же, как и я с вами. — Положив руку на колено Вайса, посочувствовала: — Я понимаю ваши переживания. — Помедлила и вдруг сказала решительно: — Иоганн, я могу вам обещать: если вы — и очень скоро — предложите мне покататься на лодке по вашему Рижскому заливу, я охотно приму приглашение.
— Фрейлейн, вы сулите мне соблазнительные сны...
— Больше я пока ничего не могу вам сказать, — оборвала Ангелика эту галантную фразу. И серьезно взглянула на Вайса.
Иоганн подумал, не слишком ли поспешно дал понять Ангелике, как воспринял ее слова, и промямлил:
— Да, если б не этот пакт... — И сказал как бы про себя: — Но ведь у нас с Польшей тоже был договор!..
Ангелика снисходительно улыбнулась.
— Наконец-то. Как вы все-таки медленно соображаете. — Откинувшись на спинку стула, поправляя прическу, спросила с любопытством: — Ну, а эти большевики вас сильно притесняли в Латвии?
Вайс опустил глаза.
— Если вести себя с ними осмотрительно... — Быстро поднял глаза и, поймав на лице Ангелики выражение жадного внимания, снова потупился, пробормотал неохотно, — то можно было избежать неприятностей. — Встал. — Извините, фрейлейн, мне пора...
Ангелика вскочила, положила обе руки ему на плечи.
— О, прошу вас... — И пообещала многозначительно: — Останьтесь, вы не пожалеете.
Иоганн сделал вид, что воспринял это как призыв, и решительно обнял девушку. Как он и рассчитывал, она сердито вырвалась из его рук.
— У вас солдатские манеры!
— Но я солдат, фрейлейн.
— Если вы хотите завоевать меня, то надо действовать не так...
— А как? — ухмыльнулся Вайс.
— Будьте умницей, Иоганн. Сядьте и расскажите мне все, что вы знаете. — Добавила ласково: — Пожалуйста! — И снова положила руку на его колено.
Перебирая ее тонкие, холодные, чуть влажные пальцы, Иоганн сказал как бы нехотя:
— Если вам так хочется, фрейлейн, ну что ж, я готов.
— О! — удовлетворенно вздохнула Ангелика и ближе придвинулась к нему.
Иоганн толково, точно и обстоятельно рассказал то, что было ему рекомендовано в случае нужды передать немецкой разведке в качестве своего личного патриотического дара.
Это был хитроумный набор фактов мнимо-значительных, за некоторыми скрывалась ловушка, а другие были столь обнаженно правдивы, что не могли не ввести в соблазн...
Ангелика слушала внимательно и напряженно, спросила:
— Откуда вам известны эти подробности, Иоганн?
— Вы знаете, я работал в автомастерской, и мне приходилось ремонтировать им машины. И после ремонта сопровождать в пробных выездах. Это очень недоверчивые люди.
— Они называют это бдительностью?
— Бдительность — это несколько иное. Это обычай проверять документы. И чем больше у тебя документов, тем больше ты внушаешь доверия...
Ангелика встала, видно было, что ее живо интересовал разговор с Иоганном.
— Одну минутку. — И вышла из комнаты.
Вскоре она вернулась и объявила торжественно:
— Иоганн, полковник Иоахим фон Зальц ждет вас у себя в кабинете.
Переступив порог, Вайс увидел бледного, сутулого человека, с впалой грудью и такими же запавшими висками и щеками на костистом, длинном , унылом лице. Стекла пенсне сильно увеличивали глаза навыкате, выражающие усталость, глубокое равнодушие ко всему. Полковник небрежно, чуть склонив плешивую голову, одновременно ответил на приветствие Вайса и показал ему на кожаное кресло с пневматической подушкой в изголовье.
Когда Вайс сел, он уставился на него прозрачными, бесцветными, неморгающими глазами в красноватых жилках. потом сложил перед собой кисти рук так, что палец касался пальца, и, устремив взгляд на свои ногти, стал сосредоточенно рассматривать их, совершенно углубившись в это занятие.
Вайс тоже молчал.
— Да? — вдруг оборонил полковник, не поднимая глаз и не меняя позы.
— Ну, повторите, повторите! — нетерпеливо потребовала Ангелика.
Вайс встал, как для доклада, и сжато, но еще более твердым голосом повторил то, что он рассказывал Ангелике.
Полковник сидел все в той же позе, прикрыв глаза тонкими сизыми веками.
Ни разу он не прервал Вайса, ни разу не обратился с вопросом.
Пытливо вглядываясь в фон Зальца, Иоганн силился определить, какое впечатление на того производят его слова, но лицо полковника оставалось непроницаемым. И когда Вайс закончил, полковник продолжал глубокомысленно созерцать собственные ногти.
Молчание становилось тягостным. Даже Ангелика начала испытывать неловкость, не зная, как воспринята ее настойчивая просьба выслушать Вайса.
И вдруг полковник спросил сильным, несколько дребезжащим голосом:
— Кто из ваших земляков, находящихся здесь, может выполнить долг чести перед рейхом и фюрером?
— Господин полковник, мы все, как истинные немцы...
— Сядьте! — последовал приказ. — Это лишнее. Назовите имя.
— Надо уметь обращаться с парашютом? — решительно осведомился Вайс.
— Имя!
— Папке, господин полковник. — И, снова вытянувшись, преданно глядя в глаза фон Зальцу, Вайс отрапортовал: — Бывший нахбарнфюрер, средних лет, отменного здоровья, решительный, умный, отлично знает обстановку, владеет оружием, часто выезжал в пограничные районы, имеет там связи.
Полковник помедлил, взял телефонную трубку, назвал номер, проговорил с томительной скукой в голосе:
